Три дороги во Тьму. Постижение - Иар Эльтеррус

— Нет! — возмутилась Лоралиэль. — Нам это дело дали только потому, что считали висяком. А если след появится, сразу отберут! Давай сначала сами сделаем, что сможем, а потом уже доложим.

Остальные, в том числе и Дирт, согласно закивали. Не раз потом друзья проклинали себя за глупую самонадеянность — слишком привыкли, что в столице империи им ничего угрожать не может. Но это потом, а сейчас они быстро разбежались в разные стороны. Кирлан, ничтоже сумняшеся, пошел к хозяину таверны и показал свой жетон, не обратив внимания на сверкнувшую в глазах толстяка ненависть. Горт, увидев неподалеку двух соплеменников навеселе, пристроился к ним, рассчитывая порасспрашивать — сатиры, хоть и пьяные, обычно замечали все и всегда, только мало говорили об этом. Лоралиэль, сопровождаемая Диртом, отправилась в Таможенный приказ, где регистрировали всех приезжих, а не только купцов, как думали многие. Но знали об этом далеко не все, а лишь те, кому было положено по долгу службы.

Стиг парил метрах в ста от земли. Отслеживать татуированную лысину верзилы оказалось нетрудно, он сильно выделялся из толпы. Дракончику очень не нравилось поведение этого человека — слишком нагл. Нарочито нагл. И никто не решается окоротить. Увидит его страшное лицо, и тут же старается убраться прочь. А лысый довольно скалится. По дороге он заходил то в один дом, то в другой. Говорил то с одним человеком, то с другим. Стиг запоминал каждого его собеседника, абсолютная память позволяла. Последним пунктом в списке остановок верзилы стало небольшое поместье за городом, принадлежащее явно не аристократу — герба на воротах не было. Оттуда он так и не вышел. Когда окончательно стемнело, дракончик разочарованно вздохнул и полетел к дому Лоралиэль.

Рассказав друзьям о результатах слежки, он выжидательно уставился на них.

— Хозяин таверны ничего толком не знает, — вздохнул Кирлан. — Какой-то купец, вроде бы с острова Тсорн. Приезжает в империю раз в пару лет на месяц-другой, останавливается обычно в его таверне. Чем торгует, хозяин не интересовался. Платит лысый исправно, а больше его, мол, ничего не интересует.

— Зато я имя выяснила, — усмехнулась Лоралиэль. — Описала в Таможенном департаменте внешность этого «купца», так письмоводители сразу его вспомнили — такого поди забудь. Странное у него имя. Черный Волк. Действительно, с острова Тсорн — по документам. Но его документы вызывают подозрение, слишком похожи на поддельные. Я, от имени Конторы, потребовала провести полную проверку.

— И, похоже, не зря… — скривился Горт, яростно почесывая между рожками. — Я там поспрашивал у своих, от этого типа все шарахаются. Чуть что не по нему, нож достает. На купца непохоже. Но Стражу никто почему-то вызывать не решается, боятся лысого так, будто он сам Ушедший.

— Звериными прозвищами иногда называют себя тарские пираты… — задумчиво сказал дракончик. — Не из них ли этот тип?

— Все возможно, — пожал плечами принц. — Давайте-ка спать идти, народ. А с утра продолжим.

— Пожалуй, — согласился сатир. — Я тоже устал, как собака. Здесь останемся?

— Ага, неохота через весь город домой переться. Только предупредить надо.

Кристалл связи в доме серебряного князя, конечно же, нашелся. Друзья по очереди сообщили родителям, что остаются у Лоралиэль, и, зевая, разошлись по приготовленным слугами спальням.

Стиг удобно устроился на огромной пуховой перине и закрыл глаза, собираясь погрузиться в сон. Но не заснул — случилось нечто неожиданное. Дракончику вдруг показалось, что он куда-то провалился, перестал ощущать свое тело и очутился в совершенно незнакомом месте. Вокруг возвышались мачты множества недостроенных кораблей, от крохотных яхт до огромных четырехмачтовых ландеров. Столь гигантских верфей Стиг никогда еще не видел, над-аноурские рядом с этими не стояли — были раз в десять меньше. Растерянный дракончик смотрел то в одну сторону, то в другую в попытках понять, куда и каким образом он попал. Внимание привлекли раздающиеся слева крики — дородный, богато одетый человек избивал кнутом скорчившегося на мерзлой земле оборванного мальчишку-дварфа лет десяти-двенадцати. Тот был уже весь в крови, почти не шевелился, только слабо дергался от ударов и глухо хрипел. Невдалеке стояли на коленях трое взрослых дварфов. Двое мужчин и женщина. По ошейникам Стиг понял, что это рабы.

— Пощадите, господи-и-и-н… — к богато одетому тянула руки женщина, не вытирая стекающих слез. — Умоляю ва-ас…

— Ладно, так и быть, — тот выпрямился и пнул скрючившегося мальчишку. — Еще раз увижу, что эта паскуда малолетняя от работы отлынивает — собакам скормлю! Вечерние пайки седня не получите. И коли к послезавтра грот-мачта на «Грозном» не будет установлена…

Хозяин не договорил, но так гнусно осклабился, что дварфов передернуло. Они закланялись, уверяя, что все сделают, хоть и понимали, что теперь двое суток спать не придется. Но лучше не спать, чем под горячую руку господина Нерандера попасть — он жалости не ведал. Вон как беднягу Ди избил. И за что? Да практически ни за что! Мальчишка был художником от Бога, то и дело что-то рисовал, просто не мог иначе. Вот и сегодня нашел кусок угля и изобразил на стене сарая кораблик. А хозяин заметил…

Семья Два-Варх была продана в рабство три года назад. За долги. Братья Два-Варх много лет считались лучшими корабелами Квана, но жили небогато, работая в кораблестроительных компаниях, принадлежащих богатейшим негоциантам Тсорна. Платили им очень мало, несмотря на все мастерство, да и тем попрекали, говоря, что поганые нелюди совсем зажрались — раньше, мол, за миску похлебки пахали и рта открыть не смели. Когда все это окончательно надоело, братья решились создать свою компанию, забыв, что по неписаным законам острова дварфы не имеют никаких прав. Возмущенные «наглостью нелюдей», владельцы основных верфей сговорились и быстро разорили новоявленных конкурентов. Сумма долга после банкротства оказалась такой, что в рабство продали не только самих братьев, но и всю семью. Ее купил Леви Нерандер, давно ненавидевший строптивых мастеров. С того дня их жизнь превратилась в ад. Но Два-Варх не роптали — раз так сложилось, то это воля Всевышнего.

Откуда все это узнал Стиг? Откуда-то узнал. Мало того, ощущал боль и отчаяние юного дварфа как свои собственные. Ведь бедняге предстояло до самой смерти оставаться рабом. И как ни истерзано было сейчас его тело, но душа болела сильнее. Ди мечтал умереть, он не видел смысла жить дальше. Ну, зачем мама упросила господина смилостивиться?.. Лучше бы насмерть забил! Больше мучиться не пришлось бы…