Струны - Дэйв Дункан

На что же можно рассчитывать сейчас, когда одна рука твоя прикована, а другая ни на что не способна, когда нужно, несмотря на эту прикованную руку, извернуться и стрелять назад — стрелять с бешено несущейся, подпрыгивающей тележки? Седрик не был даже уверен, что сумеет нажать на спуск.

А бластер — “Винчестер Тор четвертый”, он не то что не стрелял из таких прежде, но даже их не видел. И все же — и все же…

Он развернулся, стараясь не слишком поднимать голову; левая рука до предела натянула цепь, правая легла на подголовник. Теперь снять бластер с предохранителя (Господи, до чего же больно!) и прицелиться вдоль коридора. Седрик набрал полные легкие воздуха и задержал дыхание.

Первая тележка вылетела из-за угла на двух правых колесах. Похоже, эти герои тоже умеют снимать запреты Системы, иначе откуда бы такая бешеная скорость? Как только поворот закончился, двое сидящих в тележке парней вскочили на ноги и прицелились.

И ведь даже не почесались опустить визоры! Седрик различал в прицеле глаза, соблазн был непреодолим. Редчайший шанс — одним плавным движением ствола выжечь правому правый глаз, а левому — левый. Поразить глаз можно и за пару миллисекунд. Так Седрик и сделал — не успев даже сообразить, что его распухший палец нажал на спуск. Парни заорали, закачались и вывалились из тележки, та проехала еще несколько метров и резко затормозила.

Затем показалась вторая тележка. Единственный ее пассажир встал во весь рост заранее и теперь целился. У этого визор был опущен, однако Седрик заметил чуть ниже шлема крохотное пятнышко голой кожи и выстрелил. Опасные забавы — луч мог отразиться от визора и попасть в глаза, однако прицел был верным, парень — очень удобно — плюхнулся на скамейку, через секунду его горло украсилось аккуратным черным пятнышком, взвилась полупрозрачная струйка дыма. Ну вот, будешь в новую дырку свистеть, еще спасибо скажешь. Тележка вильнула, чтобы не наехать на тела, и будущий свистун вывалился на мостовую.

Неплохо, чемпион мира и его окрестностей, совсем неплохо!

Третья тележка предоставила возможность выжечь глаз еще одному преследователю, затем дистанция стала слишком большой, но и погоня притормозила — коридор был забит тележками и судорожно бьющимися телами, от визга покрышек и отчаянных криков закладывало в ушах. Тут-то и поймешь, почему Багшо этих изоляционистов и в грош не ставит.

Тележка снова свернула, крики за спиной стихли. Вперед, конечно же, вперед — даже если бы Элия была позади. Позади — ну чего там позади хорошего? Ни проехать, ни пройти, тела какие-то разбросаны… Ну что, повеселился? Два трупа, трое слепых, один раненый… Желудок поднимался к самому горлу, Седрик строго велел ему вести себя прилично.

Но преследование, конечно же, не кончилось — теперь эти ребята горят жаждой мести. Кое-кто из них догадается приказать Системе, чтобы та доставила их к Седрику Диксону Хаббарду — точно так же, как он сам приказал доставить себя к принцессе. А могут и просто так, по следу — к прежнему дыму, поднимавшемуся над задней частью тележки, прибавился новый; дым этот, более плотный и обильный, сочился из вентиляционных решеток отчаянно визжащего двигателя. Может, не надо к Элии? Еще наведешь на нее какую-нибудь беду.

А может, поговорить с Системой? Неужели до тупой ее башки ничего не доходит?

— Чьей властью подчиняешься ты приказам визитеров?

Тележка обогнула очередной угол, чуть не вывалив Седрика на пол. И очень чувствительно напомнила ему о его исторически важной, эпохальной головной боли.

— Данные конфиденциальны. — На мгновение Седрику показалось, что эта сучья железяка ехидно подмигнула.

— Отмена запрета.

— Данные конфиденциальны.

Вот так вот. Вразумишь ее, как же. Судя по всему, власть настоящих заместителей директора далеко превосходит вшивый первый ранг, присвоенный Седрику. Ну и конечно же, предатель неизбежно должен был стоять на высокой административной ступеньке. Девлин, тут и к бабке не ходить — а где, кстати сказать, бабка?

Затем тележка проскочила сквозь не до конца еще раскрывшуюся дверь и загромыхала вниз по лестнице. Седрик взвыл — поприутихшая было головная боль вернулась во всей своей красе. К счастью, лестница оказалась невысокой, тележка побежала по ровному полу, мозги стали мало-помалу возвращаться на место.

Интересно, а насколько буквально понимает Система приказы? Доставить к Элии — а если та как раз отмокает в ванной?

— Свяжи меня с доктором Фишем.

— В настоящий момент доктор Фиш не отвечает на звонки.

— Знает ли он о вторжении изоляционистов?

— Данные конфиденциальны.

— Я должен доложить о чрезвычайных обстоятельствах.

— Сообщения по чрезвычайным обстоятельствам не принимаются.

— Почему?

— По причине чрезвычайных обстоятельств.

— Тьфу, мать твою!

— Непонятное сообщение.

Затем он снова заорал и вцепился в поручни — резко свернув, тележка начала петлять по каким-то помещениям, разделенным круглыми, настежь распахнутыми люками. Седрик не верил своим глазам. Стерилизационная камера — ну точно, стерилизационная камера, и как он только не узнал сразу? И как их тут много!

И тут тележка остановилась, чуть не выбросив его со скамейки. (Ну прямо как испуганная лошадь, разве что на дыбы не встала!) Впереди распахивался очередной тяжелый бронированный люк — а я без пузырькового скафандра! Как же так, неужели я мог своей властью отменить стандартные карантинные процедуры? Да этого вроде и бабушка сделать не может!

Дымя мотором, как подбитый истребитель из какой-нибудь исторической теледрамы, тележка бросилась вперед — в полутьму огромного трансмензорного купола. Она включила фары — не для себя, конечно же, а чтобы люди под колеса не лезли — и отважно полетела вниз по склону.

Нет, не прямо вниз — вон как вправо забирает. Глухо стукнул закрывшийся люк. Ну вот, понятно, почему тут на карантин плюют — этим куполом никто Не пользуется. Ни кранов тут нет, ни машин. Подумав еще секунду, Седрик догадался, что попал в купол Беринга — все остальные трансмензорные купола он уже видел если не своими глазами, то хотя бы по голо.

И только потом он заметил людей — уйму людей, сотни людей, увидел, что вся середина площадки исполосована брезентовыми загородками, устелена матрасами и тряпками.

Фары привлекли внимание. Люди поднимались на ноги, бежали навстречу тележке. Они прыгали и приплясывали, как дети.., почему “как”, здесь и вправду много детей. Тележка поехала медленнее и сердито загудела, чем привлекла к себе еще большее внимание. Люди что-то кричали, некоторые из них показывали на валящий из мотора дым. Где-то здесь должна быть и Элия.

— Мистер, вы горите! — раскатывалось по все прибывающей толпе зевак. Тележка поехала еще медленнее, содрогнулась, печально вздохнула и замерла. Пару секунд что-то в ней шипело и потрескивало, затем фары потухли, и наступила тишина. Дым повалил еще гуще.

— Система, подтверди связь.

Молчание.

Тощий старик, облаченный в белую простыню и зеленый тюрбан, указал на дым и взволнованно заговорил на совершенно непонятном языке.

— Да, я знаю, — кивнул Седрик. — У вас тут не найдется ведра воды?

Он поднял левую руку и побренчал цепью — пусть посмотрят, а то не понимают, наверное, почему я не слезаю с этой штуки и не бегу от нее куда подальше. Люди начали оживленно переговариваться; они обступили горящую тележку плотным кругом, опасаясь, однако, к ней приближаться. Тележки бегают на энергии, запасенной в бешено вращающихся маховиках; если такой маховик сорвется, он здесь все в капусту перекрошит. Седрик глотнул черного удушливого дыма и закашлялся. Элия. Где же Элия?

— Седрик!

К тележке бежал толстый невысокий мальчик. На желтом — очень знакомом — лице сверкала радостная улыбка.

— Ты же горишь! — Мальчишка повел носом и поморщился. — Ну и вонь же от тебя!

— Гэвин! Гэвин Вон! — У Седрика отпала челюсть. Ну конечно же, Гэвин, кто же еще так улыбается. Гэвин! Генетический двойник Чена! — А тебя-то как сюда занесло?

— Седрик, ты хоть понимаешь, что тележка горит?

— Да. И я к ней прикован. Гэвин подошел к тележке вплотную и сосредоточенно нахмурился.

— Ну, это мы мигом, — сказал он, начиная откручивать один из барашков, закрепляющих концы поручня.

— О! — Седрик почувствовал себя полным идиотом. — Так расскажи, как ты сюда попал? И где остальные?

Голова как болела, так и продолжала болеть. Ответить Гэвину не удалось — его заглушил целый хор голосов.

— Седрик! Седрик! Седрик!

Лу, и Джеки, и Тим, и Бев — они выскакивали из толпы, как суслики из нор; те, что поменьше, даже проталкивались между ног взрослых. Дети орали и хохотали, прыгали и скакали, все они хотели обнять Седрика — и все они, подойдя поближе, приходили к одному мнению: от тебя плохо пахнет. Затем Гэвин снял поручень, и Седрик обрел свободу; слезая с тележки, он не забыл прихватить винчестер. Затем он крикнул, чтобы все отошли подальше, и начал здороваться — трепать по головам малышню, пожимать руки подросткам. Коричневолицые, завернутые в белые простыни взрослые что-то бормотали и отходили, освобождая место все прибывающим детям. В горле Седрика застрял комок, глаза наполнились слезами — от дыма, наверное. Мидоудейл вычищен! Детишек никто не убьет!