Спецслужбы и войска особого назначения - Полина Кочеткова

Через месяц группа получила новое задание. Теперь они уходили в новые подземные лабиринты на тридцать дней. Создавая базы, группа должна была отработать ряд операций: захват секретных объектов, борьба с диверсантами, совершение диверсий и т. п. К снаряжению добавились приборы, позволяющие обезвредить или нейтрализовать ловушки. Весь месяц наверху круглосуточно дежурила специальная группа контроля и сопровождения. (Вряд ли кто из москвичей обратил внимание на машины с надписями «Мосгаз», «Мосэнерго», «Водоканал», стоявшие у открытых люков, и на людей в спецовках, копошившихся возле них).

Связь с землей можно было поддерживать с определенных точек. В случае необходимости четверо из группы пробирались к канализационному колодцу или воздухозаборной шахте и оттуда уже передавали сообщения.

Только на вторые сутки группа вышла к месту, где через колодец днем раньше им сбросили спальные мешки и прочее снаряжение. Распределив груз, они двинулись дальше. Выбрав место для базы, четверо, подвесив гамаки, остались отдыхать, четверо охранять базу, остальные продолжили выполнять задание.

Через несколько дней, законсервировав базу, группа перешла на другое место.

Того, что увидели и пережили эти люди, иному писателю хватило бы на несколько приключенческих романов.

Подземный город, в который так мечтают попасть все журналисты, начали создавать в годы войны. Интенсивное возведение секретных сооружений заглубленного типа пришлось на первое послевоенное десятилетие. В последующие годы объекты были законсервированы, другие, напротив, расширились, протянув щупальца тоннелей в разные районы Москвы. В случае атомной войны здесь предполагалось укрыть десятки тысяч людей. И не только укрыть, но и накормить, расселить, дать работу. Постепенно под землей появлялись промышленные предприятия, огромные бомбоубежища, казармы, продовольственные, вещевые и прочие склады, транспортные магистрали.

В один из дней группа вышла на забытую узкоколейку. Проложенная еще при Сталине, она позволяла добраться из центра столицы в ближайшее Подмосковье. Позднее под землей были устроены тепловозные пути. По ним, громыхая и воняя, катался мотовоз. Чаще всего он перевозил на своих узеньких платформах людей, зябко ежившихся от встречного ветра. Раз в неделю в определенное время приостанавливали свой бег электрички метро. Пересекая их пути, шли тяжело груженные вагоны с особым грузом. Повидала группа и стратегически важные объекты, на подступах к которым наработались с интересными ловушками. В одном из тоннелей опробовали накладные заряды направленного действия и остались довольны результатами — рассчитали специалисты точно. Испытала группа и светозвуковые термоборические боеприпасы («Заря», «Факел» и «Пламя»). Предназначались они «для временного подавления психоволевой устойчивости вооруженного неприятеля путем внезапного создания звукового воздействия и яркой вспышки». Эффект был потрясающий! После оглушительного взрыва и слепящего света по тоннелю, превращая его в ад, заплясали языки пламени. Шестнадцать человек в «макаках» в эту минуту вполне сошли бы за чертей…

Однажды ночью, немного заплутав, группа попала в гигантский, хорошо освещенный тоннель, где свободно могли развернуться два танка. Правда, чтобы проникнуть туда, умельцам пришлось немало повозиться с решетчатой дверью. Не успели они понять, куда их занесло, как услышали рокот мотора. Юркнув в темноту боковой галереи и прикрыв за собой решетчатую дверь, парни замерли. Мимо них неторопливо прокатила странная невысокая и широкая машина. «Это что еще за клоп?» — спросил минутой позже Рыжий. «А шут его знает», — задумчиво произнес Чапаев. «Тоже мне, бином Ньютона, — пренебрежительно фыркнул Монах, — автомобиль для эвакуации членов правительства. Два двигателя, плавающая броня, гусеницы на резиновом ходу, на трассе развивает скорость 140 километров. Крупнокалиберный пулемет, радиостанция, шлюзовые двери, отличная вентиляция, запас продуктов на четыре дня, биотуалет. Экипаж — радист-стрелок и водитель. Рассчитана на восемь человек».

По теории, группа должна была сама добывать себе продовольствие. Парни получили задание выйти к складам продуктового магазина. Когда объект обнаружили, командир вышел на связь. «Земля» передала лаконичное сообщение: «Примите груз». Вскоре, ударяясь боками о стенки колодца, вниз поползла картонная коробка. В ней записка: «Ошибочка, ребята, за стеной склад радиотоваров». Группа еще раз прошла по сложному маршруту, исследуя и боковые галереи. Результат тот же. Измученные люди вышли на связь. «Земля» к этому времени поняла свою ошибку: местонахождение склада было определено верно, но недавно магазин перепрофилировали, и теперь он торговал радиотехникой. Находящиеся под землей сказали все, что думали о сидящих наверху и их родственниках и, еле передвигая ноги, отправились на базу.

При выполнении одного из заданий Слон провалился в люк (не будь на нем жилета, лететь бы ему 25 метров по бетонному колодцу) и сломал ногу. Увидев побелевшее лицо парня, едва сдерживавшего крик, командир быстро отвинтил колпачок антишока и всадил здоровенную иглу прямо через костюм в бедро Слона. Тот взвыл. Но через пару минут боль утихла. Двое в это время пробираясь с уровня на уровень, отыскали шахту, через которую можно было поднять Слона, и сообщили о случившемся «земле». Устроив из автоматов носилки и использовав лебедку, пострадавшего эвакуировали.

Они прошли огонь, воду и медные трубы, и я склоняю голову перед их мужеством. Жара теплоцентралей, леденящие сквозняки воздухозаборников, ядовитые выбросы технической канализации, электромагнитное излучение силовых галерей, вибрации метрополитеновских коммуникаций, пронизывающая сырость и трясины заброшенных тоннелей… Шерстяное белье под КСРА намокало от пота. День, когда удавалось его слегка подсушить, был праздником. От длительного пребывания под землей у людей кружилась голова, воспалялись глаза, ссадины и порезы не заживали. Значительные физические нагрузки, питание всухомятку, употребление чрезмерно хлорированной воды (пить приходилось почти любую, бросая туда таблетку) также сказались на здоровье. Были случаи, когда появлялись слуховые галлюцинации, когда человека охватывал беспричинный страх и он впадал в панику. За тайны подземной Москвы эти люди заплатили сполна.

Они выполнили поставленные перед ними задачи. Вернувшись в подземелье, пройдя все комиссии, подписав обязательства не разглашать секреты, 48 человек поднялись наверх. Никто из них не получил ни премий, ни званий…

(Т. Белоусова. По кругам ада //Совершенно секретно. — 1994. — № 11.)

БЕЛАРУСЬ

«СЕРЬЕЗНАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОШИБКА»

В истории деятельности спецслужб бездна загадок. Например, при каких обстоятельствах погиб Хацкевич? На кого было совершено покушение на Военно-грузинской дороге?

Серго Берия вспоминал:

…Из Москвы возвращались по Военно-грузинской дороге вместе с отцом, мамой. В этой машине находились жена одного партийного работника и второй секретарь ЦК, белорус по национальности, Хацкевич. Уже стало темнеть, когда нашу машину пытались остановить, а затем обстреляли спереди и сзади. Огонь явно велся на поражение.

Хацкевич сидел рядом со мной, и я своими глазами видел, как его ранили.

Умирал он на руках у моей матери. Все мы слышали его последние слова: «Ты, Нина, не забудь о моем ребенке…»

Уже через год из Беларуси поступили какие-то материалы, в которых Хацкевич, уже мертвый, был объявлен врагом народа. В таких случаях репрессировали семьи, но маме удалось каким-то образом спасти ребенка Хацкевича и устроить его в семью близких нам людей.

Одна существенная деталь: Хацкевич носил пенсне, как и мой отец. Вероятно, это и сбило с толку тех, кто стрелял в отца.

Здесь, видимо, надо сделать отступление, а точнее, небольшой экскурс в историю и рассказать о предшественниках моего отца. Относился он к ним по-разному. Скажем, Берия, грузин по национальности, был убежден, что ставить во главе карательных органов нерусских людей в принципе неверно. А ведь так было с первых дней существования Советского государства.

— Это серьезная политическая ошибка, — говорил отец. — И еще большая ошибка — назначение русских на подобные должности в национальных республиках.

— Дзержинский, — рассказывал отец, — был человеком порядочным, но иногда такая внутренняя порядочность, любовь к близким толкали его на необдуманные поступки. Его семья жила в эмиграции, и он решил ее разыскать. В нормальных условиях это желание вполне объяснимо, но Дзержинский уехал, когда решалась судьба молодого государства. Был террор, вооруженные заговоры, а он все бросил и уехал, не сказав ни слова ни Ленину, ни членам ЦК, и отсутствовал два месяца. Случай беспрецедентный! Как объяснить? Два месяца страна жила без председателя Всероссийской ЧК. Попробовал бы сейчас кто-нибудь такой фортель выкинуть…