Закрой глаза (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady"

Поздоровавшись с Матвеичем, поднимается на лифте, но когда открывает входную дверь, вопреки ожиданиям в квартире темно и тихо. Макс лег раньше? Евгений снимает обувь и, скользнув взглядом по шлему на тумбочке для обуви, хмыкает. Максим был сегодня у себя. Женя заглядывает на кухню, включив свет, осматривает новый ламинат и, оставшись довольным этим осмотром, по привычке заглядывает в гостиную, но Макса там нет. Про себя улыбается и направляется в душ. Теплая вода смывает усталость и расслабляет мышцы, пока он стоит, подставив лицо под бодрящие струи. Обмотав бедра полотенцем, идет в спальню, но стоит приоткрыть дверь, как он замечает Максима, сидящего на полу. Тот опирается спиной о кровать, запрокинув на нее голову. Свет выключен, а в тех тусклых отсветах, что проникают из окна, поза кажется неестественной и настораживающей.

— Макс? — Зовет Женя.

Максим не реагирует, даже не вздрагивает и не поворачивает головы. Что-то нехорошее на миг шевелится в груди Жени, и он подходит ближе. Садится на пол рядом, опираясь спиной о кровать так же, как и Макс.

— Что-то случилось?

— Всего лишь пиздец всей моей жизни. — Горько хмыкает тот. — Одним больше, одним меньше…

Женя ничего не произносит, ожидая более детального объяснения и Макс, наконец, поворачивает к нему голову.

— Я не могу… — негромко и как-то безжизненно произносит он.

— Что не можешь, Макс?

— Не могу больше сесть на мотоцикл…

Женя делает неуловимый вдох, то ли от странного облегчения, то ли от тревоги. Он надеялся, что это уже давно прошло, как и посттравматический синдром Макса вместе с кошмарами.

— В смысле… сесть могу… и завести тоже. — Голос звучит безэмоционально и опустошенно, пока Максим смотрит куда-то в пол. — Но как только меня обгоняет автомобиль, или просто появляется рядом, меня бросает в пот, начинает трясти, и я уже ничего не соображаю… и не вижу дороги, а перед глазами только фары… и паника. Боюсь, что не смогу затормозить. Как было в моих кошмарах.

Женя слегка тянет его на себя, приобнимая рукой и Макс инертно кладет голову на его плечо. Он чувствует, как Максим начинает слегка нервно дрожать. Не хватало еще одного срыва. Женя касается губами его волос и со всей спокойностью и уверенностью, на которую только способен, негромко и мягко произносит:

— Это пройдет, Макс. Ты просто давно не катался…

Максим отрицательно качает головой.

— Я ничего не могу с собой сделать. Пока дополз домой на минимальной скорости, шарахаясь от машин, думал, у меня сердце остановится. Просто паника. Такого никогда не было… Ни разу… — с каждым новым словом в голосе все явственнее звучит отчаяние. — Я не знаю, что со мной…

— Помнишь, что ты мне говорил? Нужна практика. Ты почти полгода не садился на него. Все будет хорошо…

— Жень, я свой мотоцикл чувствую, как себя. До сих пор. Но это ощущение… Будто стоит увеличить скорость и меня опять тут же собьет какое-нибудь авто. Я просто не могу его пересилить.

Женя поднимается и тянет Макса за собой на кровать. Тот не сопротивляется, ложится на бок, продолжая слегка нервно дрожать и смотреть отсутствующим взглядом куда-то в темное окно. Женя ложится рядом, подпирая голову ладонью, обнимает его, прижимая ближе. Мягко водит подушечками пальцев по руке Макса и время от времени зарывается носом в его волосы. Он впервые не знает что сказать, чтобы это прозвучало достаточно убедительно и обнадеживающе для Максима. Женя понимает, что это бессознательный страх и от него избавится намного труднее, чем от того, который был у него. Он до сих пор со своей машиной на Вы и шепотом и только благодаря Максу в свое время. Иначе ходил бы пешком или ездил бы на такси до конца своей жизни. Но мотоцикл для Максима — часть его самого, которая сейчас вдруг оказалась парализована, тем самым лишив его полноценности. И это не одно и то же.

— Бояться — не значит быть слабым, Макс. Страх — всего лишь инстинкт самосохранения. И сейчас твой мозг пытается защитить тебя от повторения того, через что ты прошел. Со временем все вернется на свое место.

— А если нет, что ты предлагаешь? Ездить по пустым улицам, которых не существует? — Голос Макса едва уловимо дрожит. — И все из-за этой гребаной, сука, аварии! — Ударяет кулаком по подушке от бессилия и весь съеживается.

Женя сжимает челюсть и с силой обнимает его.

— Не смей себя жалеть, слышишь? — Твердо произносит он, чуть встряхивая его. Женя не позволит Максу вновь впасть в нервный срыв и депрессию. — Никогда не смей себя жалеть и опускать руки. Что бы ни случилось. Ничего страшного не произошло, ты с этим справишься.

Макс чуть судорожно вздыхает, сглатывает и трет нос, но больше ничего не говорит.

— Все будет хорошо. — Произносит Женя, пытаясь самому найти выход, как помочь Максу, но пока тщетно. Если Максим сам себя не пересилит, ничего не получится.

Они больше не разговаривают. Постепенно дыхание Максима выравнивается и Женя улавливает, что тот заснул. Он еще несколько минут бездумно водит кончиками пальцев по его руке. Какие-то мысли мелькают в голове, но так и не оформляются до конца. Наконец, он не замечает, как засыпает сам на не расстеленной постели рядом с Максом.

Следующие несколько дней Максим не касается этой темы вообще, но Женя понимает: то, что они не говорят об этом, еще не значит, что с Максом все в порядке. Он не подходит к мотоциклу, шлем покоится в шкафу вместе с перчатками. Зато вся мебель вернулась на кухню, благодаря помощи Кости и Игоря, а на мойке красуется новый смеситель, установленный Максимом. Единственное, что греет Женю изнутри — его диван в гостиной остался в гордом одиночестве. То ли по привычке, то ли по какой-то другой причине, но они с Максом продолжают спать в одной постели.

В конце недели Женя со всей отчетливостью понимает, что если не сделать что-нибудь в ближайшее время, нервная система Макса начнет заниматься своим излюбленным накручиванием, а там и до очередного курса успокоительных рукой подать. Вернувшись домой немного раньше обычного и раньше Макса, Женя берет свой ноутбук и сосредоточено ищет хоть какую-то информацию, которая могла бы помочь в этой ситуации, но все прочитанное по поводу фобий и маний не вдохновляет абсолютно.

«А если нет, что ты предлагаешь? Ездить по пустым улицам, которых не существует?»

Женя несколько секунд барабанит пальцами по клавиатуре. На секунду сужает глаза, пока в мозгу идет сосредоточенный аналитический процесс. Секунда, вторая… и Женя быстро набирает интересующее его словосочетание в поисковике. Если Макс боится машин на дороге, значит нужно избавить дорогу от этих машин. Это пока единственный выход, на действенность которого Женя искренне надеется. Осталось только самого Макса заставить решиться.

В замочной скважине проворачивается ключ и в прихожую входит Максим. Бросает на него какой-то странный взгляд. Настороженный? Женя закрывает все вкладки, оставив только одну.

— Чем занимаешься? — Слегка подозрительно интересуется Максим, снимая кроссовки.

— Читаю. — Вздыхает Женя.

Максим заходит в комнату и садится рядом, заглядывая в монитор.

— Что это? — Переводит он взгляд на Женю.

— «Это» — препарирование моего ресторана. — Спокойно произносит он.

— Можно?

Женя кивает и Макс перетягивает ноутбук к себе на колени. Несколько минут читает про себя, а потом все-таки не выдерживает:

— Я чего-то не понял, это его похвалили или наоборот?

Женя хмыкает.

— А это у ресторанных критиков работа такая, — замечает он, — написать такой отзыв, что непонятно хвалят тебя или нет. Но если «плохо» в процентном соотношении меньше, чем «хорошо», то думаю, больше похвалили.

— Слушай, а он вообще ел то, о чем здесь пишет или на молекулы разбирал? Вплоть до наличия какой-то зелени на тарелке, не соответствующей указанной в меню. — Качает головой Максим. — «Ресторан не для гламурно тусовочных вечеринок и не для футбола, и с массой некритических недоработок. Но позитивный. Здесь не создают ощущения модности, вы платите за атмосферу и еду. Пока это место эталонно подходит к моему определению одной звезды. Самоуверенности много и это губило не один ресторан. Избавиться от нее и будет очень неплохое заведение». — Зачитывает Макс вывод критика.