Сказка на ночь (СИ) - Ангелос Валерия

Только меры предосторожности никто не отменял.

Ахметов-старший мог устроить слежку за матерью Вики, поэтому общение оказалось строго ограничено. Хотя один близкий друг был в курсе дерзкого плана и передал весть про спасение, успокоил бедную женщину, приглядывал за ней и помогал деньгами, но действовал так, чтобы секрет не вскрылся.

Пара понятия не имела о тайном ордене, о том, как все происходило в реальности. Рустам открыл правду брату, а я объяснила основные детали Вике.

— Через час придет Олег, — сообщаю за завтраком. — Дом большой, поэтому вы с ним не встретитесь. Жить здесь он отказывается. Мы будем тут, в гостиной. Потом мой брат снова улетит по делам.

— Олег здесь? — голос Вики срывается. — На Мальте?

— Да, он был на нашей свадьбе, потом ему срочно пришлось вернуться домой, ситуация требовала личного присутствия. Теперь у нас один день. Дальше он снова отправится решать проблемы нашего бизнеса, а прилетит ко мне только через месяц.

Вика ограничивается рассеянным кивком.

— Не волнуйся, вы никак не пересечетесь, — обещаю я и помедлив, прибавляю: — Если ты сама не захочешь.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — медленно произносит она. — Учитывая то, как между нами все сложилось, вряд ли он будет рад меня увидеть.

— Вика, — судорожно выдыхаю. — Понимаю, Олег тебя предал. Его поступок был ужасен. Раньше даже мне казалось очень тяжело все понять и принять. Ты помнишь, множество раз я пробовала тебя предупредить, а потом пыталась спасти.

— Не стоило, — отрицательно качает головой. — Все произошло так, как должно было произойти. Прозвучит чудовищно, но я ни о чем не жалею. Если бы не случились одни события, не было бы потом и других.

— Я всегда оставалась для Олега ребенком. Так он меня воспринимал раньше. Так и до сих пор воспринимает. Теперь я беременна, поэтому четче осознаю причины того плана, который он продумывал и в итоге воплотил в реальность. Он пытался спасти и защитить меня любой ценой.

— Я знаю.

— Но это не умаляет его вину перед тобой. Просто когда у тебя появится ребенок, ты сумеешь… — закусываю губу.

Черт возьми. У них нет детей. Конечно, я не могу знать наверняка, но Вика никогда не упоминала ни сына, ни дочь. Зато в разговорах с Мари подобные моменты регулярно возникали, к тому же, девушка взяла малышей на Мальту. Проклятье, мне не стоило затрагивать эту тему. Они пять лет вместе, а ребенка нет. Вдруг есть какая-то серьезная проблема?

— Извини, я чересчур много болтаю.

— Все нормально, — улыбается Вика. — Мы хотим ребенка, но пока не складывается. Врачи разводят руками. Анализы не показали причину, по которой у нас ничего не получается.

— Наверное, еще не пришло время.

— Да. Надо подождать.

Воцаряется неловкая пауза, а потом я умудряюсь сделать ситуацию еще хуже, хотя казалось бы — ну куда?

— Олег любит тебя.

— Прости? — она изменяется в лице.

— Он винит себя, — продолжаю, потому как попросту не способна остановиться. — Он пил, не просыхая, чудом выбрался из того жуткого состояния. Я уверена, ни дня не проходит без того, чтобы он не пожалел о содеянном, хотя сам понимает, иначе бы поступить не сумел.

— Юля, столько лет прошло…

— А он и пил все эти годы. Превратился в настоящего алкоголика, бежал от реальности. Бредил тобой. Для него перестали существовать другие женщины. Брат только пару месяцев назад стал возвращаться в реальность, взялся за ум.

— И что я должна сделать? — спрашивает резко.

— Поговорить, — роняю тихо. — Я думаю, вам нужно просто немного поговорить.

— Я, — она запинается, видимо хочет произнести очень много не самых приятных вещей, однако сдерживает этот порыв. — Голова разболелась. Я отойду.

Вика поднимается, поспешно удаляется прочь. А я замечаю, как на выходе она зажимает рот ладонью.

Отлично. Я просто мастер переговоров. Но попробовать стоило? Верно. Разумеется, стоило, иначе бы я сожалела о бездействии.

* * *

Наш разговор с Олегом подходит к концу. Брат ни разу не упоминает Рустама, и это скорее хороший знак, поскольку в беседе не звучит «ублюдок», «подонок», «гад» и «урод». Возможно, наступает первая стадия принятия моих отношений с врагом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я постараюсь вырваться пораньше, — обещает Олег. — Надеюсь, и отца сюда подтяну. Прогнозы у врачей оптимистичные, поэтому ему должны разрешить перелет.

— Отлично, я очень вас жду, — улыбаюсь, провожая брата. — К тому времени ремонт сильно продвинется. Дом будет не узнать. Как раз закончим комнаты для вас.

— Я не уверен, что нам стоит останавливаться здесь.

— Почему? — вырывается невольный вопрос.

— Просто… подумай, — хмуро бросает Олег, все-таки не пользуется шансом опять пройтись по теме моего очень спорного выбора любимого мужчины.

Мы покидаем гостиную и сталкиваемся с Викой. Брат вздрагивает всем телом, делает шаг назад и мотает головой. Возможно, принимает увиденное за галлюцинацию, навеянную алкогольным дурманом. А после он смотрит на меня, будто пытается проверить, вижу ли я то же самое или нет. Мой взгляд сразу выдает правду.

— Я ничего не сказала раньше, потому что мне кажется, Вика должна была все рассказать сама, если захочет, — говорю я.

И кажется, Вика действительно готова пообщаться с мужем, для которого долгие годы считалась погибшей. Ее появление тут нельзя назвать случайностью. Она явно ждала нашего появления.

— Ты собиралась молчать? — чуть позже спросит меня Олег, не скрывая шока и обиды в голосе. — Реально?

— Я бы объяснила, — виноватая улыбка растянет мои губы. — Чуть позже.

Но пока у брата пропадает дар речи. Нет никакого шанса меня отчитать.

— Нам надо поговорить, — глухо выдает Вика, нарушая напряженную тишину.

Олег только кивает в ответ.

Я оставляю их наедине.

Разговор длится долго. Проходит несколько часов. Я располагаюсь в кабинете Рустама и наблюдаю за дверью гостиной по камерам. Первой выходит Вика, проходит по коридору очень быстро, спешит скрыться в своей комнате. Минут через двадцать я вижу на пороге Олега, который тяжело приваливается к дубовому косяку, застывает в проеме, после резко отталкивается и делает неровный шаг вперед. Брат движется медленно, выглядит абсолютно потерянным. Я без труда успеваю поймать его на выходе.

— Потом, — только и говорит он, отворачивается, но я успеваю заметить, как сильно покраснели его глаза, а лицо кажется мертвенно бледным.

Молча провожаю взглядом сгорбленную фигуру. В груди щемит, но я понимаю, что ничего не могу сделать. Мысленно опять повторяю, будто заклинание: «Нужно время».

Да. Время нужно. Всем нам.

* * *

Рустам возвращается домой рано утром. Без предупреждения. Но я заранее обо всем догадываюсь, ведь прошлым вечером он впервые не выходит со мной на связь по камере, ограничивается звонком, и голос его звучит иначе, гораздо более хрипло, чем обычно, надтреснуто.

И вот муж передо мной. Неуловимая перемена ощущается в горящем взгляде, в жесткой складке губ, в чётко обозначенном между бровями вертикальном надломе.

Я понимаю Рустама без лишних слов. Все кончено. Теперь уже точно. Кошмарное прошлое похоронено. Погребено раз и навсегда. Я не уверена, что хочу знать детали. Только не сейчас.

Подхожу вплотную к супругу и обнимаю его очень крепко. Чувствую гулкое биение сердце, ловлю родной пульс. Удар за ударом, мы становимся идеальным отражение друг друга.

— Пойдём, — роняю тихо. — Завтрак подан. Я чувствовала, ты вернёшься сегодня.

К нам присоединяются братья моего мужа и их женщины. Сперва появляется Джон, после Марат приходит и усаживается за стол. Алена и Вика ночевали вместе со мной, поэтому уже находятся здесь. Трапеза проходит в тишине. Каждый думает о своём. Напряжения не ощущается. Но от общей тяжести ситуации никуда не сбежать. Мы точно провожаем призраков, мрачные миражи из мыслей выпроваживаем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Джон хранит молчание, и это очень непривычно, видеть его настолько угрюмым и тихим. Где весельчак, у которого всегда найдётся пара фраз, которые мигом настроят окружающих на позитивный лад? Не думаю, будто мужчина сильно сожалеет насчёт гибели отца, ведь если судить по обрывкам информации, что дошла до меня, именно Ахметов-старший стал главной причиной его нынешнего изгнания. И произошло это ещё до возникновения кровавого долга. Джон никогда не приходил в наш дом, тогда уже Марат считался старшим из сыновей. Изгой обладает своей историей, абсолютно отдельной и довольно тёмной. У него к отцу были собственные счёты.