Изображение военных действий 1812 года - Михаил Барклай-де-Толли

Генерал-майору Тучкову представились совершенно неожиданные обстоятельства и опасность в высшей степени, но они нашли в нем соответственную им твердость. Неприятель был в силах и близко, он от армии отдален и скорой помощи ожидать не мог. Он решился удерживать место и тем уничтожил затруднения армии.

Главнокомандующий, в полной уверенности, что движение армии совершенно закрыто отрядом генерал-майора Тучкова и что князь Горчаков, конечно, дождался его, приказал некоторым войскам отступать в 8 часов вечера; тем же, кои были на виду у неприятеля, тогда, как начнет быть темно. Генерал-адъютант барон Корф должен был, сняв до свету все посты, отступить с арьергардом от города.

Итак, оставили мы Смоленск, привлекли на него все роды бедствий, превратили в жилище ужаса и смерти. Казалось, упрекая нам, снедающим его пожаром, он, к стыду нашему, расточал им мрак, скрывающий наше отступление.

Разрушение Смоленска познакомило меня с новым совершенно для меня чувством, которого войны, вне пределов Отечества выносимые, не сообщают. Не видел я опустошения земли собственной, не видел пылающих городов моего Отечества. В первый раз жизни коснулся ушей моих стон соотчичей, в первый раскрылись глаза на ужас бедственного их положения. Великодушие почитаю я даром Божества, но едва ли бы дал я ему место прежде отмщения!

Началось седьмое число, происшествиями памятное! Главнокомандующий, полагая, что войска, отступившие с вечера, успели отдалиться, удивлен был, найдя на месте весь корпус генерал-лейтенанта Багговута. Проселочная дурная дорога, худые переправы, ночь необычайно темная затрудняли движение артиллерии, и войска едва подвигались вперед.

Ночи оставалось уже непродолжительное время, и до рассвета едва возможно было удалиться из виду неприятельской армии. Не было сомнения, что французы станут сильно преследовать, и положение наше очевидно делалось опасным[17].

Он приказал мне ехать, употребил даже просьбу, чтобы я старался всячески ускорить движение войск. Проехав версты три, понуждая вперед артиллерию, нашел я среди колонны пехоты два экскадрона Сумского гусарского полка, и офицер донес мне, что в трехстах шагах отсюда из занимаемого им поста он вытеснен французами и имеет раненых; что бывшие с ним егеря от авангарда князя Горчакова отошли прежде, нежели отряд генерал-майора Тучкова прошел сие место, и неприятель скоро появился.

Поправить сего было невозможно, темнота не позволяла видеть места и сил неприятеля; оставалось только спешить пройти это место, где и переправа около мельницы была неудобна. Я донес обо всем главнокомандующему и поехал далее. Начинало рассветать, когда войска, прошедши около десяти верст, остановились, потому что генерал-адъютант Уваров приказал 1-му кавалерийскому корпусу запастись фуражом и вьючить на лошадей сено.

Самую вежливую послал я ему записку, а по званию моему предложил, не ожидая пехоты, идти на место, где наша проселочная дорога выходит на большую. Вскоре, услышавши пушечные выстрелы, приказал я пехоте следовать сколько возможно поспешнее. Не могли сыскать начальствовавшего всею колонною генерал-лейтенанта Тучкова (Николая Алексеевича), который весьма покойно ночевал в деревне; я объяснился с генерал-лейтенантом Коновницыным и был уверен, что, по известной его неутомимости и любви к порядку, он все исполнил наилучшим образом.

Если пушечные выстрелы были со стороны арьергарда, мы могли подвергнуться потере, но никаким другим следствиям; но ежели в действии отряд генерал-майора Тучкова, он может быть опрокинут, соединение дорог захвачено, мы атакованы на марше, и без потери артиллерии нет средства соединиться с другою колонною армии, которая отправлена прямо на переправу чрез Днепр у Пневой Слободы.

Изъяснив опасения мои главнокомандующему, я послал ему моего адъютанта. Для ускорения движения приказал я посадить людей на орудия и идти рысью. Вскоре главнокомандующий уведомил меня, что арьергард сильно преследуем, что, занявши высоты, у дороги лежащие, отрезал его так, что часть кавалерии его должна была проскакивать под выстрелами, и он принужденным нашелся возвратить 2-й корпус генерала Багговута, который вытеснил неприятеля из занимаемой им позиции и открыл путь арьергарду, но что сражение продолжается с упорством и что присутствие его там необходимо.

Между тем генерал-лейтенант Уваров вышел с кавалерийским корпусом на большую дорогу, вслед за ним 1-я гренадерская и 3-я пехотная дивизии. На самом соединении дорог стоял Елисаветградский гусарский полк из отряда генерал-майора Тучкова, которого полагали в шести верстах впереди, на месте, где был авангард князя Горчакова.

Командир полка донес, что отряд не далее версты впереди, и подтвердил, что, не дождавшись его, князь Горчаков отправился к армии, оставивши три полка донские под командою генерал-майора Карпова, которым также приказано следовать к армии. Полки сии оставлены мною и, закрывая отряд наш, продолжали слабую перестрелку с неприятелем, который вперед не подавался.

Пользуясь сим, генерал-майор Тучков выиграл небольшое расстояние. На представление мое о необходимости подкрепить его, генерал-лейтенант Тучков 1-й, согласясь, приказал полковнику Желтухину идти с полками лейб-гренадерским графа Аракчеева и полуротою батарейной артиллерии.

Все прочие войска отошли на ночлег в шести верстах позади. Было десять часов утра, и со стороны Смоленска довольно спокойно, но сомнительно было, чтобы во весь день продолжалось спокойствие, ибо неприятелю явно было намерение наше выйти на большую дорогу, и что, не допустив нас к тому, он приобретал неисчислимые выгоды. Еще не прибыл до того корпус генерал-лейтенанта графа Остермана, и много разбросано по дороге артиллерии; арьергард был в далеком расстоянии, и корпус генерал-лейтенанта Багговута, служивший ему опорою, вместе с ним.

Итак, невзирая на все выгоды занимаемой нами позиции, необходимо было удерживать ее до соединения наших войск. Правый фланг ее простирался по холму, коего защита была существенною для нас важностью, ибо он закрывал у подошвы его сходящиеся дороги; имея его, удобно было подкреплять каждую часть войск всего боевого устроения.

Центр покрывался густым кустарником по низкому и частью болотистому месту; к левому крылу несколько вперед выдавался необширный, но весьма густой лес, на оконечности которого пространное поле, для действия кавалерии удобное, склонялось назад к ручью очень тенистому.

Надобно было занять поле и иметь на нем значительную артиллерию, дабы не допустить неприятельских батарей, которым представлялся тыл большей части нашей линии и к ней ведущая дорога. Генерал-майор Тучков дал знать, что замечено умножение неприятельских сил, и прислал схваченных двух виртембергских гусар, которые показали, что собранная конница ожидает прибытия пехоты, и тогда начнется атака.