Великий план (Нарский Шакал - 2) - Джон Марко

- Ты сказал, что я должен попасть туда вовремя, Ренато! - возразил Бовейдин. - Позволь мне делать мое дело. Я найду этого игрушечных дел мастера и передам ему устройство. А ты уж постарайся, чтобы твоя девочка не забыла про свой день рождения.

Бьяджио не любил напоминаний, но это он решил оставить без ответа. Бовейдин хорошо поработал и заслуживал некоторой снисходительности.

- Просто будь осторожен, - сказал граф. - Это все, о чем я прошу.

- Буду. И мы с вами увидимся в Наре. - По лицу Бовей-дина пробежала гримаса, которая заменяла ему улыбку. - Удачи вам.

- И тебе, мой друг, - откликнулся Бьяджио, протягивая ему руку.

Бовейдин принял его руку, слабо ее пожал, а потом повернулся и ушел на шлюпку, осевшую под весом ящика и матросов. Бьяджио с облегчением проводил ученого взглядом. Он не особенно боялся неудачи, но все-таки Бовейдин никогда прежде не делал ничего похожего на это устройство. И хотя ученый начертил подробные схемы и провел свои непонятные опыты, даже он не мог поклясться, что оно будет вести себя стабильно. Это было очень опасное изобретение, самое, быть может, сильное оружие за всю историю войн, и Бьяджио вовсе не хотелось оставлять его у себя на острове. Если все пройдет по плану, Кроут и так окажется в большой беде, и граф не видел необходимости ускорять катастрофу своего острова. Тем временем Бовейдин сел в шлюпку, и она отплыла от берега, увозя ящик к "Морской тени". У моряков корабля была на лице тревога. Они опасались этого груза.

- Ну, пошли в дом, - сказал Бьяджио. - Смотреть больше не на что.

- Я подожду, - ответил Никабар. - Хочу увериться, что все в порядке.

- Как хочешь, дружище. Но не задерживайся слишком долго. Я хочу поговорить с тобой о Драконьем Клюве.

Никабар посмотрел на графа:

- А что о нем говорить?

- Тебе скоро надо будет туда отправиться. Нам следует это обсудить.

- Я знаю дорогу, Ренато.

- Это не шутка! - строго проговорил Бьяджио. - Если Форто направят на Драконий Клюв, как будет просить Энли, то герцогу нужна будет твоя помощь. Мои наемники не смогут в одиночку противостоять легионам. Я обещал Энли, что ты там будешь.

- Я там буду, - пообещал Никабар. - Я такого не пропущу. А воздушная армия?

- Пока не знаю, - честно ответил Бьяджио. Вести с Драконьего Клюва всегда бывали скудными. - Тем больше оснований, чтобы ты приплыл туда вовремя. Если Энли не подчинил себе воронов, ему, быть может, придется срочно бежать от Форто. И в этом ты тоже должен будешь ему помочь.

Никабар покачал головой:

- Я плыву на Драконий Клюв не спасать его шкуру, Ренато. Я хочу снести башку Форто.

- Что ж, будем на это надеяться, - сказал Бьяджио со злобной усмешкой. - Мне как раз будет пора отправить Эрриту очередное послание. Ты его для меня доставишь, друг мой?

Адмирал понял, о чем говорит граф.

- С удовольствием, дружище.

* * *

В эту ночь граф Ренато Бьяджио беспокойно метался на дорогих простынях, маясь нетерпением. Ему снилось устройство Бовейдина; он видел величественный Собор Мучеников и лавчонку игрушечных дел мастера на углу Высокой улицы, этого оживленного проезда, где делали покупки зажиточные горожане, удовлетворяя свои многочисленные прихоти. Во сне его навестила Лорла, и ее глаза сияли неестественным зеленым огнем. Во сне она разговаривала с ним, но когда Бьяджио проснулся, то не смог вспомнить слов. Это было глубокой ночью. В окно лился бледный лунный свет, заливавший комнату серебром. Когда граф открыл глаза, личико Лорлы исчезло. Бьяджио вздрогнул, спустил на пол босые ноги и потер лоб. Вокруг царила полная тишина. В эту ночь он лег в постель один, как почти всегда в последнее время, а рабы, которых он обычно видел при пробуждении, еще не пришли. Он выглянул в окно на росшее в саду плодовое дерево и увидел, что с ветки на него с кривой усмешкой смотрит ворона. Бьяджио ухмыльнулся птице, вспомнив воронов Энеаса. В эту ночь его тревожило слишком многое, слишком много мыслей не давали ему покоя. Он был утомлен - устал настолько сильно, что не мог спать. На столике у кровати стоял хрустальный бокал с недопитым бренди. Бьяджио потянулся за ним, но в своем странном состоянии опрокинул его и пролил напиток.

- Проклятье! - прорычал он.

Бренди плеснуло на дорогой ковер. Граф беспомощно Смотрел, как по ткани расплывается пятно.

"Я устал, - напомнил он себе. - Я чертовски устал".

Так было не всегда. Когда он жил в Наре и находился на вершине власти, его разум был остр как бритва. Они с Аркусом ступали по миру, словно боги, и он был ближайшим другом императора - единственным членом Железного круга, который действительно заменял престарелому правителю сына. Сейчас он стал изгоем, он вынужден постоянно плести интриги, и напряжение притупило его разум. Даже снадобье Бовейдина не поддерживало в нем жизненных сил. Бьяджио был измучен.

Не обращая внимания на испорченный ковер, он подошел к окну и открыл его, жадно глотая воздух. Ветер нес запах морской соли, слышалась музыка далекого прибоя. Ворона подпрыгнула, вспугнутая резким движением, и улетела. Бьяджио выругался ей вслед и пообещал, что если она вернется, то попадет к нему на обед. Вид быстро улетающей птицы немного его развеселил. Кроут принадлежит ему. И так будет всегда, что бы тут ни произошло. Пусть Кроут падет, Бьяджио снова отвоюет его у лиссцев. Когда он завладеет Наром, он завладеет и всем миром.

Бьяджио, как с ним теперь часто бывало, снова подумал о Симоне. Он гадал, знает ли Симон о его истинных чувствах. В конце концов, Симон родом с Кроута, а кроуты часто экспериментируют. Однако Симон не был таким. На самом деле он был больше похож на Эррита. Конечно, не ханжа, но не любит пробовать новое. Плечи графа ссутулились. Ему не нравилось обхаживать возлюбленных. Он начинал чувствовать себя мальчишкой-школьником, нелепым и беспомощным. Эллианн, его жена, всегда считала его холодным - даже в моменты самой безудержной страсти. Эллианн могла бы переспать с тигром - и остаться в живых. Она была поистине диким животным, и в первые годы брака она очень его волновала. Но, как это часто случалось с нарскими аристократами, они тихо прискучили друг другу, и оба не возражали, когда партнер брал нового любовника. Бьяджио по-прежнему испытывал симпатию к жене и не питал к ней зла. Она не была создана для войн и мятежей, и мысль о подобных вещах заставляла ее презрительно фыркать. Решив, что победа будет за Эрритом, она встала на его сторону. Бьяджио отпустил ее - охотно. Он смотрел в темноту, пытаясь представить ее в этот момент в Черном городе: наверное, спит в своей постели с очередным любовником. По его лицу пробежала улыбка. Быть может, вернувшись в Нар, он пошлет за ней.