Тихий холм - Георгий Старков

Потом из-под решеток, куда падали черви, ударил яркий сноп света. На мгновение мир превратился в цельный лист белой бумаги, который прорезали чёрные сетки решёток. Я услышал где-то вдалеке за собой затухающий вой пожарных сирен. Дальше я ничего не помню – всё накрыла долгожданная белизна, знаменующая возвращение.

Пришёл я в себя от незаметного прикосновения снежинок, падающих на щеки. Я стоял по-прежнему на обочине улицы. Немного кружилась голова (как и всякий раз после «перехода»), но недомогание компенсировалось упоительным ощущением, что Я ЗДЕСЬ. Я снова был здесь – в мире снега и тумана, где не было этой страшной темноты, парализующей волю и разум. Я увидел рядом с собой витраж книжного магазина, занесённый снегом. Сугробы доходили до щиколоток, а температура успела опуститься до двадцати пяти. Никакой пчеловидной твари или груды червей на асфальте не было. Тьма забрала их с собой.

Время пошло. Я не имел понятия, сколько пройдёт минут или секунд, пока город снова не погрузится в темноту, но произойти это могло в любую секунду. Нельзя было растрачивать драгоценное время впустую. Я начал идти вперёд, но шагов через двадцать сообразил, что возвращаюсь обратно в госпиталь. Пришлось чертыхнуться и совершить поворот вокруг себя.

Теперь, когда было светло и на каждом перекрёстке висели информационные табло, вернуться в школу было легко. По пути меня даже не потревожили птеродактили и собаки, которые казались просто милыми зверушками по сравнению с червивой «пчелой». Я прошагал через разводной мост, попав во владения Старого Тихого Холма. Забавно, но при виде знакомых грязных улочек у меня заметно поднялось настроение – будто я вернулся в город детства. В отсутствие знакомой обстановки человек готов природниться к чему угодно...

Мидвич-стрит. Боже, как давно я здесь не был... А вот и школа, хмуро возвышающаяся серой коробкой. Слава Богу, мне не пришлось заново входить в его территорию - канализационный люк был расположен чуть дальше от ворот школы. Лиза не зря предупреждала меня – люк действительно был огорожен тонкой проволочной сеткой. На двери ограждения висел замок, выглядящий так, будто его достали со дна озера после трехлетней отлёжки. Я не стал делать себе лишние проблемы, пытаясь вскрыть замок или перелезать через ограду. Вот здесь и пригодился пресловутый «Фларос»: несколько хороших ударов пирамидкой по дуге ключа решили его судьбу. Навряд ли Далия Гиллеспи предполагала такое употребление, но, в конце концов, даже микроскоп порой используют для забивания гвоздей. Тем более что «Фларос» особо и не повредился в результате моего варварства.

Минуту спустя я стоял над раскрытым люком и в замешательстве смотрел на чёрную дыру, ведущую, казалось, в глубокую буровую скважину. Закрались первые сомнения: может быть, Лиза ошиблась и коллектор вовсе не ведёт на озеро? Хотя, с другой стороны, с чем ещё может быть связан сточный канал...

Я стал залезать в люк, бросив прощальный тоскливый взгляд на белый свет.

Вначале всё выглядело достаточно безобидно. Зловония не ощущалось (или мой нос перестал обращать внимание на такие мелочи после душа, устроенного пчеловидным существом?), экскременты по углам не валялись, из глубин воды не выныривали крокодилы-мутанты. Единственное, что мешало жить – низкие каменные своды, обступающие меня со всех сторон. Клаустрофобия вновь дала о себе знать твёрдым комком в горле. Я упрямо двигался вперёд, мечтательно рисуя себе картины ясного просторного синего неба, которого я не видел целую вечность. Канал не мог тянуться до бесконечности, ободряюще говорил я себе. Тихий Холм – мелкий городишко, и подземные коммуникации у него соответствующие. Но проход всё тянулся... и тянулся... и тянулся... Хуже того – по мере того, как я углублялся, я заметил, что мои опасения начинают оправдываться. Вода, медленно текущая по широкому каналу, приобрела коричневатый оттенок и стала гуще на глаз. Запах, хоть и терпимый, но начинал разъедать нос. С потолка падали капли воды, орошающие волосы, шею и стекающие на шиворот. Скажу я вам, это не очень приятно. И ещё - пару раз я заметил нечто длинное и зеленоватое, юркнувшее в воду при моём приближении. Не крокодил, конечно, но тоже что-то из рода пресмыкающихся. Возможно, этих существ я бы не нашёл в каталоге мировой фауны.

По истечении первого часа весёлой прогулки мной овладело нестерпимое желание повернуть назад. «Не пори чепухи, - строго приказывал я себе, не забывая боязливо осматриваться. – Ещё триста футов, максимум пятьсот, и ты увидишь лестницу». Через триста я уговаривал себя преодолеть ещё сотку, и так далее. Но с каждым разом убеждать себя становилось труднее. К тому времени, когда с кирпичного потолка свесилось тонкое зелёное щупальце и коснулось моей шеи, я был на грани. Я оторопело уставился на пятнистый отросток, ощупывающий моё горло и медленно, ненавязчиво обвивающий шею. Казалось, одно движение, и я повисну в воздухе, нелепо барахтаясь руками. Может, так оно и было бы, если бы я прождал ещё пару секунд, но я до этого не довёл. Заорав дурным голосом, я кинулся вперёд, отрываясь от холодного прикосновения. Краем глаза заметил, что с потолка рядом со щупальцем свесилась ещё пара таких же. Путь назад был отрезан. Откровенно говоря, где-то в глубине разума я был этому даже рад. Дайте человеку выбор – и он убьёт себя, бесцельно метаясь между вариантами. Избавьте его от этой роскоши, и он честно пройдёт до конца по единственной колее, не теряя время и нервы. Невелика разница между ослом между стогов сена. Так и я дошёл до конца. Щупалец с потолка больше не свешивалось, зато один раз я совершенно точно увидел юркого мелкого ящера, пристально глазеющего на меня с противоположной стороны канала. Потом, когда я осторожно прошёл мимо, он спрыгнул вниз в воду и исчез, оставив за собой круги, расходящиеся по мутной поверхности.

Коллектор кончился лестницей, ведущей наверх. Я спешно взобрался, с облегчением увидев, что «там» ничего не стряслось – в тесном отверстии люка были видны пикирующие хлопья снега.

Но когда я высунул голову из люка, радости поубавилось. Да, мир остался прежним, но... день подходил к концу, и на улицах начинало смеркаться. А ведь когда я залезал в коллектор, было ещё совсем светло. Впрочем, что удивляться – это же Мэн. Иной раз в этих краях завеса темноты ударяла так быстро, что казалось – кто-то на небе хлопнул по выключателю. Особенно осенью.

Свет уходил. По мере того, как невидимое солнце опускалось ниже горизонта, клубы тумана меняли цвет из белого в мутно-серый. Лишь снег по-прежнему сверкал первозданной свежестью, но его резкий контраст лишь подчёркивал торжество тьмы, захватывающего Тихий Холм. Теперь я понял, насколько важен был для меня свет. Даже находясь на «обратной стороне» в кромешной мгле, я знал, что где-то там есть место, наполненное дневным светом. Теперь меня лишили, пожалуй, единственного союзника в моих поисках. Настала ночь... Как не вовремя.