Бабьи тропы - Феоктист Березовский

Толпа медленно поднималась вверх по дороге и заворачивала уже в улицу.

Бабка Настасья, в легонькой шубенке, с выбившимися из-под платка седыми волосами, без шали, бежала по морозу к толпе и охала. Вслед за ней бежала сноха Марья. А дед Степан и Демьян уже были в толпе партизан.

Бабка Настасья вместе с Марьей ворвались в толпу, повисли на шее Павлушки и заплакали.

А партизаны, побросавшие подводы на волю ребятишек, двигались улицей деревни и, размахивая красным флагом, кричали:

— Да здравствуют Сове-ты-ы-ы!

— Ура-а-а!

Мужики бросали вверх шапки и с воодушевлением подхватывали:

— Ура-а-а!

Даже деревенские богатеи, вместо со старостой Валежниковым, выбежали встречать партизан.

В толпе они жались друг к другу отдельной кучкой, но вместе со всеми кричали «ура».

Больше всех надрывался и громко выкрикивал Валежников:

— Нашим партизанам ура!

Среди обнимающихся, целующихся и орущих людей суетился старик Лыков, без шапки, с длинными сосульками на усах и бороде, — суетился и тоскливо спрашивал:

— Братаны! Где же Фома-то? А? Неуж убили? А?

К нему подошла Маланья, обняла старика, поцеловала в щеку и сказала:

— Погоди, дедушка… после все расскажем…

Но Лыков не унимался, бежал с толпой и всех спрашивал:

— Братаны! Где же Фома-то? А? Неуж убили? А?

Девки деревенские толкались и с хохотом лезли в середину толпы. Каждая старалась протискаться поближе к своему миленку, наскоро пожимала ему руку и шла неподалеку, скаля зубы и переглядываясь с ним.

Маринка Валежникова крутилась в толпе близ Павлушки Ширяева, но подойти к нему не могла. Очень уж плотно обступили его мать с отцом да дед с бабушкой. Павлушка видел Маринку и делал вид, что не замечает ее. Бросал взгляд в сторону Параськи, идущей в обнимку с прихрамывающим отцом Афоней. И Параська кидала взгляды в сторону Павлушки. Но лишь встречались их взгляды, Параська хмурилась и отворачивалась к отцу: не хотела показывать Павлушке свою неугасающую любовь к нему. На ее черноглазом лице пылал румянец, ноздри вздрагивали…

А толпа мужиков и баб, перемешавшись с партизанами, шумно двигалась по улице.

Сеня Семиколенный звонко, а Афоня хриповато выкрикивали:

— Да здравствует Советская власть!

Толпа разноголосо отвечала:

— Ур-ра-а-а!

— Да здравствуют партизаны!

— Ур-ра-а-а!

Кузнец Маркел выждал для себя подходящий момент и крикнул особо зычно и громко:

— Да здравствует большевистская партия!

Толпа на момент замерла. А потом мужики и бабы вместе с молодежью закричали радостно, задорно и оглушительно:

— Ур-ра-а-а-а!

Высокий и костлявый кузнец медленно вышагивал и, высоко держа над собою древко, помахивал над головами белокудринцев красным флагом.

Глава 2

Всем миром — от старого до малого — захлебывались белокудринцы радостью неуемной, встречая партизан и радуясь избавлению от колчаковни.

Всем миром вышли на другой день провожать за деревню тех партизан, которым надо было к своим дворам ехать — в Чумалово и в переселенческие поселки.

Опять кричали «ура».

А потом Сеня Семиколенный и Афоня Пупков бегали по деревне, мужиков и баб на митинг собирали.

— Теперь все идите! — веселым тенорком выкрикивал Сеня. — Советская власть всех поравняла: мужиков и баб. Теперь все голос имеют…

Афоня по-своему приглашал:

— Идите все, — говорил он. — Всех велено звать! Чтобы бабы от мужиков не отставали…

И бабка Настасья ходила с клюшкой по деревне — тоже баб зазывала на митинг:

— Вот, бабоньки… дождались и мы своих правов… Пойдемте! Про Советскую власть будут обсказывать… и про нас…

— Что про город-то говорят партизаны? — спрашивали ее бабы. — Павел-то ваш что говорит?

Бабка мотала головой и разводила руками. И всем одно твердила:

— И-и, бабоньки-и!.. Не обскажешь новостей-то… Ужо идите да сами послушайте… Одно всё партизаны говорят: теперь сами себе хозяева, сами и устраиваться станем.

Бабам хотелось узнать поподробнее, что дает Советская власть. Но бабка Настасья скоро уходила и на ходу кидала:

— Некогда… к Козловым бегу. Идите, бабы, послушайте…

Митинг назначен был в самом большом доме — у кержака Гукова. Но и этот дом не мог вместить всех желающих послушать партизан. Многие остались во дворе и на улице — под окнами Гуковского дома. Пришли на митинг и богатей белокудринские во главе со старостой Валежниковым. Они успели уже поговорить между собой о предстоящих выборах в Совет и своих кандидатов приготовили.

Пробрались в дом и ребятишки деревенские. В горнице гуковского дома вдоль стен — на лавках и вокруг большого стола — на скамейках расположились обветренные и обросшие бородами партизаны. Около каждого из них торчало дуло винтовки. Несмотря на кержацкий запрет, почти все дымили трубками.

Из-за стола поднялся дегтярник Панфил Комаров с трубкой в зубах. Он снял папаху, медленно обвел простоватыми серыми глазами толпу мужиков и баб, положил на стол трубку и заговорил густым и тягучим голосом:

— Товарищи! Объявляю первый советский митинг деревни Белокудриной открытым.

Говор во всех комнатах быстро умолк.

Панфил продолжал:

— Прошу товарищей назначить президиум. Такой порядок заведен во всей Советской республике… чтобы для ведения митинга и для порядка. Прошу назвать кандидатов.

Не поняли белокудринцы, чего требует от них дегтярник Панфил. Молчали сконфуженно. Тогда сами партизаны стали выкрикивать:

— Товарища Комарова!

— Павла Ширяева!

— От женщин Маланью Семиколенную!

— От стариков дедушку Авдея Максимыча!

— Кузнеца Маркела!

Панфил взмахнул трубкой. Крики оборвались.

— Кто за этих товарищей? — спросил Панфил. — Поднимите руки!

Партизаны дружно, как один человек, взмахнули вверх руками. За ними неуверенно потянулись руки мужиков и баб. Афоня взобрался с ногами на лавку и оттуда кричал:

— Подымайте дружней! По-нашему, по-партизански! Ну? Подымайте все!

— Кто против названных товарищей? — спросил Панфил.

Руки партизан опустились. Афоня опять крикнул мужикам и бабам:

— Теперь опускайте руки… Все опускайте… все!

Постепенно опустились все руки.

Панфил пригласил избранных в президиум сесть за стол — в центре партизан. Мельник пробовал отнекиваться. Но его быстро, почти силой, усадили рядом с Панфилом. По другую сторону от Панфила уселся Павлушка Ширяев с карандашом и бумагой.

Бабка Настасья глядела на внучонка и незаметно для соседок глотала слезы радости.

Наступила напряженная тишина.

— Товарищи! — обратился Панфил к собранию. — Сегодня у нас один вопрос… Насчет объявления новой власти в деревне Белокудриной. Остальное все — и насчет Советской власти и прочего — будет обсказано вам на следующем митинге. Но все-таки можете и сегодня задавать нам всякие вопросы.

Он взял со стола трубку, потянул из нее и, выпуская дым, продолжал:

— Объявляю вам, товарищи, досконально: белый правитель Колчак расстрелян… и его правительство арестовано. А также выгнаны из Сибири все иностранные сволочи… Красная Армия уничтожила всех царских прихвостней. Ну, и мы, партизаны, маленько ей помогли. Тяжело нам было и много народу полегло за Советскую власть. Но все-таки победа вышла наша… За эту победу погибли наши дорогие землячки… и мы должны их всегда помнить. Первым делом прошу встать и снять шапки за Фому Ефимыча Лыкова, которого белые замучили насмерть в тюрьме.

Партизаны и мужики, сидевшие около стола на лавках и на скамейках, сняли шапки и поднялись на ноги; постукивая винтовками о пол, партизаны вытянулись во фронт. Обнажили головы и те мужики, которые стояли на ногах. Где-то во второй комнате в наступившей тишине раздались всхлипывания. Это заплакал старик Лыков.

Панфил продолжал:

— Вторым делом мы всегда должны помнить погибших товарищей: Кузьму Окунева, Ивана Теркина, Федора Глухова, а также тех партизан, которые по всей Сибири за нашу свободу боролись… которые тоже погибли в боях.

И он по-солдатски вытянул руки по швам. Так же, вытянувшись, стояли с винтовками партизаны.

И опять из комнаты понеслись всхлипывания. Заголосили жены погибших партизан, запричитали. Их начали тихонько уговаривать. Панфил, чтобы поскорее поднять настроение, заговорил громко и торжественно:

— Товарищи! Сегодня будет объявление новой власти для деревни Белокудриной. Теперь установлен по всей Сибири такой порядок… пока не наступит полного покоя на местах. Советская власть назначает по городам и по деревням ревкомы, которым дается вся полная власть. Конечно, товарищи, ревком все будет делать по декретам Совета Народных Комиссаров, как и объявлял покойный Фома Ефимыч при первой Советской власти… Так вот, товарищи, согласно постановлению Чумаловской партизанской ячейки РКП большевиков, в Белокудрино назначается ревком… из трех человек: первый — Панфил Комаров, то есть я… буду председателем ревкома; заместителем будет Маркел Власов, а третий — Павел Ширяев… он будет нашим секретарем…