Алтарь Василиска - Вадим Арчер

– Нам предстоит жить здесь до окончания войны, так что выбирайте любую комнату, но одну, не больше, – сказал ему Ромбар.

Расставшись с магом, он обошел особняк изнутри, побывал в комнатах и кладовых. В одном из чуланов отыскался сундук со старинными книгами по магии.

Ромбар распорядился отнести сундук Равенору и вышел на крыльцо, где собрались воины, посланные осматривать захваченное.

– Пленные есть? – спросил он.

– Нет, – ответил один из воинов. – Чего вы хотите, ваша светлость, – парни не забыли босханскую потасовку, а у кого еще и раны не зажили…

Человека два-три, может, и убежали в лес – и все.

– Выставьте охрану. Если попадутся на глаза – ловите и ведите ко мне. Что вы отыскали по хозяйству?

– Конюшню мест на двадцать. Поймали здешних лошадей – пять или шесть, кажется, – начал перечислять воин. – Кухню под навесом, а рядом – дрова и амбар с припасами.

– Какие припасы? – заинтересовался Ромбар. – И много?

– Выбор небольшой – мука, крупа, соль и вино – зато всего вдоволь.

На зиму, видать, запаслись.

– Хорошо. А жилые помещения?

– В тех двух домах разместится человек сорок-пятьдесят. Но грязь там невозможная.

– Вычищайте и размещайтесь, – приказал Ромбар. – Отряд останется здесь.

XIX

Последний день пути, как и обещал Тревинер, предстояло пройти натощак. Несколько обломков лепешки, поделенные на пятерых, составили более чем скудный завтрак. Несмотря на это, путники бодро вышли в дорогу – надежды на скорое завершение изнурительного путешествия под землей расшевелили даже тяжелого на ногу Шемму. Тревинер повел своих друзей разведанным накануне путем – по дну озера, а затем по туннелю, где на полу еще виднелись подсохшие отпечатки грязных уттакских ног. Дойдя до развилки, охотник свернул в коридор, в пыли которого, наверное, триста лет как не оставалось человеческих следов.

Все шли молча, тишину отгонял только топот ног да шумное дыхание табунщика. Огромные расплывчатые тени на стенах качались и вздрагивали в такт шагам Тревинера, освещавшего путь светлячком Феникса. Охотник шел первым, за ним в привычном порядке следовали Витри, Шемма и оба мага. Альмарен, как всегда, замыкал цепочку. Сегодня он не чувствовал ни голода, ни усталости, ни липнущей к телу одежды, которая за ночь не стала суше. Истекший день, где жизнь со смертью шли рука об руку, словно закадычные подруги, притягивал его мысли, создавая ощущение отстраненности, нереальности настоящего.

В памяти Альмарена плыли не правдоподобно четкие картины вчерашних событий – камни, перекатывающиеся в настигающем потоке, колодец вентиляционной шахты с барахтающимся, тонущим зверьем, подводное звездное небо из эфилемовых осколков и провал сознания, вызванный удушьем. И последнее, пронзительное воспоминание, в котором запах дыма и смолы, идущий от плаща Тревинера, смешивался с запахом ее волос… События чередовались в ускоряющемся ритме, вызывая напряженное, болезненное восхищение, способное разорвать сердце, и вдруг разом исчезли, сменившись абсолютным покоем.

Оглушенный внезапной тишиной, Альмарен, словно просыпаясь, огляделся вокруг. Все, на чем останавливался его взгляд, казалось, спешило рассказать о себе – о силах, заключенных внутри и создающих видимое, о росте и распаде, о стойкости и хрупкости, о незримой, упорной борьбе за приобретение и сохранение обретенной индивидуальности.

«Сила жизни… – подумал он. – Теперь я знаю, как велика она, сила жизни – старшая сила, способная преодолеть силу воды, силу огня. Даже здесь, под землей, нет ничего неживого. Она и в камне, и в плесени, покрывающей камень, и в белоглазых тварях цвета плесени. И сам я – частица жизни, дитя жизни, отец жизни… А ты, моя дорогая искорка, как ты прекрасна! Как было бы темно без тебя здесь, в пещерах Фаура!»

Альмарен вдруг ощутил, что у него открылось второе зрение, позволявшее видеть глубинную суть мировых проявлений, и одновременно осознал необратимость случившегося. Он шел и вслушивался в безмолвное бормотание окружающего мира, а тот без жалобы, равно как и без гордости, повествовал о скудной подземной жизни, отвоевавшей у небытия пространство из тьмы и камня, об ее стойкой самодостаточности, а сам расступался перед светом эфилемового амулета, нехотя пропуская через себя чужаков. «Я никогда уже не стану прежним, – понял Альмарен, затрудняясь определить вызванное этим пониманием чувство – страх или восторг. – Мне никогда уже не ослепнуть. Хочу я или не хочу – теперь я буду видеть все именно так».

Однако внезапное прозрение не лишило Альмарена юношеского жизнелюбия, поэтому его мысли нет-нет да и сбивались совсем на другое, и он улыбался, представляя себе, что скажет… или нет – подумает его отец, когда он приведет с собой коротковолосую черную жрицу в мальчишеской одежде. И вновь его внимание возвращалось к реальности, в которой он отчетливо видел присутствие и взаимодействие трех сил, известных магам. Он сознавал, что получил ключ к власти над силами магии, но как использовать этот ключ, он пока не знал.

Коридор привел к дорожному залу, построенному как принято у монтарвов – округлые своды, овальный стол, окруженный кольцом скамейки, спальная площадка и источник у противоположной стены. Тревинер вышел в центр зала и остановился.

– Карта кончается здесь, в этом зале, – сообщил он.

– Покажи! – обрадовался Альмарен. – Неужели мы пришли?

– Смотри. – Тревинер указал ему на хвостатый кружок на карте, отмечавший зал и родник. От кружка отходила прямая линия и упиралась в край листа. – Этот коридор, нужно полагать, ведет прямо в Фаур.

– А уттаки где?

– Они вот здесь, пониже. – Тревинер повел пальцем от развилки и задержался на путанице ходов вокруг другого кружка. – Они еще набегаются по этим коридорам, пока не отыщут верный путь. Однако как бы скоро и нам не оказаться в таком же положении – ведь карты Фаура у нас нет.

– Как же мы отыщем выход? – встревожился молчавший до сих пор Витри.

– Когда мы с Шеммой ходили по Луру, я кое-что понял в устройстве подземного города, – ответил ему охотник. – Фаур наверняка построен сходным образом.

– Пантур говорил мне; что Фаур гораздо больше Лура, – подал голос Шемма.

– Не беда. Думаю, и в нем соблюдается любимая монтарвами симметрия.

– Это верно для внутреннего устройства подземного города, – заметила Лила, – но ходы наверх, скорее всего, располагаются случайно. Их положение зависит от местности наверху.

– Правильно, – подтвердил охотник. – Поэтому я собираюсь проверять все несимметричные ходы верхнего яруса Фаура. Если даже мы и наткнемся на пару-тройку вентиляционных шахт, в конце концов отыщется и выход.