Следы в ночи. Инспектор Уэст и дорожные катастрофы. Вынужденная оборона - Урсула Куртисс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роджер добрался до Белл-стрит, поставил машину в гараж и вошел в пустой дом. Пора, пора Джанет возвращаться. Ты не представляешь, насколько привык к жене, ты воспринимаешь ее, как нечто само собой разумеющееся до той минуты, пока она не уедет из дома. Ну, и мальчики тоже… Сегодня-то он не забудет позвонить Джанет в 10 часов.
Роджер вынул из ящика вечерние газеты, сперва бегло просмотрел все, потом принялся детально изучать передовицу в «Дейли Глоубе» — так оно и есть, спохватились… «жители нашей страны должны понять, что бессмысленные жертвы на наших дорогах не должны повторяться… виновных надо сурово наказывать… страх, как справедливо указывает пастор Пит…»
Роджер закончил свой холостяцкий ужин, вздохнул, взглянув на гору немытой посуды, потом заметил, что стрелка часов приближается к десяти. Он устал от одиночества, поэтому, заказывая телефон, твердо решил, что под любым предлогом немедленно вызовет ее назад. С него хватит!
Станислас-Андре Стиман
Вынужденная оборона
Глава 1
«Милый,
— гласила записочка, написанная каракулями на обратной стороне какого-то циркуляра. —
Маме стало хуже и она позвала меня. Приготовить тебе сардинки не успею — еду поездом в 18.10. Кофе готов, только разогреть. До скорого. Твоя любящая женушка.
Не забудь дать попить Ванде и полить цветы».
Ноэль[2] Мартэн вздохнул. В своем воображении он уже представил себе Бэль[3] в трауре; а ведь она всегда отказывалась позировать ему в такой одежде. «Несчастье принесет!», — заявляла она. И лишь потом он подумал о теще, которой угрожало хирургическое вмешательство, и о самом себе, неожиданно приговоренном к холостяцкой жизни.
Мелкий дождь хлестал по оконным стеклам; печка в центре мастерской тихонько урчала; где-то поскрипывал на ветру флюгер…
Ноэль почти не притронулся к легкой закуске, приготовленной на столе. Зато жадно осушил целую бутылку эля.
Отсутствие Бэль ощущалось им тем более чувствительно, потому что он принес хорошие новости и рассчитывал провести, что называется, «вечерок вне времени и пространства». Задернули бы шторы. Потушили бы свет. Только огонь из печи освещал бы спальню. А потом бы потекли часы, а они лежали бы прижавшись друг к другу у огня. А вместо этого…
Ноэль насупился, оттолкнул кресло и принялся слоняться по мастерской. Это была просторная комната над сараем в глубине плохо вымощенного дворика, прилегающего к магазинчику игрушек. В мастерскую вела наружная винтовая лестница с железными ступеньками. Тесные кухонька и ванная примыкали к мастерской.
Ноэль уселся на кровать, заваленную всякой одеждой, затем подошел к окнам, откуда открывался вид на сад школы-интерната для девиц. «Вот спорим, что эту зовут Камилла! — говорила подчас Бэль во время переменки. — А ту вот — Колета. Спорим, что та брюнеточка станет училкой, а высокая рыженькая — реалистической певицей!» В самом освещенном углу мольберт, завешенный тряпкой, издавал запах свежей краски. Ноэль яростно сорвал покров и состроил гримасу. Его «Спящая гитана» походила на кучу тряпья, брошенного на краю дороги. Юбки, одни только юбки! На миг он возненавидел ее, подумал даже обезобразить мстительной кистью. Прилепить ей усы, превратить в бородатую женщину? Он вспомнил о полученном сегодня заказе на серию акварельных рисунков для одной крупной газеты и успокоился.
Но работать все-таки не было ни малейшего желания! Он повертел ручки приемника, машинально уселся перед маленьким секретером в стиле ампир, покопался в поисках листа бумаги.
Лиловое письмо, написанное размашистым и нервным почерком, выпало из блокнота:
Дорогая моя Бэль…
Ноэль прочел первые слова и весело улыбнулся.
Эта вот уехала месяц назад в Южную Америку и писала:
Очень была рада твоему письмецу. Первые дни я была в полном отчаянии без дочки.
А теперь стараюсь смириться с этим. К тому же Буэнос-Айрес потрясающе сногсшибательный! Здешние молодые люди называют тебя на улице «ангел мой». Ах, дорогая, сколько завоеваний за одну-то неделю! К сожалению, приходится строить из себя ледышку. Норман устроил за мной слежку. Теперь он отказывается разводиться и поклялся моей сестре, что убьет Тони.
Ноэль на миг оторвался от чтения. Никаких угрызений совести он, собственно, не испытывал, ведь Бэль, если б об этом подумала, непременно сама бы ему это письмо показала. Но он обиделся на жену за то, что среди ее подруг лишь такие неверные… «и дуры», мысленно закончил он с раздражением.
«Не бойся, что я когда-либо подвергнусь их влиянию, — говорила Бэль, когда он затрагивал эту тему. — Но что ж тут поделать, с честными женщинами мне скучно!»
Теперь вот еще что!
— продолжала далекая подруга. —
Арман в полном отчаянии. Обожает меня, а я его больше видеть не желаю. Уверяю тебя, что мне от этого больно, но для его же блага лучше, чтобы этим все и ограничилось. Он вернул мне мои письма, а я ему отдала его. Но это была прямо настоящая драма!
А теперь о тебе. По твоему письму я поняла, что ты счастлива, и надеюсь, что это надолго.
Я встречаюсь с Марселем каждый день, он звонит мне по три раза на дню. Сегодня вечером поведет меня на карнавал, на бал. Наряжусь еще как! Надену тюлевое платье, очень-очень широкое, очарование сплошное!
Привет твоему мужу. Крепко-крепко тебя целую.
Ирэн.
Извини за почерк — палец болит. А как у тебя с В.?
Ноэль перечел постскриптум и почувствовал, что краснеет. Этот невинный обрывок фразы неумолимо заставлял думать, поскольку исходил от Ирэн, о любовной интрижке… Но, с другой стороны, Ноэль был убежден в верности Бэль.
Он положил письмо на место и дрожащей рукой зажег сигарету. В… В… Кто-же, черт побери, этот В.? С момента свадьбы между ним и Бэль не было никаких секретов, даже в мыслях. Они любили друг друга (по крайней мере он мог бы в этом поклясться!), как в первый день. Так что ж тогда?
Тут Ноэль уселся по-турецки на ковер и, нахмурив брови, предался воспоминаниям. За пять лет Бэль покидала его никак не более десятка раз. Во время отпуска случалось, что она проводила несколько дней одна у своей матери. Не во время ли одного из этих коротких исчезновений она и познакомилась с В.? Маловероятно.
Ванда, черная
