Красная комната. Пьесы. Новеллы (сборник) - Август Стриндберг

Сванте Стуре. Не знал. Теперь я понимаю!

Стенбок. Оказывается, у этого канальи Перссона есть хоть что-то одно хорошее?

Лейонхувуд. Что? Почему?

Стенбок. У него есть сестра. Вот не думал.

Лейонхувуд. Есть у него и второе достоинство. Он чужд кумовства.

Сванте Стуре. Еще немного — и вы приметесь расхваливать негодяя.

Стенбок. По местам! Герцог здесь!

Через мост слева скачут три всадника, потом еще три и еще три. Первые трое — дворяне в полном вооружении, затем герцог Юхан в ручных кандалах и с ним двое солдат, затем трое солдат верхом, за ними идут пешие, Стуре и дворяне бросают в воздух цветы и венки, Нильс вешает свой венок на дорожный столб.

Сванте Стуре. Слава герцогу Финляндскому! Слава!

Все. Слава! Слава! Слава!

Герцог Юхан в знак благодарности поднимает руки. Процессия движется вправо, господа стоят и машут ей вслед. Затем раздается неистовый свист, за ним выстрел. Йоран Перссон и Нильс Юлленшерна выходят из глубины сцены, справа. Из рыбачьей хижины появляются солдаты.

Нильс Юлленшерна (к Сванте Стуре и дворянам). Именем короля вы арестованы!

Сванте Стуре. По какому праву?..

Нильс Юлленшерна. Я облечен этим правом! Те, кто по-прежнему оказывает герцогские почести Юхану, лишенному герцогского достоинства постановлением риксдага, открыто становятся на сторону предателя. Делайте свое дело, солдаты!

Солдаты хватают дворян.

Сванте Стуре. И это говорит шведский дворянин?

Нильс Юлленшерна. Да, и к тому же потомок Кристины Юлленшерна и одного из Стуре, никогда прежде не изменявших короне! Везут преступного, а вы встречаете его с цветами, словно жениха!

Сванте Стуре. Герцог не подданный короля.

Нильс Юлленшерна. Простите, но вам изменяет память, господин Сванте, не вы ли составляли Арборгскую конституцию, в которой ограничены права герцогов?

Сванте Стуре. Верно! О, если б вовремя знать!

Нильс Юлленшерна. Идите, господа! Вас ожидает правосудие и закон, пред которым все должны склоняться, простолюдин и знатный!

Сванте Стуре. Хорошо же! Стуре знавали счастье и несчастье! Еще придет наш светлый час!

Нильс Юлленшерна. Придет ночь, и вас не станет! Прощайте же, господа!

Их уводят вправо.

Йоран Перссон. Благодарю вас, Юлленшерна. Видите ли, сам я не мастак произносить высокие, тонкие речи; но вы говорили превосходно, я еще раз вас благодарю. А я отправляюсь в Упсалу — действовать!

Нильс Юлленшерна. Прощайте, прокуратор! И судите не слишком строго!

Йоран Перссон (уходя). Я и вовсе не буду судить, но риксдаг. (Педеру Веламсону.) Педер Веламсон! Собери все цветы и венки!

Педер Веламсон. Слушаюсь!

Йоран Перссон. И запишем все показания твои и часового подробнейшим образом!

Педер Веламсон. Подробнейшим образом! А лучше бы и вовсе не писать!

Йоран Перссон. Забудь, что ты мой племянник, и я забуду, что я тебе дядя!

Педер Веламсон. Даже при производстве моем по службе?

Йоран Перссон. Разумеется! Видишь ли, дворяне к нам, простолюдинам, куда требовательней, чем к самим себе; что ж, придется соответствовать их высоким мыслям. Впрочем, тебе и лучше оставаться внизу — в низине ветер не такой злой, как на вершинах! Сам же я взберусь в такую высь, что всех заставлю черное называть белым!

Зал в замке в Упсале. Из окон, выходящих во двор, видны окна риксдага, в них свет, они открыты настежь. В зале смутно различимы движущиеся фигуры, когда раздвигаются шторы.

Эрик (в мантии, корона лежит на столе; он открывает окно.)

Йоран стоит у другого окна и прислушивается.

Жарко нынче на Троицу!

Йоран Перссон (кивая в сторону риксдага). Скоро еще жарче будет! Дворян немного, зато духовных множество собралось!

Эрик. А эти не любят меня! Заходил ты туда?

Йоран Перссон. На минуту.

Эрик. И что же они? Как тебе показалось? Я вот сразу чую, друзья передо мною или враги.

Йоран Перссон. Я всегда чую врагов там, где собраны двое или трое, и всегда готов их разить! Лучше самому нанести первый удар…

Эрик. Смотри-ка! Кажется, Юхан!.. Тот, с рыжей бородой… вон!

Йоран Перссон. Нет! Это Магнус из Або!

Эрик (трет лоб). Но я видел Юхана! Я его видел! Дай сюда речь! Хорошо переписали?

Йоран Перссон (подавая бумагу). Нельзя лучше. И ребенок прочтет!

Эрик (пробегает глазами бумагу). Все хорошо. Но доказательств достаточно?

Йоран Перссон. Тут все. И мятежная речь Нильса Стуре, и приветствия господина Сванте предателю. Надо быть негодяем, чтоб таким изменникам вынести оправдательный приговор!

Эрик. А свидетели?

Йоран Перссон. На месте, ждут. Впрочем, достало бы и письменных показаний.

Эрик. Не пора ли начинать, как по-твоему?

Йоран Перссон (выглядывает в окно). Представители еще не заняли своих мест, но почти все уже в сборе!

Эрик (выходит на авансцену, кладет бумагу на стул, берет со стола корону и надевает). Несносная жара! Корона давит лоб, вся голова в поту!

Карин (входя). Прости, родной, но у детей к тебе просьба, совсем невинная просьба.

Эрик (ласково). Ну, скажи какая.

Карин. Им, они говорят, очень хочется взглянуть на короля!

Эрик. Мы каждый день ведь видимся… Ну да… Им подай короля в короне, короля на сцене! Что ж, пусть войдут!

Карин (машет рукой в сторону двери, которую она не прикрыла за собой). Идите сюда, маленькие!

Густав и Сигрид, держась за руки доктора, подходят к Эрику и падают на колени.

Эрик. А ну-ка, негодяйчики, сейчас же вставайте с пола! (Наклоняется и берет обоих на руки.) Ну вот! Можете поглядеть на эту игрушку! (Густав и Сигрид трогают пальчиками корону. Эрик целует обоих и ставит на пол.) Ну как? Высоко взобрались? А?

Густав (щупает горностаев на мантии). Смотри, Сигрид, крысы!

Сигрид. Не надо мне крыс! (Идет к столу, на котором Эрик оставил свою бумагу с речью, и потихоньку закутывает в нее куклу.)

Эрик (Густаву). Ну, Йоста, хочешь тоже стать королем?

Густав. Ага, если только мама будет королевой!

Эрик. Она и так важней всякой королевы!

Густав. А я важней всякого принца, да?

Эрик. Конечно! Потому что ты ангел!

Входит Придворный, что-то шепчет Йорану Перссону, тот подходит к королю.

Йоран Перссон. Пора! Поспеши!

Эрик (Карин и детям). Храни вас господь! Всех, всех! (Уходит.)

Густав и Сигрид шлют ему воздушные поцелуи.

Карин (Йорану Перссону). Что там затевается?

Йоран Перссон. Король перед риксдагом должен обвинить дворян.

Карин. Тех, что заточены в крепость?

Йоран Перссон. Их самых!

Карин. Значит, можно заточить людей в крепость прежде дознания и суда?

Йоран Перссон. Да, если кто пойман с поличным, его сразу бросают в тюрьму и потом уж ведут дознание. Так и случилось с господами дворянами.

Карин. Все-то ты мудреные вещи говоришь, где мне их понять…

Йоран Перссон. Да, правосудие — дело тонкое; тут такая нужна скрупулезность и точность, речь идет ведь о жизни и смерти! (Подходит к окну.) Слушайте! Король говорит! И его отсюда видно!

Карин. Задерните шторы! Не хочу я на это смотреть!

Йоран Перссон (задергивает шторы). Как вам угодно, фрекен.

Сигрид. Мама, это Йоран Перссон?

Карин. Тс-с, малышка!

Сигрид. Он и правда очень плохой?

Йоран Перссон. Только с плохими людьми, а не с детками.

Карин. Вы мне уж больше нравитесь, Йоран, когда вы бьете, а не когда вы ласкаете.

Йоран Перссон. Неужто?

Карин. И не хотелось бы мне хоть чем-то быть вам обязанной.

Йоран Перссон. И однако ж…

Придворный (входит, что-то шепчет Йорану Перссону, тот поспешно уходит; затем — к Карин). Ее величество вдовствующая королева просит дозволения войти!