Завещание змееносца - Вадим Филоненко

– М-да… Значит, сам бой мы толком не увидим, – пробормотал Мюрр. – Кстати, а почему вы не садитесь на своих кунгуров и не летите туда, к ним, чтобы посмотреть?

– Нельзя. Это поединок чести, то есть личное дело двоих. Посторонним там не место. Мы узнаем лишь результат…

– Что ж, придется подождать.

– Недолго, – откликнулся Алир. – Они оба – мастера, поэтому бой между ними продлится считанные мгновения.

Подтверждая его слова, одна из точек стала стремительно расти, приближаясь к земле… Разделилась на две… Стало видно, что это конь и всадник…

– Кто?… – ахнула толпа придворных.

Огира, явно не сознавая, что делает, вцепилась в руку Мюрра и сжала до боли. Но он почти не обратил на это внимания. У него вдруг бешено заколотилось сердце. Его терзали смешанные чувства. С одной стороны хотелось, чтобы справедливость восторжествовала, и победил Гор. А с другой… Мюрр вдруг впервые отчетливо понял, что не хочет убивать его сам. Пусть лучше это сделает другой…

Мертвые тела коня и всадника приближались к земле…

– Фейр!… Это Фейр! – завопили наиболее глазастые придворные.

– Нет, это Гор! – возразили другие.

Черные силуэты кунгура и джигли, один за другим, промелькнули перед террасой. Раздался удар, потом еще. Придворные, толкаясь локтями, ринулись к парапету, стремясь как можно быстрее рассмотреть, кто же упал…

– Фейр… Погиб Фейр! Значит, Гор победил!

– Что?! – Огира плакала и смеялась одновременно. – А где же он сам? Почему не спускается?

– Он спускается!

Гор и в самом деле спускался – неровно, рывками. Поединок с Фейром дался ему нелегко. Сын императора был отменным бойцом: умным, находчивым и в то же время осторожным. Бичом владел просто виртуозно – гораздо лучше Гора. Зато тот, как никто другой, умел полностью слиться с кунгуром, что придавало ему маневренности. Да и реакция у него оказалась быстрее. Она, по сути, и даровала Гору победу – он успел уклониться, и бич Фейра пробил ему ребра, лишь на два пальца не достав до сердца. Ответный удар оказался более точен – Фейр умер почти мгновенно. Конь пережил всадника всего на пару коротких мгновений, так что о землю ударились уже трупы.

Гор победил, но его рана оказалась смертельной – не достав до сердца, бич разорвал легкое. Жить ему оставалось считанные мгновения, и он сам отчетливо понимал это. Знал, что даже самый лучший маг Лунного мира не смог бы исцелить его.

Голова кружилась, дыхание причиняло боль, в груди что-то клокотало и кипело, а на губах пузырилась кровавая пена. Гор попытался рассмотреть приближающуюся землю, но перед глазами все плыло, раздваивалось.

Кунгуру тоже передалось состояние наездника. Ноздри смоляного коня раздувались очень широко, словно ему не хватало воздуха, бока вздымались и опадали, будто он только что проскакал без остановки всю Империю из одного конца в другой. Ему было трудно держаться в воздухе – он то и дело резко проваливался вниз, словно терял способность к полету. Восстанавливался с видимым трудом, зависал на миг неподвижно и снова тяжело продолжал спуск.

«Давай, Варр, не останавливайся! Скорее, осталось немного…» – Гору казалось очень важным успеть опуститься на землю живым. Всю жизнь стремящийся в небо, всадник впервые страстно мечтал о приземлении. Именно так и только так он сможет доказать себе и другим, что победил. Что это была не ничья…

И он приземлился – на заляпанную кровью Фейра и его коня площадь перед императорским дворцом, рядом с их размозженными телами. Сумел сам покинуть седло, покачнулся, из последних сил удерживая ускользающее сознание… Почувствовал, как чьи-то руки поддержали его, не дали упасть… Попытался рассмотреть, кто это… Люгвин… то есть Мюрр…

– Видиш-ш-шь… к-как… все… выш-ш-ло… – Гор замолчал, не в силах продолжать – горлом хлынула кровь. «Все, как мы оба хотели: я победил мерзавца Фейра, но тебе не опасен, потому что мертв…» Мысль промелькнула и растворилась в окружившей Гора темноте…

15

…Огира стояла у дверей гостевой комнаты, борясь с почти непреодолимым желанием ворваться внутрь. Но фраза Люгвина: «Если сюда хоть кто-нибудь войдет, Гор умрет», – удерживала ее на месте крепче любых замков…

…Когда смертельно раненый Гор приземлился на площадь, атониец, как-то очень ловко растолкав придворных, пробился к парапету и спрыгнул вниз. И пока Огира, Алир и остальные джигли растерянно смотрели с террасы, не понимая еще, насколько серьезно ранение, Люгвин подхватил теряющего сознание всадника, помог устоять, а потом аккуратно положил на мозаичные плиты. Рядом без сознания рухнул Варр, кунгур Гора. Атониец скривился, будто собирался то ли заплакать, то ли выругаться, и посмотрел на террасу. Его пристальный змеиный взгляд уперся в Огиру.

– Бери Ралону и живо сюда, – прочитала всадница по губам Люгвина.

Сама не зная почему, она восприняла его беззвучные слова как приказ. Не думая, не рассуждая, вскочила в седло, подняла Ралону вверх, проскользнула над головами придворных и опустилась рядом с Люгвином. Тот с видимым трудом поднял бесчувственного Гора, перекинул Огире через седло и велел:

– Вези к себе домой. Положи в спальне на кровать… Нет, ты одна не поднимешь его… Ладно, пусть слуги помогут… Только потом сразу выгони всех из комнаты, и сама выходи… Даже если тебе покажется, будто он умер, все равно перед слугами делай вид, что он живой, просто в глубоком обмороке. Поняла? Закрой дверь и жди меня. Запомни: никого к нему не впускай и сама не входи! И лечить его не смей! Иначе он и в самом деле умрет!

И Огира поверила – сразу, подчинилась – беспрекословно, а теперь ломала руки в ожидании атонийца.

Наконец он пришел. Запыхавшийся, будто весь неблизкий путь от императорского дворца проделал бегом. Мрачно глянул на изнывающую от беспокойства всадницу и исчез в комнате, буркнув:

– Никому не входить, пока не позову!

…Гор летел по странному синему небу навстречу чему-то необычайно яркому и горячему. Ему было хорошо, как никогда. Легко, беззаботно. Он выполнил все, что надо: помог Алиру, устранил Фейра и теперь был свободен, счастлив, безмятежен. Всадник летел все быстрее и быстрее, совершенно не чувствуя своего тела, словно превратился в облако.

Яркое сияние приближалось, обретало странно знакомые очертания… Гор узнал… удивился… а потом пришло понимание и… страх. Ощущение счастья и свободы сменилось горечью, досадой, жгучим сожалением. Яркое сияние было ничем иным, как Башней Возврата. Теперь Гор увидел ее по-настоящему – такой, какой она и была на самом деле – состоящей не из камней, а из множества узоров, которые принадлежали некогда живым существам…