История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима - Сьюзен Бауэр

Именно к этому Египту обратился Израиль с просьбой о заключении союза против страшной угрозы со стороны Ассирии.

«Господин Египта», к которому обратились израильские послы, может быть, и не был именно Пианхом. Египет был теперь напичкан местными «царьками», служащими Пианху в роли наместников. По всей вероятности, израильтяне явились ко двору царька Дельты по имени Осоркон IV. Хошеа мог и не знать точно, кто конкретно правит в Египте, политическая сцена которого оказалась настолько сложной, что даже египтяне этого зачастую не понимали. Вполне возможно, Пианх даже и не узнал, что израильские послы прибыли к его двору.

Но если кто-нибудь и услышал призыв, он не ответил; Хошеа тем временем был свергнут. Путешествие вниз, к Египту, оказалось огромной ошибкой: Салманасар V, уже раздраженный длительной осадой непокорного Тира, не был настроен прощать какое-либо сопротивление со стороны городов, которые уже покорились его отцу. «Царь Ассирии, овладевший всей землей, – читаем мы в IV Книге Царств 17:5, – подступил к [Израильской столице] Самарии и держал ее в осаде три года».

На этом моменте ассирийский рассказ о событиях прерывается. Когда наступает продолжение, Салманасар V – находившийся на троне только пять лет и ведший две осады одновременно – уже мертв. Трон занимает новый царь под царским именем Саргон II.

Если бы Салманасар V умер в сражении, писец, записывающий царей, наверняка рассказал бы об этом. Наиболее вероятно, что его наследник, Саргон II, был более молодым сыном Тиглатпаласара, использовавшим слабость своего брата, чтобы захватить власть. Все эти долгие и, по-видимому, бесплодные осады не могли быть популярными в армии – а кроме того, Салманасар V сделал себя еще более непопулярным дома, пытаясь ввести обязательный принудительный труд для населения Ашшура. Это плохо закончилось.6

Саргон II пообещал горожанам в Ашшуре освободить их от налогов, если ему удастся уговорить их забыть о внезапной смерти брата. Как написано в его официальной хронике:

«Салманасар не боялся царя Вселенной. Он поднялся на злое дело против этого города; он наложил на его людей суровые повинности и оброки, и считал их своими солдатами, в то время как главный бог с гневом в сердце отверг его правление. Меня, Саргона, мою голову поднял он высоко… Я восстановил свободу Ашшура от поборов… от призыва к оружию, от произвола надсмотрщика, от налогов, пошлин и дани всем храмам Ашшура, я освободил их».7

Саргон II также завершил бессмысленные осады. В первый год своего правления (721 год до н. э.) в своих хрониках он сообщает о завоевании Самарии, о быстром завершении затяжной осады штурмом. А затем с жестокостью, какой не проявлял ни один из его предшественников, Саргон II стер с политической карты государство Израиль. Он взял Иосию в плен, посадил его в тюрьму, а затем приступил к депортации израильтян – что было типичным ассирийским ответом вассальному государству, которое цепляется за независимость. Депортация превратилась в некий род геноцида – уничтожение не личностей, но национального самосознания. Собственные надписи Саргона говорят, что он переместил с родной земли 27 290 израильтян и расселил их по всему пути от Малой Азии до территории Мидии.8 Эти израильтяне стали известны как «десять потерянных племен» – не потому, что погибли, а потому, что их идентичность как потомков Авраама и почитателей Яхве растворилась в новых местах, где они теперь были вынуждены строить свой дом.[166] Рассеянные израильтяне, которые все еще оставались в Северном царстве, теперь оказались растворены в среде переселенцев из других мест. «Людей из земель, завоеванных моей рукой, я поселил тут», – записывает Саргон II.9 Эта мешанина из израильтян и других народов, очевидно, в итоге создала собственную культуру, состоявшую из такой смеси различных религий и традиций, что в I веке до н. э. здешних евреев называли «самаритянами» и презирали как полукровок.

Но это еще не было концом. Арамеи из Сирии и города Хамат объединились, чтобы оказать сопротивление ассирийскому царю, и войско Саргона II встретилось с их объединенной армией у города Каркар. На этот раз, через сто лет после первого великого сражения у Каркара, неясности в исходе битвы не было. Царь Хамата был приведен в Ашшур в цепях, сирийский вождь «сбежал один, как пастух, чьих овец увели», а Саргон разграбил и сжег Каркар.10

Полностью держа под контролем Запад, Саргон по Средиземному морю дотянулся до острова Кипр, занятого потомками ионических греков и финикийских поселенцев, и заставил их платить ему дань. Он также построил себе новую столицу, Дур-Шаррукин («Город Саргона») – северо-восточнее Ниневеи, как раз позади гор Тавр, где все еще существовала угроза со стороны Урарту.

Солдаты Урарту легко могли спуститься со своих гор, атаковать и уйти назад по перевалам, над которыми возвышались их крепости; преследовать их в горах было гораздо более трудным делом. А тем временем Урарту развилось в культурное и хорошо обороняемое царство. Собственные записи Саргона выражают восхищение, говоря о царе Урарту Русе, о сети каналов и колодцев, которые тот построил в защищенных долинах; о табунах хорошо объезженных лошадей, так необходимых для войны; о великолепной системе связи с помощью смотровых башен, построенных на вершинах гор – заранее подготовленные костры должны были зажигаться в момент замеченной опасности. Один такой маяк служил сигналом для следующего поста на такой же башне, где зажигался новый костер. Они сияли «как звезды на вершинах гор», по выражению Саргона, и распространяли известие о вторжении быстрее, чем мог скакать посланец.11

К 714 году Саргон был готов к вторжению в горы – к опасной и рискованной кампании, которую он решил возглавить лично. Вместо того, чтобы направиться прямо на север, на территорию Урарту, что привело бы его армию к встрече с самыми мощными силами страны, он двинул армию на восток, к Загросским горам, намереваясь достичь относительно плоских земель на другой стороне гор и подойти к более слабой восточной границе Урарту.

Саргон сам изложил рассказ об этой кампании в форме официального царского письма богу Ашшура и его коллегам, информируя их обо всех произошедших в их честь битвах – несомненно, такое письмо громко зачитывалось богам в присутствии толпы ашшурских горожан. Армия выступила в начале лета, перешла Верхний и Нижний Заб и вскоре подошла к Загросским горам.12 Тут жители низин встретились с грозными, незнакомыми им склонами, покрытыми густыми лесами, где их поджидали неизвестные враги:

«[Затем мы пришли] к крутым горам, где, переплетаясь, росли всевозможные деревья, и попали в центр горного хаоса.

Здешние тропы наводили страх; везде царил полумрак, как в кедровом лесу; невозможно было ходить по их тропам, не видя ни лучика солнца».13

Кедровые леса на горных склонах, как и те, в которые много лет тому назад отважился зайти Гильгамеш, служили убежищем для врага, который был еще страшнее из-за своей невидимости.

Саргон заставил своих людей прорубать путь сквозь лес медными топорами, пока армия не достигла плоских земель на востоке. Тут мидяне, связанные договором (и страхом), предоставили ассирийским ордам воду и зерно.

Саргон повел восстановившую запасы армию на север, чтобы встретиться с армией Урарту на склонах гор, как раз южнее современного города Тавриз.[167] Он хорошо выбрал место для сражения: оно располагалось далеко от внушительной линии крепостей, которые охраняли южную границу Урарту. Но чтобы дойти до него, ассирийская армия должна была пройти более трехсот миль – летом, через влажные леса с удушающими испарениями, по крутым дорогам между скал, с недостаточным количеством воды и еще меньшим количеством пищи. Войско было измотано и находилось на грани бунта:

«Изнуренные войска Ашшура, которые прошли долгий путь, очень измотанные и уставшие, которые не раз преодолевали бессчетные отвесные склоны, необычайно трудные для подъема и для спуска, начали уже проявлять недовольство. Я не мог облегчить их состояния и дать им отдых, у меня не было воды, чтобы утолить их жажду».14

Саргон попался; он достиг своей цели – и оказался бессильным. Тем временем армия Урарту под командованием самого Русы собралась, чтобы противостоять ему.

Армия Саргона отказалась повиноваться. Тогда он собрал вокруг себя личную гвардию и повел ее в безумную, самоубийственную атаку на ближайшее крыло армии Русы. Вражеское крыло отступило перед лицом его отчаянной свирепости; после этого, согласно записи самого Саргона, его армия, увидев, что он сам кинулся вперед в первой линии, набралась мужества и бросилась за ним. Армия Урарту заколебалась, ее строй нарушился, и она начала отступать.