Туманные аллеи - Алексей Иванович Слаповский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну вот, экскурсия, потом застолье в большой гостиной, была там еще малая, застолье классическое, то есть не фуршет, а именно сидение за столом, огромным, дубовым, как хвастал хозяин, и приподнял скатерть, показывая, что и вправду дуб. И входит запоздавшая пара. Он и она. Или, вернее, она и он. Большая разница. Он не из актеров – а актеров, в том числе знаменитых, там было много, – неизвестный мне человек, потом сказали, топ-менеджер в солидной корпорации, она – ведущая кабельного канала, это я тоже потом узнала. Впрочем, можно было догадаться – девушка красивая, но красота второго ряда, вроде бы все хорошо, однако есть в лице простоватинка, неавантажность, что ли, как моя бабушка говорила, неуловимый изъян, делающий негодным это лицо для центральных каналов. При этом в жизни блистательные центровые ведущие могут оказаться вполне обычными, а красотки второго ряда, напротив, просто принцессы рядом с ними. Обычное дело, кого-то камера любит, кого-то нет.
Но я не о ней. У меня очень редко бывает, чтобы кто-то понравился с первого раза. А этот – моментально. Один взгляд – и все. Миллисекунды хватило. И не просто понравился, я тут же решила в сердце своем, что он будет моим. Понадобится кого-то предать, подкупить, убить – предам, подкуплю, убью. Я девушка желаний умеренных, к сибаритству и приятной лени склонная, но если уж меня переклинит, все, я добьюсь, достигну и свершу.
И вся эта буря была внутри, а внешне – полный штиль. Светская беседа с соседом по столу, доброжелательное выслушивание благоглупых тостов, вежливый, но искренний смех над чьими-то плоскими шутками. В его сторону ни взгляда, да и сидел он далеко.
После ужина культурная программа – продюсер решил показать новую серию своего мыла, которое я ему варила, поэтому он меня представил, попросил встать и показать себя. Я встала, показала, улыбнулась и обвела всех скользящим взглядом. На нем не задержалась, просто отметила – тут.
Так ведет себя моя подруга Д., у которой легкая клептомания. В магазинах не ворует, боится, там везде камеры и охранники, но, стоит попасть в чей-то кабинет или офис, в чью-то квартиру или дом, она тут же отмечает для себя какую-нибудь симпатичную безделушку. Рассказывала, что делает это одним прикосновением взгляда и больше на понравившуюся вещь не смотрит. Словно забывает о ней. А потом, когда общее внимание чем-то отвлечено, оказывается рядом, желательно, чтобы поблизости еще кто-то находился, одно движение – и все, готово. Вещичка в сумочку, ручки сложены, глазки вверх, как у Магдалины, только не кающейся. Дома ставит на полку и любуется. Но иногда и выбрасывает сразу же после кражи. У нее и в сексе так, сама признавалась: попользовавшись мужчиной, желательно чужим, тут же теряет к нему интерес.
У меня было иное, что-то мне подсказывало – это тот самый долгожданный, который навсегда, с которым в горе и радости, и умрем в один день.
Серия закончилась, я почти не испытывала стыда за мыльные пузыри, было не до этого, все отправились опять к столу, где нас ждали чай, кофе и десерт. Перед выходом из просмотрового зала – да, был в доме и такой, мест на пятьдесят примерно, – я абсолютно случайно оказалась рядом с ним. Но даже не смотрела в его сторону, только плечом его чувствовала. Услышала голос, его голос: «Прошу». Это он предлагал мне пройти вперед. Я бесцветно ответила: «Спасибо!» Что в этом такого? Ничего. Он уступил бы дорогу любой другой женщине. И я ведь не была самая молодая и красивая там, а по сравнению с его пассией вообще дурнушка. Ну, не дурнушка, но… На улице не оборачиваются. Я знаю, в чем мой шарм, знаю цену своему обаянию, но для этого нужно со мной пообщаться, меня нужно разглядеть. Ничего этого не было.
Сидели, пили чай и кофе, одобряли продюсера, перепало и мне несколько ласковых слов, я улыбалась и прилежно кушала пирожное – безе с ягодами, неутолимая страсть моя.
А потом все начали разъезжаться. Г., обладающий умением использовать всех, он бы и самого президента нашей великой, она же белыя, малыя и всякыя, не постеснялся задействовать для своей пользы, весело попросил помочь. Дескать, прислуги еще нет, не наняли, а приглашенных официантов и официанток он уже отпустил, так что, милые дамы, отнесите по паре тарелочек в кухню, а то моим жене и дочке до утра возиться. Дамы охотно согласились, понесли посуду в кухню, где сгружали ее в огромную моечную машину. И вот сую я туда тарелки, и рядом она, красотка ведущая. И явственно мне шипит: «Даже не думай!» Мне бы, дуре, разинуть простодушно рот, вроде того – не понимаю, о чем вы. А я растерялась, шепчу в ответ: «Я и не думала!» – «Думала, думала, – она так уверенно мне. – Уничтожу, поняла?»
Тут кто-то еще подошел с посудой, я отодвинулась, она исчезла. Больше я ее не видела, его, естественно, тоже.
И вот сколько уже времени прошло, а я мучаюсь загадкой – как она поняла? Я ведь тут чистую правду рассказала, ничего не утаила. Ни одного лишнего взгляда, ничем его не выделила, абсолютно. И у него не было возможности мной каким-то чудодейственным образом очароваться. Да и с какой стати? Персона не медийная, на обложках моей фотографии нет и не будет, красота не разящая. Но догадалась же она как-то? Или это чутье невероятное, на уровне улавливания электромагнитных волн или еще какой другой энергии, исходящей от человека? Нет, если бы компания из пяти-шести человек, то да, а в такой толпе – как? И есть ли у меня самой такая способность? Не замечала. Может, она появляется лишь тогда, когда кого-то очень-очень, прямо смертельно любишь? Значит, я никого еще смертельно не любила? Даже досадно.
Да нет, скорее всего, она для профилактики на всех срывается. Ведет превентивную войну, ни в чем не уверена. И зачем мне, спрашивается, такая любовь? Одно расстройство.
Дебби
Марокканец спешился возле порога, и собака тотчас вся подалась вперед, сверкнув глазами и словно с омерзением оскалив белые страшные зубы.
И. Бунин. «Ночлег»
Собак заводят по разным причинам. От одиночества, чтобы кого-то любить, чтобы тебя в ответ любили, ничего в ответ не требуя, кроме кормежки и прогулки. Для детей – чтобы приучались заботиться
