Немая смерть (СИ) - Артемьев Роман Г.

— Узумаки Кушина-химе-сама, — поклонился брат главы клана, разглядев меня сквозь желтоватую пленку барьера. — Прошу извинить за причинённое беспокойство. Мне нет прощения.

— Нет нужды извиняться, Курама Удо-доно. Встреча с драгоценным союзником всегда в радость. Уважаемые шиноби, несущие мон Курама ичизоку на одежде, редко осчастливливают наши края своим появлением. Тем удивительнее видеть сразу десятерых…

— Мы преследуем похитителей, — прямо, наплевав на этикет, рубанул Удо-сама. — Мой сын был похищен шиноби без хитайате, убивших двух наших воинов с помощью Райтона. Скажите, не видели ли вы их?

— Незадолго перед вами я действительно заметила группу шиноби. Они двигались в ту сторону.

Стоило мне указать рукой направление, как почти все Курама побежали на северо-восток. На месте остались только их предводитель, подавший знак продолжать движение, и его телохранитель, неподвижной статуей замерший с левой стороны от господина.

— Благодарю, Узумаки-химе-сама. Наш сенсор устал и уже не так хорошо замечает следы. Мы обязательно догоним их.

Он развернулся, чтобы продолжить бег, но внезапно заколебался и нерешительно посмотрел на меня. Открыл рот, закрыл, облизал губы… Странно. Он производит впечатление мужчины жесткого, так откуда такое поведение?

— Приношу извинения ещё раз, Узумаки-химе-сама. Не являетесь ли вы сенсором?

— Не слишком хорошим, Курама-доно.

— Тогда не будет ли дерзостью с моей стороны обратиться к вам за помощью? Как я уже сказал, наш сенсор выдохся, а граница с Морозом уже близко…

Похитители, скорее всего, принадлежат к Облаку. У Кумо, сравнивая с другими гакуре, довольно однообразный пул способностей — две трети их шиноби специализируются на использовании Райтона. Печатников мало, мастеров других стихий тоже не много, специалистов по гендзюцу почти нет. Сенсоров мало, ирьенины слабые. Правда, мечники очень хороши, их школа считается первой в известных странах, это даже самураи с зубовным скрежетом признают. Правители Облака прекрасно осознавали недостаток узкой специализации и с момента основания деревни стремились изменить ситуацию. Заманивали более мелкие кланы с подходящим кеккей генкаем, выкупали детей или, как сейчас, похищали их.

Удо-доно вполне обоснованно предполагает, что похитителей должны встречать. Выкрасть носителя чистейшего генома, которого из тщательно охраняемого поместья выпускать не должны — это сложнейшая операция со множеством задействованных ресурсов. Облачники не захотят, чтобы она сорвалась на последнем этапе.

И тут на его пути попадаюсь я. Помимо того, что я являюсь сенсором и известна как сильный боец, Узумаки довольно часто навещают страну Горячих Источников, то есть ориентируюсь на местности. Кроме того, в случае встречи с местными шиноби, мне будет проще с ними договориться опять-таки в силу клановой принадлежности. Экономится время, повышается общая сила отряда и скорость передвижения. Цена вопроса? Незначительная потеря лица, которую вполне можно проигнорировать в данных условиях, и долг передо мной лично.

Нужно ли соглашаться? С одной стороны, отношения с Сарутоби у нас не самые лучшие, и заиметь должника среди близких ему людей перспективно. В то же время, Узукаге прямо приказал избегать столкновений с шиноби Облака из опасения спровоцировать войну раньше времени.

— Я готова помочь вам, Курама-доно, однако у меня есть два условия. Вы позволите надеть ваш мон, и о моём участии не станет известно за пределами вашего клана. Мой господин, Узукаге-сама, не желает ухудшения отношений с Кумо, поэтому я обязана скрыть свою личность.

— Конечно, Узумаки-химе-сама. Слово Курама, клан будет молчать о вашей помощи, но не забудет её.

— О, пожалуйста, зовите меня по имени. Я чувствую себя старой.

Отдав генинам приказ обустроить лагерь в стороне от дороги и ждать меня три дня, я поспешила следом за союзниками. Только жилет вывернула, чтобы символ Узумаки оказался скрыт, и нанесла на хитайате краской знак Курама. В общем-то, так не принято — если клановый шиноби выступает под чьим-то командованием, он наносит чужой герб рядом со своим. Не совсем достойное поведение с моей стороны, и учитывая, что я пошла на умаление чести ради союзников, оно утяжеляет их долг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Преследователи устали, их добыча тоже выдохлась и оставляла достаточно яркие для сенсорного восприятия следы. Бойцы посвежее во главе со мной и Удо-доно вырвались вперед, остальные отстали и растянулись длинной цепочкой. Немного успокаивал тот факт, что дистанция между нами сокращалась, и на самой границе восприятия замелькали чужие отметки. Те самые, которые я видела перед встречей с Курама.

Удо-сама чуть замедлил скорость, ожидая, пока подтянутся отставшие. Хочет навалиться всеми силами, с двукратным превосходством по численности раздавить врага будет просто. Думаю, его план удался бы, если бы не внезапно появившиеся яркие отметины новых шиноби — пахнущие грозой, озоном и жарким предвкушением битвы. Девять отметок, три полноценные команды.

— Облако. Три команды. Источники сильные.

— Что они здесь делают? — зарычал мужчина, — До границы ещё далеко!

— Далеко до границы с Молнией. Мороз уже близко.

Стоило похитителям проскользнуть мимо кумонинов, и скорость их передвижения упала ещё сильнее. Ну, ещё бы! Смешанные команды сильнее чисто клановых, если тренированы для совместной работы, конечно. Одиннадцать уставших шиноби против свежих девятерых, наверняка подготовившихся к схватке, плюс возможная засада — на месте Удо-доно было бы разумным отказаться от преследования.

Не люблю Кумо. Со времени войны не люблю.

— Я возьму на себя предводителя.

— Надо поторопиться, — кивнул мужчина. Он встал, выровнял дыхание, оглядывая находившихся на расстоянии примерно пятисот метров облачников. Средняя дистанция, столь любимая райтонщиками. — Моё имя Курама Удо. Шиноби клана под моим предводительством преследуют людей, похитивших моего сына. Пропустите нас.

Говорил он тихо, что не имело никакого значения. Подхваченный ветром звук долетал до ушей кумонинов, они прекрасно расслышали каждое сказанное слово.

— Меня зовут Марои, второй принц Марои ветви Го клана Би, — точно так же ответил коричневокожий мужчина, стоявший чуть впереди цепочки своих подчиненных. — Мы не видели здесь никаких похитителей. Вы незаконно вторглись на землю, принадлежащую нашим союзникам, и должны уйти. Ищите своего сына в другом месте.

Этого и следовало ожидать.

Чуть повернув голову, Удо-доно покосился на меня. Я слегка опустила подбородок, не отрывая взгляда от будущего противника. Марои, помимо факта принадлежности к аристократии, также входит в пятьдесят сильнейших бойцов своей деревни, его голова ценится немногим дешевле моей. В то же время, его специализацией считаются площадные техники, как поединщик он не особо силён, так что шансы на победу я оцениваю высоко.

Отставшие шиноби Курама подтянулись, ждать больше нечего. Заведя руку за спину, Удо-доно сложил несколько знаков, отдавая приказы подчиненным, после чего будничным тоном скомандовал:

— Бой!

Каварими. Быстро сложить два десятка печатей, в Марои быстро летит тусклый шарик из спрессованной чакры ветра. Снова каварими, на том месте, где я только что стояла, трещат ядовито-синие вспышки. Моя техника взрывается полупрозрачными лезвиями, вырубая лес в радиусе пятидесяти метров, но цель тоже ушла заменой. Каге буншин, отскок назад, мимо проносится черная молния. Два моих клона начинают поливать издалека дальнобойными техниками Марои и, при возможности, его помощников. Открываю первые врата, вторые, третьи. Замена. Четвертые врата, использую свиток с запечатанной техникой катона. Замена вправо и вперед, вижу, как из огненного облака выскакивает окутанная броней из молний фигура. Пятые врата, одновременно иду на сближение, используя Мерцающий шаг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Против короткой дистанции Марои не возражает. На его стороне райтон, значительно увеличивающий скорость и ловкость, и искусство мечника. Мое лицо скрывает глухая маска, он не видит покрасневшей кожи, да если бы и видел — мало кто сталкивался с Вратами Хачимон. Он не знает, на что смотреть.