Бог и человек - С. Верховской

Св. Иоанн Дамаскин. Св. Иоанн Дамаскин соединил в своем учении о Троице мнения великих отцов. Он как бы подвел итог всему отеческому учению… Мы веруем «во Отца и Сына и Св. Духа, единое Божество в трех Ипостасях». «Един Бог, а не три Бога. Един Господь — Святая Троица». Поэтому все Божественные свойства тождественны в Отце, Сыне и Св. Духе. Отец — безначален, Сын — рожден от Отца, Дух Св. исходит от Отца. Все три лица — совершенно равнобожественны. Христианство соединяет веру в единобожье с верой в троичность Бога. Бог выше всех благ и всего сущего, и вместе с тем Он исполнен всех совершенств и есть Причина и Начало всех благ и всего сущего. И этот Бог есть Отец, Сын и Св. Дух — три Ипостаси, «неслитно соединенные и нераздельно разделенные». Но не Бог вообще, а Отец есть «Начало и Причина всего», Творец мира, Отец Своего единородного Сына, Изводитель Духа. Отец — вечен и отечество Его вечно: Он вечно есть Отец, а не стал Отцом, ибо Он неизменен. Божественное отечество относится к самому существу и бытию Божию. Акт творения есть акт воли и силы Божией, направленной вовне, ибо тварь не принадлежит к природе Божией, но возникает во времени вне Бога. Тем самым временность и изменчивость твари не вносит ни времени, ни изменений в Боге… Рождение Сына не только вечно, но и абсолютно духовно. Также и творение не есть для Бога труд или физическая работа, но акт Его воли. Человеку в его творчестве приходится «претворять» уже существующее, пользуясь готовым материалом, и наши попытки осуществить задуманное нами часто кончаются неудачей. Бог творит из ничего и ничто не сопротивляется Его воле… Отечество и сыновство — Божественны, и «переданы нам оттуда», т. е. от Бога. Следовательно, в отечестве и сыновстве заключаются абсолютные образы личного бытия: быть началом и целью других (говоря по–человечески, —■ начинать и главенствовать) или быть образом другого, лично выражая в себе смысл его жизни (быть живым и сознательным выразителем жизни и мысли другого, подобно детям, последователям, ученикам).

Отец больше Сына, как Его причина. Он творит всё через Сына, как «через естественную и ипостасную Силу», равную Ему по Божеству; но Сын Божий не есть «орудие» или средство Отца в Его творчестве. Не быть первым не значит быть низшим по природе или униженным. Сын Божий не насильно исполняет волю Отца, но имея то же желание и волю, что Отец… «Всё, что имеет Сын, и Дух имеет от Отца, даже самое бытие… И если бы чего не имел Отец, того не имел бы и Сын и Дух, но через Отца или потому что существует Отец, существует Сын и Дух». Отец не передает Сыну и Духу только личной особенности Своего бытия, ибо личное несообщимо и единственно; всё же, что не лично в собственном смысле, едино в Троице, ибо Сын и Дух имеют от Отца всё Его бытие… «Бог, Слово и Дух Его истинно один Бог»[82]). Это возможно потому, что все три Лица Троицы едины не только в Своей Божественности, но и во всем содержании Своего бытия. Более того: даже Сами Божественные Лица «находятся взаимно одно в другом» и «каждое едино с другим, не менее чем с Самим Собой», хотя они «не сливаются, а соединяются». Единство Св. Троицы объясняется и тем, что «Сын и Дух возводятся к одной Причине», т. е. нераздельно происходят от одного Отца. Между Ипостасями Св. Троицы нет ни смешения, ни слияния, ни внешнего «сложения» друг с другом, как между частями, нет и разделения, но единство сущности и взаимопроникновения… Отец есть Бог, и если Сын и Дух от Него происходят, равнобожественны и единосущны Ему, то Бог един — одно Божество в трех Ипостасях — Отце, Сыне и Св. Духе… Лучшая традиция Восточного богословия говорит, не о Боге, раскрывающемся в Троице, но об Отце, имеющем единосущного Сына и Духа. Св. Иоанн так и говорит: «Бог есть Отец, всегда сущий». Отсюда и постоянное повторение того, что Сын и Дух произошли из самого существа Отца, не в том смысле, чтобы Они произошли из Его сущности, а не от Его ипостаси, как Отца, но в смысле Их происхождения от Бога Отца, как от Самого всесовершенного Бога. «Всякий раз, как я думаю об одной Ипостаси, я понимаю Ее совершенным Богом и совершенным Существом». Это относится прежде всего к Богу Отцу, но посколько Сын и Дух имеют от Него то же Божество, «соединяя и исчисляя вместе три Ипостаси, разумею единого совершенного Бога…» Единое Божество пребывает в трех Ипостасях (как бы «включено» в Них), потому что Оно едино в Них, а без Них Оно не могло бы существовать, ибо безличный Дух невозможен… Когда мы думаем о Боге, нельзя мыслить Его, как особую личность, открывающуюся, как Отец, Сын и Св. Дух: есть только три Ипостаси в Боге и две из Них происходят от Отца. Троица есть раскрытие бытия Отца, а не какого–то общебожественного начала бытия, которое жило бы, как три Ипостаси.

Отец есть «сверхсущее Солнце, Источник благости, Бездна сущности, разума, мудрости, силы, света, Божества, Источник, рождающий и производящий сокровенное в Нем благо». Следовательно, всё, что в Отце, есть содержание Его же жизни: всякое благо сокрыто в едином Благом, ибо личное бытие или жизнь Отца есть Благо… Бог Отец есть и Всеблагой Творец, Который «не удовольствовался созерцанием Себя Самого, но по преизбытку благости Своей благоволил, чтобы произошло нечто, пользующееся Его благодеяниями и причастника Его благости… Он творит мыслью, а эта мысль, приводимая в исполнение Словом и совершаемая Духом, становится делом».

Говоря о Сыне Божием, св. Иоанн Дамаскин главным образом настаивает на том, что Он есть воистину Бог, рожденный от Отца и являющийся особой ипостасью. То же он говорит и о Св. Духе с той разницей, что Дух исходит от Отца, а не рождается от Него… «Единый и единственный Бог — не без Слова. Если же Он имеет Слово, то должен иметь Слово не безипостасное (не безличное)…, но ипостасное, живое, совершенное, не вне Бога, но всегда в Нем пребывающее». Слово Божие существует Само по Себе, имеет ипостась Свою от Отца и одно с Ним по природе… В этом тексте достойна внимания не только общеотеческая мысль, что Бог не может быть без Слова, т. е. без самооткровения в живой Личности, но и противопоставление ипостасного Слова безипостас–ному человеческому слову: безличное несовершенно и непостоянно; личность — устойчива и, по меньшей мере, более совершенна, чем только природное… Сын Божий — «живая Премудрость и Сила, ипостасное Слово, существенный, совершенный и живой Образ невидимого Бога; Он всегда был с Отцом и в Отце, из Которого родился вечно и безначально».

По мнению св. Иоанна Сын Божий называется Словом или Сиянием Отца для того, чтобы указать на духовность происхождения Его от Отца; Сыном и Образом Ипостаси Отчей — «потому что Он совершенен, ипостасен и во всем подобен Отцу», кроме образа бытия, т. е. личности[83]); «Единородным — потому что Он один только от одного Отца рожден единственным образом…» «В отце нет иного Слова премудрости, силы и желания, кроме Сына, Который есть единственная, основоположная Сила Отца». Отец выражает в Своем Сыне всё, чем Он живет… Иоанн Дамаскин как будто даже склоняется к мысли, что в Боге все свойства выражены как Ипостаси, безличных же свойств в Боге нет. Так он говорит, что «Сын есть совет, мудрость и сила Отца, ибо нельзя приписать Богу качества, чтобы не сказать нам, что Он сложен из существа и качества». Такое мнение — преувеличение, так как без сомнения все свойства Божии могут быть и личной особенностью одной из Ипостасей и общебожественным качеством, хотя, разумеется, и не таким, к которому Бог причастен, как к чему–то инородному Ему[84]): все свойства Божественной сущности необходимо и существенно ей присущи; в сверх–сущности Божией они даже неразличимы друг от друга.

Посколько Сын имеет Свое бытие от Отца, то «и не может ничего делать Сам от Себя, ибо Он не имеет действия особого по сравнению с Отцом». «То, что делает Сын, Он делает от Отца и вместе с Ним».

О Духе Святом св. Иоанн Дамаскин пишет: «как слыша о Слове Божием, мы не признаем Его безипо–стасным или таким, которое приобретается учением, произносится голосом, разливается в воздухе и исчезает, но таким, которое существует существенно, имеет свободную волю, деятельно и всесильно; так, узнав, что Дух Божий сопутствует Слову и проявляет Его действие, мы не почитаем Его безличным дыханием, ибо таким образом мы бы унизили до ничтожества величие Божественного естества, если бы о Духе, Который в Нем, имели бы такое же представление, какое имеем о нашем духе, но мы почитаем Его Силою, действенно существующей, созерцаемой в Ее собственной и особой ипостаси, исходящей от Отца, почивающий в Слове и Его проявляющей. Поэтому Сила Божия (Дух Св.) не может отделяться ни от Бога, в Котором Она есть, ни от Слова, Которому сопутствует; Она обнаруживается не так, чтобы исчезнуть, но подобно Слову существует лично, живет, имеет свободную волю, Сама Собой движется, деятельна, всегда хочет добра, во всяком Ее изволении желание Ее соединено с силой, и Она не имеет ни начала, ни конца, ибо ни Отец никогда не был без Слова, ни Слово без Духа…» Ветхий Завет говорит: «Словом Господним утвердились небеса и Духом уст Его вся сила их» (Пс., XXXII, 6), и — «Дух Божий, сотворивший меня, Дыхание Вседержителя, поучающее меня» (Иов, XXXIII,3). «Но Дух, — прибавляет св. Иоанн, — посылаемый, созидающий, утверждающий и сохраняющий не есть исчезающее дыхание, равно как и уста Божии не часть тела: то и другое надо понимать богоприлично», т. е. уста, слово и дыхание означают Отца, Сына и Св. Духа.