Малая земля - Георгий Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Погоди, Баюк, — успокоил его начальник, — нельзя сразу такие выводы делать. Может, из него получится хороший разведчик. Испытаем парня, а потом уж судить будем — годен или нет!
— Эх! — безнадежно махнул волосатой ручищей Баюк.
У него установилось понятие о разведчике, как об отчаянном, безумно смелом парне, которого постоянный риск и постоянная угроза смерти делают волевым, разудалым, дерзким. А это накладывает свой отпечаток на поведение разведчика в быту и даже на лицо. Баюк уверял, что поставь среди сотни бойцов одного разведчика — он узнает его по внешности, по манере держать себя. Баталов не подходил под установившиеся понятия о разведчике. Ему только недавно исполнилось двадцать два года. До войны работал счетоводом в каком-то колхозе на Урале. Должность, надо сказать, довольно тихая, и она, возможно, наложила свой отпечаток на его характер. Казалось, ничто не могло вывести его из спокойного состояния. Когда ему делали замечание, он смущался, виновато моргал длинными темными ресницами, а когда кто-нибудь ругался — краснел. Лицо у него было нежное, белое, с ярким румянцем на щеках, глаза темно-синие, мечтательные. Словом, настоящая девица. Нет, не похож он был на разведчика!
Вдобавок он ходил тихо, вперевалку, как ходят ленивые, беспечные люди. Одним он выигрывал — плотным телосложением. При постройке блиндажа он поднял такой здоровенный камень, что все удивились его силе…
Через неделю в отделении сержанта Баталова произошло событие, которое произвело впечатление на всех разведчиков и заставило с уважением отнестись к новому командиру.
В его отделении был разведчик Марков, смелый до дерзости, но недисциплинированный, с крутым своенравным характером. Младших командиров он не слушал и признавал лишь лейтенанта Баюка. Баталов приказал Маркову встать часовым около землянки.
— Нет охоты, я спать хочу, — ответил Марков.
— Я приказываю, — сказал Баталов.
— Невелика птица, — сказал — не буду стоять, и не буду.
Баталов резко, так, что все удивились, заявил:
— Приказываю немедленно пойти и доложить лейтенанту Баюку, что вы отказываетесь подчиняться командиру, нарушаете воинскую присягу, чем помогаете фашистам. Встаньте по команде «смирно» и повторите приказание!
Марков струхнул.
— Ну ладно, пойду часовым, только лейтенанту не говорите. Подумаешь, прицепился.
— Отставить! Повторите первое приказание!
— Есть встать часовым у общежития!
Через минуту Баталов завязал разговор с бойцами о Маркове. Марков, одеваясь на пост, незаметно прислушивался к словам сержанта.
— Говорят, что Марков хороший разведчик, — говорил сержант. — Может быть, он и храбрый, но идти с ним в разведку боязно. Подведет. Откажется выполнить приказание в самый решающий момент — и крышка. И нам крышка, и ему крышка. Может быть, Марков просто зазнался? А?
— Да, пожалуй, — ответил один разведчик, — спеси в нем многовато…
Марков краснел и бледнел, но не решался вмешаться в разговор. Сильно рванув плащ-палатку, служившую дверью, он вышел.
— Ишь ты, забрало парня, — заметил невзрачный на вид, низкорослый и худощавый, с конопатинами на лице разведчик Рогов. — Вы правильно сделали, сержант. Разбаловался Марков, приструнить следует. Прежнего командира он также не слушал, даже к черту посылал…
Марков стоял на посту и злобился на нового командира: «Воображает из себя. Подумаешь, сержант! Посмотрим, какой ты в бою будешь. Не таких видывал… И еще имеет нахальство заявлять, что я помогаю фашистам. Это я-то помогаю? Да я этих фашистских цуциков десятки на тот свет спровадил. Они мне жизнь испортили. А он заявляет такое… Да за это мало морду набить!..»
Он решил заявить лейтенанту Баюку, что его оскорбил этот Баталов. «Пусть нас разведут, вместе нам не ужиться». Но к концу вахты Марков передумал. «Тогда Баталов скажет ему, что я отказался выполнить его приказание. За такое дело лейтенант по головке не погладит. Он так рявкнет, что барабанные перепонки полопаются. И чего я действительно отказался сразу встать на пост? Баталов, если разобраться, прав. Дисциплину соблюдать надо. Доведись до меня…»
Сменившись с поста, Марков молча лег и с головой закрылся шинелью, но уснуть долго не мог и все ворочался с боку на бок.
Утром, когда весеннее солнце пригрело израненную Малую землю, разведчики вылезли из землянок. Марков постелил плащ-палатку и сел в сторонке от товарищей. Рогов спросил его:
— Чего это вид у тебя такой, словно тебе на любимую мозоль наступили?
— Иди ты… — огрызнулся Марков, поворачиваясь к нему спиной.
Баталов молча поглядел на него и подсел к разведчикам.
— Кто воевал в Севастополе? — спросил он.
Два разведчика ответили, что им довелось.
— Мне запомнился на всю жизнь подвиг бойца комсомольца Александра Чекаренко, — сказал Баталов. — Было это во время третьего штурма Севастополя. Чекаренко приказали взорвать один военный объект, который окружили гитлеровцы. В громадной штольне штабелями лежала взрывчатка, слышалось равномерное тиканье часового механизма взрывателя, установленного на заранее назначенный час. Чекаренко должен был проследить за работой часового механизма и в последние минуты покинуть штольню. Но тут налетели фашисты. Взрыв запаздывал. Что оставалось делать Чекаренко? Уйти, не выполнив приказа? Это значит отдать военный объект в руки врага в целости и сохранности. Чекаренко бросился обратно в штольню. Вздрогнули прибрежные скалы. Северная бухта вспенилась от посыпавшихся в нее камней. Ради выполнения приказа моряк не пожалел жизни… Говорят, что при взрыве погибло до двухсот фашистов… Вот это геройство! Это не то, что стоять на посту возле землянки после пререкания с командиром…
Баталов вынул кисет с махоркой.
— Закуривай, пока я добрый, — улыбнулся он.
Все потянулись к кисету.
Марков повернулся и хмуро, с ехидным выражением спросил:
— А вам, товарищ сержант, не светило в Севастополе? Понаслышке рассказываете…
— Нет, не понаслышке. Правда, пробыл я там немного, ранило, — ответил Баталов.
— В штабе, наверное…
— Был и в штабе связным, а затем в триста шестьдесят пятой зенитной батарее. Может, слышали о такой?
— Разрешите и мне закурить? — почему-то сразу застеснявшись, попросил Марков.
— Закуривай! Еще спрашивает, чудак — вечером, после ужина, Баталов сказал Маркову:
— Собирайся! Пойдем в наблюдение на нейтральную полосу.
— Вдвоем?
— Втроем. Рогов пойдет.
«Теперь он затаскает меня на боевые задания. Думает этим допечь меня. Нет, Баталов, плохо ты меня знаешь!» — подумал Марков.
