Сладкий папочка - Лиза Клейпас

– Не уходи, – прошептала я, взяв его за руку и крепче прижимая к себе.

И тут же почувствовала в теплом со сна изгибе своей шеи его расползающиеся в улыбке губы.

– И не собираюсь, – ответил он, обнимая меня.

Хьюстонцы любят все делать с размахом, и новоселье в особняке в Ривер-Оукс не исключение. Благотворительный праздник в доме Питера и Саши Легран, назначенный на субботний вечер, отличался от многих других, проходивших в это же время мероприятий тем, что в список его приглашенных хотел попасть каждый. Ответственный сотрудник нефтяной компании и его жена, член муниципального совета, воспользовались случаем продемонстрировать обществу во всей красе свой новенький особняк – итало-средиземноморский дворец с десятком античных портиков, вывезенных из Европы, и с занимавшим весь второй этаж бальным залом в три тысячи шестьсот футов.

Тревисы, разумеется, были приглашены, и Гейдж позвал меня с собой. Это вам не простое второе свидание. Издание «Кроникл» в разделе, посвященном светской жизни, опубликовало фотографии этого особняка, в том числе четырнадцатифутовой люстры работы Чихули в главном холле. Потрясающее творение из стекла напоминало букет гигантских полураскрытых синих, янтарно-желтых и оранжевых цветов.

Празднество, устраиваемое в поддержку благотворительного фонда искусств, посвящалось опере, а это означало, что развлекать зрителей будут певцы Хьюстонской оперы. Я плохо разбиралась в этом деле и почему-то воображала себе певцов в шлемах викингов и с длинными косами, с голосами такой мощи, что от них, как от ветра, у публики развеваются волосы.

Оформление каждой из четырех ниш в главном холле было посвящено какому-то одному из известных оперных театров Венеции или Милана. На заднем вымощенном дворе специально для торжества построили настилы на возвышении с буфетами, где гостям предлагались традиционные блюда из разных регионов Италии. Отряды официантов в белых перчатках готовы были исполнить любое желание гостей.

Я потратила двухнедельный заработок на белое платье от Николь Миллер с верхом, состоящим из двух перекрещивающихся полотен, плотно облегающих тело до самых бедер, и с юбкой, мягкими складками ниспадающей до самого пола. Платье с V-образным вырезом выглядело сексуально и изысканно и было достойно настоящей леди. Босоножки были от Стюарта Вайцмана – из прозрачного акрила со стразами на каблуках и ремешках. «Туфельки для Золушки», – сказала Каррингтон, увидев их. Я, гладко, до блеска зачесав волосы назад, с художественной небрежностью завязала их сзади в узел. Выделив глаза темным, я нанесла на губы нежный розовый блеск, щеки чуть тронула румянами и придирчиво оглядела себя в зеркало. Серег, которые подошли бы к платью, у меня не было. Однако какая-то мелочь, крошечная деталь, так и просилась.

Не долго думая я пошла в комнату Каррингтон, залезла в ее коробочку со всякой всячиной для творчества и отыскала там пластинку с самоклеющимися стразами. Из них я выбрала самую маленькую, не больше булавочной головки, и приклеила ее возле внешнего уголка глаза наподобие мушки.

– Не выглядит ли это дешевкой? – задала я вопрос Каррингтон, которая от восторга запрыгала на кровати. Но спрашивать у восьмилетней девчонки, не переусердствовала ли я с украшениями, все равно что спрашивать техасца, не много ли перца в сальсе. Ответ получишь неизменно отрицательный.

– Просто супер! – Каррингтон готова была вылететь на орбиту.

– Не прыгать, – напомнила я ей, и она, улыбаясь во весь рот, плюхнулась на живот.

– Ты сегодня вернешься домой, – спросила она, – или останешься ночевать у Гейджа?

– Пока не знаю. – Я присела рядом с ней на край кровати. – Малыш, а если я останусь у Гейджа, тебе это не будет неприятно?

– Да нет же! – весело воскликнула она. – Тетя Гретхен говорит, что в таком случае мне разрешат лечь попозже и мы будем печь печенья. Если ты хочешь, чтобы твой бойфренд сделал тебе предложение, то ты просто обязана ночевать у него дома. Чтобы он мог проверить, красивая ли ты с утра.

– Что? Каррингтон, кто тебе сказал такое?

– Сама догадалась.

Мой подбородок задрожал от еле сдерживаемого смеха.

– Гейдж мне не бойфренд. И я не добиваюсь от него предложения.

– А по-моему, тебе надо этого добиваться, – сказала сестра, – Либерти, разве он тебе не нравится? Он лучше всех тех, с кем ты встречалась. Даже лучше того, который нам без конца таскал всякие пикули и какие-то по-чудному пахнущие сыры, аж в холодильник не влазило.

– Не влезало, – поправила я Каррингтон, вглядываясь в ее маленькое серьезное личико. – А тебе, я смотрю, Гейдж очень нравится.

– О да! Вот я его еще подучу всяким детским штучкам, и, думаю, из него выйдет мне хороший папа.

Дети иногда такое скажут – хоть стой, хоть падай, и не успеешь сообразить, что к чему. Сердце мое сжалось от чувства вины, боли и – что самое скверное – надежды.

Я наклонилась к Каррингтон и очень нежно ее поцеловала.

– Не надо на многое рассчитывать, малыш, – прошептала я. – Давай проявим терпение и посмотрим, как все пойдет дальше.

Прежде чем отправиться на прием, Черчилль, Вивиан, Гретхен и ее друг в гостиной выпили по коктейлю. Нам пришлось отправить брюки от смокинга Черчилля портному, чтобы он сделал сбоку на штанине для загипсованной ноги застежку на липучке. Идея о штанах с застежкой по бокам позабавила Вивиан, и она заявила, что у нее такое ощущение, будто она встречается с танцором «Чиппендейл»[23]*.

Когда я спустилась вниз и вышла из лифта, Гейдж уже ждал. Великолепный мужчина, воплощенная элегантность и сплошной тестостерон, заключенные в цветовую схему безупречного черного и белого. Смокинг Гейдж носил так же, как делал все остальное, – выглядел в нем раскованно и непринужденно.

Он пристально, с едва уловимой улыбкой посмотрел на меня.

– Либерти Джонс... ты похожа на принцессу. – Осторожно взяв меня за руку, он поднес ее к губам и запечатлел поцелуй на моей ладони.

Это была не я. Все это было слишком далеко от знакомой мне реальности. Я чувствовала себя девочкой, той, которой была когда-то, – с жесткими курчавыми волосами, в больших очках. И сейчас эта девочка восхищенно смотрела на красиво одетую женщину, стремящуюся жить в настоящем, наслаждаться им, но это не совсем у нее получалось. «Да какого черта я должна быть аутсайдером!» – тут же подумала я.

Я с намерением прижалась животом к Гейджу, наблюдая, как темнеют его глаза.

– Ты все еще сердишься на меня? – спросила я, вызвав на его лице унылую улыбку.

У нас в этот день в связи с приближающимся Рождеством возник спор. Все началось с того, что Гейдж поинтересовался, что я хотела бы получить в подарок.