Следы на мосту. Тело в силосной башне (сборник) - Рональд Нокс

Глава 28

И что же дальше?

– И что же дальше? – спросила Анджела.

– Не знаю, еще не решил. Само дело в общих чертах я вам обрисовал. Как думаете, Лейланд, его можно передавать в суд на рассмотрение присяжных?

Лейланд сильно пыхнул трубкой с видом человека, пытавшегося не замечать неприятную правду.

– Вы уж извините, но не думаю. Причем заметьте, сама ваша версия меня вполне устраивает. Вы так убедительно ее изложили, будто я своими глазами видел, как это произошло. Но убежден, что присяжные воспримут эту версию точно так же. Это из области фантастики – вот что они скажут. Господи, если бы вы хоть раз слышали, что болтают на суде защитники! Я так полагаю, вы у нас большой специалист по шутовским колпакам, да, мистер Бридон? В зале суда звучит громкий смех. Вот что там происходит. Вы начинаете сожалеть о том, что этих адвокатов вообще изобрели. Ни вам, ни мне не удастся доказать факт написания записки к Уорсли. Ни вы, ни я не сможем предъявить суду такую улику, как окурок сигары. Что еще хуже – единственный человек, который может пролить свет на случившееся, – это Халлифорд, но мы не смеем просить его об этом. Вы ведь не считаете, что у него могли возникнуть хоть какие-то подозрения?

– Даже не надеюсь. Да он из последних сил будет клясться и божиться, дескать, и его жена, и сам он действовали без умысла. Причем, заметьте, именно этот человек должен был стать жертвой! Нет, вы правы, ничего не получится, такого рода чертовски запутанное дело суд не впечатлит.

– Стало быть, – сказала Анджела, – это отбрасывает нас назад, к самому началу. Потому повторяю: что же дальше?

– Самому хотелось бы знать, – честно признался ее муж. – Проблема еще и в том, что теперь первый ход должна сделать противная сторона. Нет большего испытания с чисто моральной точки зрения, чем сидеть сложа руки и ждать дальнейшего поворота событий.

– Итак, вы полагаете, что-то еще непременно должно случиться? Знаете, мистер Лейланд, мы должны ехать домой. Перед поездкой мы отпустили одну нашу служанку, но теперь она уже должна вернуться, а Майлз терпеть не может, когда во мне вдруг просыпается материнский инстинкт по отношению к нему. Нет, конечно, если от нас есть какая польза…

– О, об этом можешь не беспокоиться, – перебил ее Бридон. – Надеюсь, теперь ты понимаешь, что эта миссис Халлифорд пригласила нас лишь по причине своей грязной игры? Что ж, прекрасно, если она попросит нас, и в особенности меня, задержаться еще на некоторое время, это будет означать – на уме у нее очередная грязная игра. Простая логика. Мы знаем, она вовсе не беспокоится о том, что муж ее может покончить с собой. При необходимости женщина сумеет обставить все так, чтобы окружающие подумали – он добровольно решил свести счеты с жизнью. Стало быть, она лгала, уговаривая меня остаться, чтобы я присмотрел за мистером Халлифордом. Если снова захочет, чтобы я задержался, то найдет новую причину. Все почему? Да просто я из «Бесподобной».

– Да, но черт побери, все равно не понимаю, почему ты стал для нее незаменимым. Какой ей прок от того, что рядом все время будешь находиться ты? Только если станешь свидетелем очередного небольшого инцидента, который будет выглядеть как несчастный случай, а не самоубийство? Ты сам говорил, что ваша компания в таком случае, скорее всего, оплатит страховку.

– Да, но она этого не знает. Кроме того, мы платим только в том случае, если погибший оказался душевнобольным. Миссис Халлифорд будет добиваться, чтобы его признали таковым, собрав в кулак всю волю и настойчивость. Нет, она самый настоящий паук Брюса[54], и уверен, эта женщина уже готовится к следующему раунду.

– Да, наверное, ты прав, но не слишком ли она спешит? Я-то думала, у нее хватит здравого смысла хотя бы немного передохнуть. Вы как считаете, мистер Лейланд?

– Вы уж простите, миссис Бридон. Боюсь, на этот раз я с вами не согласен. Да, признаю, ситуация экстраординарная, но у преступника, твердо нацеленного на результат, никогда не хватает терпения выждать, чтобы избежать подозрений. Помните историю с мальчиком в Шотландии? Он исчез, и все считали, что он утонул, выйдя в море на продырявленной лодке, а наутро мальчика нашли с пулей в теле. Ни суда, ни приговора не было. Полиция твердо придерживалась первой версии. Понимаете, с одной стороны, миссис Х. твердо нацелена на убийство, и она не хочет растерять решимости. С другой стороны, сейчас смерть Уорсли является вполне объяснимым поводом для самоубийства в семье. Еще, сдается мне, она не до конца уверена, что он ничего не заподозрил. Миссис Халлифорд страдает от осознания вины. С преступниками такое бывает: даже если чувствуешь, что все сходит тебе с рук и никто в мире ничего не заподозрит, все равно боишься. С ее точки зрения, Халлифорд – это грязь под ногами, и ее надо немедленно убрать.

– М-м-м, да, пожалуй, в этом что-то есть. Впрочем, как говорит Майлз, это вряд ли поможет нам продвинуться в расследовании. Ведь мы толком не знаем, что за игру она затеяла. Вряд ли она, фигурально выражаясь, станет использовать ту же корзину для мусора.

– Вот в этом нельзя быть полностью уверенной, миссис Бридон. Еще одна экстраординарная черта убийц: они не оригинальны. Выработав один раз устраивающую их формулу, считают, что можно и дальше играть в ту же игру ad infinitum[55]. Взять, к примеру, историю невест, утонувших в ванне. Да таких дел полным-полно. Может, мне и недостает воображения, в чем часто упрекает меня ваш супруг, но я намерен не сводить глаз с силосной башни на протяжении еще нескольких дней. Может, у миссис Халлифорд уже есть новый план, но советую быть готовыми к повторению старого.

– Лично я не слишком в этом уверен, – заметил Бридон. – Понимаете, эта женщина чрезвычайно изобретательна. Я полагаю, следующий ее ход будет более или менее похож на предыдущий, но повторять его в точности она не станет. Два несчастных случая в силосной башне – слишком даже для суда присяжных. Потом, пока мы за всеми этими разговорами не смогли объяснить одного любопытного факта: наличия куска садового шланга, который вы нашли в сарае у гаража. Как-то не вписывается этот предмет ни в один из эпизодов, с которыми сталкивались до сих пор.

– О, но у меня есть одно соображение на эту тему! – воскликнула Анджела. – Сами подумайте. Разве Миртл Халлифорд не захотела бы предварительно оценить обстановку в силосной башне, провести там разведку? Разве из предосторожности, с учетом всех особенностей тамошних условий – уверена, эти сцены до сих пор стоят у нее перед глазами, – не захватила бы с собой куска шланга, чтобы можно было дышать, высунув один конец наружу?

– Не слишком убедительное предположение. Какой примерно длины был этот обрывок шланга, Лейланд?

– Боюсь, длинноват для такой цели. Шесть ярдов как минимум. С другой стороны, разве не мог этот обрывок шланга фигурировать в какой-то другой схеме, о которой миссис Халлифорд подумывала прежде, но затем от нее отказалась?

– Вот это вполне вероятно. В таком случае почему бы ей не вернуться к такой схеме сейчас? Проверить, может, сработает? Все это, разумеется, лишь предположения. Я ничуть не удивлюсь, если окажется, что этот шланг не будет задействован в следующем акте драмы. Бог мой, до чего же нервная работа – сидеть и ждать, когда случится что-то еще.

– Особенно для тебя, драгоценный мой, – заметила Анджела. – Неужели не понимаешь, если Миртл Халлифорд нацелилась на какую-то крупную добычу, то следующим почти наверняка будешь ты?

– Вынужден извиниться за черный юмор моей жены. Нет, если серьезно, все мы сейчас должны смотреть в оба, подмечать каждую мелочь. Вам, Лейланд, не доводилось последнее время сталкиваться с чем-то необычным, странным?

– Следуя полученным инструкциям, мы постоянно находимся близ берега, когда этот Халлифорд идет прогуляться у реки, что, надо сказать, он делает частенько. Если помните, вы говорили мне – я следил только за тем, чтобы он не покончил с собой, а насчет того, чтобы вмешаться и предотвратить убийство, не было и речи. Еще вы не говорили мне, что я должен глаз не спускать с миссис Халлифорд, а она, на мой взгляд, как раз и есть та особа, за которой стоит понаблюдать. Теперь же ваша точка зрения изменилась, и, насколько я понимаю, вам уже не нужно, чтобы я все время ошивался вдоль берега.

– Нет, но не совсем понимаю, чем еще вы можете заниматься, оставаясь в лагере. Просто прошу вас быть крайне внимательным, быть начеку. И еще я не понимаю, чем одно место лучше другого. Разве что здесь есть дорога, проходящая мимо силосной башни к ферме. До сих пор так и не понял, служит ли она для общего пользования. Но, похоже, ходят по ней все, кому заблагорассудится. Знаешь, Анджела, думаю, нам пора домой, скоро подадут чай. Увидимся завтра в это же время, Лейланд.

Небо, пока они разговаривали, потемнело, нахмурилось; стал накрапывать мелкий дождик, и казалось, капли его зависают в воздухе и затеняют очертания деревьев, словно сама мать-природа милостиво решила накинуть занавес на все ужасы, творящиеся в Ластбери. Анджеле, которой никогда здесь не нравилось, сам дом казался живым воплощением всех ее страхов. Она бы смогла подавить эти чувства, будь воспитанной на цитатах из Агамемнона. Впрочем, сейчас в голове у нее вертелась совсем другая фраза. «Не желаете ли пройти ко мне в гостиную, сказал паук мухе»; а перед глазами так и стояла миссис Халлифорд – огромное, разбухшее от выпитой крови насекомое, вечно что-то замышляющее, вечно опережающее тебя на шаг или два, и все это скрывающееся под маской банальной современной добродетели. Неужели она действительно могла скорбеть об Уорсли? Или и это тоже было лишь частью роли миссис Халлифорд, прелюдией и предлогом к новому шагу в этой ужасной игре?