Жрица Анубиса - Жанна Хохлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я видел, — он кивнул.
— Это симптомы отравления ртутью, — объяснила девушка. — Камазу сказал, что в пустыне есть озеро со смертельной «водой», есть предположение, что оттуда черпается и добавляется затем в еду, напитки и в помещение.
Врач заинтересованно спросил:
— Помещение?
— Да, но в таком случае отравление может длиться годами, а здесь острое… — она задумчиво спросила, — задача — найти убийцу?
Имхотеп усмехнулся:
— А ты сразу перешла к делу, — затем серьёзно, — кто учил тебя?
— Отец, — Линда не врала, она просто не уточнила в какое время.
Мужчина кивнул и позвал слугу, повелев привести жрецов сюда. Амун встал у входа, так и не пройдя вовнутрь. Камазу же бегло осмотрел труп и кивнул головой.
— Те же симптомы, — заключил он.
— Твоя жрица говорит о «воде» Сета, — Имхотеп стал ещё мрачнее.
— Я бы верил ей.
— Дыхание смертоносно, сам бы убийца отравился, как же её можно перевести во дворец? — резонно заметил Амун.
Линда кивнула.
— Если доставлять в стальных сосудах, то это возможно, — ответила она.
— Сталь?! — воскликнул Имхотеп. — Она настолько дорогая, что я бы даже не стал думать о таком, хотя это может говорить лишь об одном…
Мужчина смертельно побледнел и замолчал.
— Кто все умершие? — задала вопрос девушка, смотря на мужчин по очереди.
— Чиновники Хатшепсут, видные деятели, двое — генералы, а вот он занимался формированием государственных закромов, — целитель добавил, — они придерживались веры отцов.
— Поясни, Имхотеп, — попросила Линда.
— В последнее время сыном Хатшепсут — Аменхотепом — даются огромные подаяния на храм некого бога Амон-Ра, а в столице есть жрец, который называет себя его сыном, преподнося как единое божество, сотворившее небо и землю, бог этот неизвестен широкой массе, и простой народ ритуалы не посещает, однако, как только сын царицы стал вхож туда, в капище перебывал весь двор, я тоже там был, — мужчина с отвращением поморщился. — Те, кто мыслят здраво, просили царицу заняться вопросом легальности существования храма, но они с сыном долгое время были в ссоре, а сейчас вражда остановлена, Хатшепсут дорожит миром, возникшим между ними, и поэтому распустила комиссию по расследованию, кстати, в неё должны были входить один из погибших генералов и счетовод, — Имхотеп замолчал и ошарашенно посмотрел на присутствующих.
— Ниточки ведут в храм Амон-Ра? — Камазу сложил руки на груди и глянул на молчаливого Амуна.
— У него нет власти, если нет любви народа, — вынес вердикт голубоглазый мужчина.
— Время и поддержка царицы могут сделать своё дело, — философски заметил Имхотеп, — и давай без лукавства, ниточки ведут к Аменхотепу.
— Меня страшат две вещи: убийства в окружении царицы и завет Амон-Ра о своём единстве, — Камазу озвучил вывод, который у всех вертелся на языке, — нужно предупредить Хатшепсут.
— Завтра первый утренний восход Звезды Нила***, завтра начнётся разлив Великой реки, и в честь этого фараон милостиво приглашает всех на пир, но перед ним у нас будет возможность личной встречи с царицей, — Имхотеп внимательно проследил за тем, как просветляется лицо Камазу, и тут же продолжил, посмотрев каждому из присутствующих в глаза. — Однако будьте осторожны, тщательно подбирайте свои слова, нынче мир между родными, царица многое отдаст за то, чтобы так было и впредь, а сегодня отдохните, смойте с себя и со своих мыслей дорожную пыль, Ра подскажет, что нужно будет сказать солнцеликой.
Примечание:
* древнеегипетское подобие роддома,
** египетское женское имя, означающее «благословение»,
*** звезда Сириус.
Глава 10. Звезда Нила и печать рабства
Звезда Нила. Маат.
Жаркий день закончился, и на золотой город пустыни Мемфис лёгкой прозрачной пелериной опустился прохладный вечер. По нему носились глашатаи в белых схенти и на всех углах и перекрёстках кричали о том, что нынче праздник у народа, что Сириус взойдёт и Нил разольётся, неся на гребешках лёгких своих волн благополучие людям и благословение богов земле, что так нуждается во влаге. Она зальёт потрескавшуюся от засухи землю, а та в благодарность и с любовью раскинется зелёным, цветным ковром травы, цветов и злаков, накормив верных ей и своим богам людей земли обетованной.
Ораторы и воины подталкивали простой народ к телегам, гружённым хлебом, щедро раздавая его в честь праздника. Люди искренне радовались, прославляя Великую Девятку и царицу, желая ей многих лет.
Линда откинула полог носилок, что скрывал жрецов и Имхотепа, и с интересом взирала на то, как египтяне распевали священные песни, радуясь празднику и простой пище.
— Нынче Хатшепсут вдвойне щедра, сын порадовал её, помирившись с матерью, — Имхотеп сложил руки в молитвенном жесте, на пару мгновений прикрыв глаза, видимо, мысленно благодаря одного из многочисленных богов за такое событие.
— Ещё бы Нефрура понесла… хотя у четы и есть старший сын — Тутмос, но говорят, что он слаб телом, — произнося это будто бы для самого себя, Амун не взглянул ни на кого из присутствующих.
— Исида подарит, дай Инпу, — беззаботно проговорил Камазу, пребывая в хорошем расположении духа.
Целитель немного помрачнел.
— К нам иногда приходят северные люди, их тело покрыто шкурами животных, ведь там, где они живут, очень холодно, они стремятся сюда, чтобы посмотреть на великие пирамиды и убедиться в величии земли, которая на устах у всех народов, они умны и очень быстро учатся, так вот они говорят, что у них на соитие родственников наложено строжайшее табу, — как бы невзначай бросил Имхотеп.
— Грех «близкой крови», — понимающе и скорее из вежливости произнёс Камазу.
— Про Тутмоса верно говорят, но мне теперь ничего неизвестно о состоянии его здоровья, больше знает Косей, — последнее было произнесено грустным тревожным тоном.
«Нефрура — единокровная сестра, наверняка замечал, будучи врачом, расстройства здоровья, в том числе и психического, как последствия инцеста», — подумала Линда, для себя отметив пытливый ум древнеегипетского целителя. — «А о мальчике искренне беспокоится, да, похоже, жрец Амон-Ра очень близко подобрался к царской семье, раз Имхотепа отстранили от лечения их отпрыска».
Амун кивнул, соглашаясь с целителем и с другом. Дальнейшее развитие разговора никто не поддержал, и оставшуюся часть пути они проехали молча, прислушиваясь к звукам улицы.
Путь квартета был завершён после того, как их возницы остановились и опустили носилки на мощённую грубым камнем мостовую перед главным дворцом Мемфиса. Линда аккуратно поднялась со своего места и, откинув занавеску, отделяющую спокойствие, царившее среди них, от общего буйства веселья на улице, грациозно вышла.
В нескольких метрах от них высился дворец великой Хатшепсут,
