Осенний мост - Такаси Мацуока

Хидё прислушивался к разговору. Они неспешно ехали по дороге к Мусиндо, более неспешно, чем ему хотелось бы. Разведчик, которого он засек в предыдущей долине, скорее всего был человеком Саэмона. Хидё опасался засады, потому и настоял, чтобы они взяли с собой двадцать четыре человека.

«Сэамон не станет устраивать мне засаду на дороге в Мусиндо», — сказал Гэндзи.

«Желал бы я разделять вашу уверенность, господин», — отозвался Хидё.

«Сто человек — это чересчур много», — сказал Гэндзи.

«Нет — если у Саэмона будет двести», — сказал Хидё.

«Если мы превратим повседневную поездку в процессию — а так оно и будет, если мы возьмем с собой сто человек, — то привлечем к себе слишком много внимания, и лишь увеличим опасность, вместо того, чтобы уменьшить ее», — сказал Гэндзи.

«Пятьдесят, — сказал Хидё, — вооруженных ружьями».

«Двадцать пять, считая тебя, — сказал Гэндзи. — И вполне достаточно будет луков со стрелами».

«Двадцать пять, с ружьями», — сказал Хидё.

Гэндзи раздраженно вздохнул.

«Ну хорошо, пусть будет двадцать пять с ружьями».

Теперь, когда нападение сделалось неминуемым, Хидё был рад, что настоял на этом числе и на огнестрельном оружии. Он взглянул на своих людей. Они смотрели на него. Они, не дожидаясь приказа, уже приготовились отражать нападение. Смит ничего не заметил. Он ехал с таким же небрежным видом, как и прежде.

— Мужчины и женщины, — сказал Смит, — ведут себя так, как им то предназначено природой, а не так, как того требуют правила, созданные людьми.

— Таковы христианские верования? — поинтересовался Гэндзи.

— Таковы факты, которые я наблюдал на протяжении всей моей жизни на Гавайских островах.

— Мы с Эмилией были заняты, каждый — своей работой. Она проповедовала христианскую веру, а я разбирался с политическими кризисами.

— Что, все шесть лет?

— Последние шесть лет выдались чрезвычайно насыщенными, — сказал Гэндзи.

— Господин! — послышался голос Хидё. Хидё пришпорил своего коня и подъехал к Гэндзи. С востока к ним приближался всадник.

Это был гонец от князя Саэмона.

— Похоже, эти двое не испытывают друг к другу теплых чувств, — сказал Саэмон, указывая на Фаррингтона и Смита. Те ехали бок о бок в полном молчании и демонстративно смотрели куда угодно, только не на спутника.

— В недавней войне между американцами они выступали за разные стороны, — пояснил Гэндзи.

— Интересно, продлится ли их вражда двести шестьдесят лет, как это случилось в Японии?

— Американцы больше думают о будущем, чем о прошлом. Похоже, они не повторят наших глупостей.

— Это возможно, только если обе стороны будут прилагать значительные усилия к примирению, — сказал Саэмон.

— Мне остается лишь согласиться с вами, — сказал Гэндзи, — и искренне надеяться, что в данном случае так оно и будет.

— Я разделяю ваши надежды, — сказал Саэмон.

Хидё отвернулся, чтобы скрыть свое недовольство. Эти небрежные, шутливые намеки на то, что предки этих двух князей принадлежали к разным сторонам, раздражали его. Гэндзи был слишком беспечен. То, что Саэмон Лживый находился теперь среди них, еще не означало, — как, судя по всему, думал его господин, — что нападение сделалось невозможным. Это всего лишь меняло возможные варианты предательства. За каждым из людей Саэмона следило по два самурая Гэндзи. Сам же Хидё готов был зарубить Саэмона при первой же провокации.

— Насколько я понимаю, — сказал Саэмон, — они также соперничают из-за вашей гостьи, мисс Гибсон.

— Вы прекрасно информированы, князь Саэмон.

— Не особенно, князь Гэндзи. Просто о них и о мисс Гибсон ходит много разговоров.

— И обо мне?

Саэмон поклонился.

— Увы, это неизбежное следствие. Как ваш друг и союзник, я должен посоветовать вам как можно скорее обособиться от этой дамы. Политическая ситуация сейчас очень нестабильна. А из-за нее вы теряете ценную поддержку, которой в противном случае могли бы располагать.

Хидё не удалось до конца подавить недобрый смешок. Саэмон — друг и союзник Гэндзи?

— Ты желаешь что-то добавить, Хидё? — поинтересовался Гэндзи.

— Нет, господин. Я просто закашлялся. Вдохнул поднятую пыль.

Гэндзи обратился к Саэмону.

— Всякая поддержка, в которой мне отказано из-за присутствия мисс Гибсон, это поддержка, лишенная внутренней сути, и я не жалею об ее отсутствии. Но в любом случае, у нее скоро помолвка, и вскорости после этого она покинет Японию.

— В самом деле?

Это было удивительное открытие, и Саэмон сомневался, стоит ли ему верить. Он знал, что Фаррингтон и Смит вроде как ухаживают за Эмилией. Но он предполагал — и намеревался так считать и далее, пока не получит каких-нибудь более веских доказательств, чем слова Гэндзи, — что все это не более чем фарс, затеянный для того, чтобы эти четверо могли плести интриги вместе. Ему пока что не удавалось разгадать суть этой интриги, но заговор, в который вовлечено так много людей, не может долго оставаться тайным. Именно потому всегда, когда это только было возможным, о его интригах самого Саэмона не знал никто, кроме него самого.

Потому Саэмон не верил, что эти двое мужчин всерьез враждуют между собой. Что же касается женщины — ну, не может человек быть настолько слепым и наивным, как она из себя изображает. Саэмон был твердо уверен, что она тесно связана со всем происходящим, что бы это ни было. Похоже было, что эта женщина — агент американского правительства. Американцы превосходно подобрали агента, который совершенно не будет навлекать на себя подозрений, и сможет при этой успешно собирать сведения. Они знают, что японцы не обращают внимания на женщин. Никого — кроме самого Саэмона — совершенно не интересовало, чем Эмилия занимается, что окончательно завершало ее образ существа безвредного. По данным информаторов из числа людей Гэндзи, Эмилия окончательно прекратила христианские проповеди, которые и изначально вела не слишком ревностно, и теперь с головой ушла в перевод тайной истории клана Окумити на английский язык. То, что она прибегла к такой нелепой уловке, показывало, какого она оскорбительно низкого мнения о японцах. Ну кто, спрашивается, поверит, что история, с которой испокон веков дозволялось знакомиться только членам княжеского рода, будет открыта чужеземцам, да еще и на их собственном языке? В то же время она очень сблизилась с одним из князей, играющих важную роль в политике, и проживала либо в его дворце в Эдо, столице сёгунов, либо в его замке в княжестве Акаока, на острове Сикоку, извечном очаге антисёгунских настроений. Очень умно. Фаррингтон — военный моряк, Смит — торговец, так что у обоих свободный доступ к заморским связям. Эмилия безо всяких проблем может передавать им сообщения, пока они разыгрывают это представление с ухаживанием. Вовлечен ли Гэндзи в их деятельность? Если да, то это может быть предательство наихудшего пошиба. В Индии некоторые тамошние князья — там их именуют раджами, — отдали свои владения под власть англичан под предлогом того, что они ищут у них защиты. Не может ли произойти то же самое и в Японии, только на месте раджей будет Гэндзи, а на месте англичан — американцы?