Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек - Мария Северская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
рад
но я же скорпион!
Лара
И что из этого следует? ты можешь радоваться только себе?
тебе трудно признаться?
Андрей
я же эгоист
я себе всегда радуюсь чуть сильнее, чем другим =)
Лара
Здоровый эгоизм прекрасен, я себе тоже радуюсь чуть больше, чем другим, но мне это не мешает радоваться другим. Если другим не радоваться, то есть риск остаться одному такому прекрасному…:(И… Ведь ты бы не смог так прекрасно болтать сам с собой целый час…
Андрей
так то да
Лара
Чудище ты, Андрей:))))))))))))))))))))))))))))))))))))
Андрей
я чудище? почему?
Лара
потому что ты – больший эгоист, чем я
Андрей
Че ты чудищем-то обзываешься?: ((((((((((((((((
Лара
Чудище – это такое большое чудо:))))))))))))))))))))
Андрей
ты тоже – чудо
И Ларка снова проснулась утром счастливая.
Ссора с Анькой больше не тревожила ее. Она думала только об одном: Забелоцкий снова написал ей. Забелоцкий сказал ей, что она – чудо! Разве не это – самое замечательное в жизни?
Самое замечательное – это когда самый крутой парень в школе, самый красивый, самый умный, самый замечательный, тот, о котором мечтают все девчонки, пишет тебе «ВКонтакте», что ты – чудо. Который приходит на вечеринку, которую ты организовала ради него. Который полвечеринки сидит рядом с тобой и говорит с тобой по душам. Который отбирает у тебя красный мячик, а потом снова отдает его тебе.
Любовь – это самое замечательное на свете. Потому что, когда влюбляешься, весь мир становится таким красивым. Таким ярким. Таким добрым. И хочется любить еще больше и быть любимой. Ларка летела в школу как на крыльях. Одна, не дожидаясь подруг. Ведь там ее ждал самый лучший парень на свете…
Она влетела в класс, бодро поздоровавшись с присутствующими и отметив про себя, что Забелоцкого нет. Села за свою парту и стала его ждать. Ей не терпелось его увидеть. Поймать его взгляд. Сказать ему: «Привет!» Но… Забелоцкий опять пришел последним и… не обратил на нее внимания.И снова началась пытка.
На переменах он снова общался со всеми по очереди. Хохмил, что-то рассказывал, куда-то отлучался, кому-то звонил. И только на Ларку не обращал внимания. Как будто ее не было в классе.
Но она – была!
Каждую перемену Лара сидела как в засаде. Ждала, подкарауливала момент, чтобы подойти к нему, что-нибудь сказать или спросить. Напомнить ему о вечеринке, о красном мячике, о том, что она – чудо. Но рядом с ним все время были какие-то люди. А ей оставалось только сидеть сиднем за своей партой, делать вид, что читает учебник, косить глазом на него и нервничать.
И снова обида захлестывала ее. Ведь так было нельзя! С ней так поступать нельзя! Неправильно! Нечестно! Ведь он же сам – САМ! – сидел с ней рядом на вечеринке, отбирал у нее красный мячик. Сам писал ей «ВКонтакте». Снова дал надежду, снова показал, что она ему интересна, и теперь не имел права делать вид, что ничего этого не было. На последнем уроке Ларка уже не могла слушать учителя. Все, что она могла, – это с трудом сдерживать слезы.
А после последнего урока Забелоцкий, едва прозвенел звонок, умчался в гардероб. Аня куда-то поспешила со своим Яном Недоконем. И только Маринка подошла к ней и кивнула на дверь:
– Пошли домой. Расскажешь, что происходит.
– Что происходит?! Ты что, не видишь, что происходит?! – тут же накинулась на нее Ларка, едва они вышли за порог школы. – Ты же видела на вечеринке, как мы трогательно с Забелоцким сидели рядом, как разговаривали, отбирали друг у друга мячик. Вчера он мне еще и написал «ВКонтакте». Написал мне, что я – чудо. А сегодня даже не смотрит на меня. Снова не смотрит на меня, как будто меня не существует! Как это понять? Как я должна это понимать?! Как он может так со мной поступать?! Как будто я – какая-то игрушка: захотел – поиграл, надоело – бросил. А я – не игрушка! Я живой человек. Мне обидно. И больно!
В конце концов Ларка выговорилась – выпустила пар – и сразу сникла. Как будто вся энергия ушла из нее. И осталось только тупое безразличие.
– Я вообще-то не об этом хотела поговорить… – осторожно пояснила Маринка. – Я хотела спросить, что у вас с Аней. Почему вы весь день не разговаривали?
– Да и Анька еще тут со своей психологией. Совсем помешалась. Втирала мне вчера про какие-то личные границы. Якобы я их нарушаю. А я…
– Подожди, какие границы? Я не понимаю, о чем ты.
– Да личные границы, что не понятно? И вот я…
– Мне не понятно, – снова перебила Марина. – Если хочешь, чтобы я тебя услышала, объясни мне, пожалуйста, что это.
– Ну… это когда я вошла к ней, типа не спросив, хочет ли она меня видеть. И стала рассказывать о Забелоцком. Я ей все свои секреты рассказала, доверилась, как лучшей подруге, а она мне сказала, что мне не интересно ее мнение. Что я ее всегда заставляю делать, что я хочу. И что я вообще такой монстр, который ее и за подругу не считает. Но и я в долгу не осталась. Конечно, я чаще всего решаю, когда нам есть, когда гулять, а когда делать уроки. Ведь она практически живет у меня дома. За счет моих родителей. Что, она, что ли, будет решать, как нам проводить время у меня дома? Я…
– Подожди, подожди… Ты ее упрекнула в том, что она живет за твой счет?
– Да я ей просто напомнила об этом!
И тут Марина так посмотрела на Ларку, что той отчего-то вдруг стало страшно.
– Что ты на меня так смотришь! – не выдержала взгляда она.
– Как ты могла? – дрогнувшим голосом спросила Марина.
Ларка хотела было возмутиться, подробно объяснить подруге, что Анька сама во всем виновата, раз живет у нее и за счет ее родителей, а потому и не имеет никакого права жаловаться на то, что Ларка решает, когда и что им делать. Хотела по привычке доказать Марине, что она, Ларка, права, что она имела полное право сказать так Аньке. Но… что-то ее остановило.
Они давно уже дошли до своего двора, стояли теперь у Ларкиного подъезда, у скамейки, но почему-то не садясь на нее.
– Ты понимаешь, как ты ее обидела? – спросила Марина.
– А что обижаться-то?..
– А ты не понимаешь?
– Раз ты такая умная – объясни, – буркнула Ларка.
– А я объясню! Я тебе объясню, как живет Анька. Только давай не будем стоять у подъезда, а то холодно, пойдем прогуляемся. – И они двинулись вдоль дома.
Марина продолжила:
– У нее же дома ужас-ужас-ужас какой творится. Мама постоянно скандалы начинает, кричит на папу. А когда его дома нет – на Генку с Люськой. Генка тоже в долгу не остается. А Люська на Аньке, как на самой младшей, отыгрывается. Слышала бы ты, какими словами она ее поливает! «Уродина» и «дебилка» – это еще самые мягкие из них. А живут они в двухкомнатной квартире все. Ты хотя бы раз задумывалась, как они там размещаются? А ты задумайся! В одной комнате – Генка с Люськой, в другой, в большой, где мы все собирались, когда вечеринка была, – ее родители. Как ты думаешь, где Анька живет? На кухне. Видела, там диванчик стоит? Малю-у-усенький такой. Ума не приложу, как она на нем помещается. Но ведь это не жизнь! Ведь на кухню все постоянно ходят. Там невозможно побыть одной. Даже уроки толком сделать нереально. Вот ты вынудила ее вечеринку организовать, чтобы со своим Забелоцким позаигрывать, а знаешь, чего ей это стоило? Ведь они же бедно живут. Анька от стыда умирала, когда кто-нибудь на мебель или на стены смотрел. Или спрашивал: «А где твоя комната?» А ведь она весь вечер улыбалась! Веселилась сама, веселила других. Железная выдержка. Ты все еще думаешь, она от хорошей жизни у тебя постоянно болтается? Думаешь, ей приятно быть нахлебником? А я видела, как она у вас дома старается: и посуду помоет, и полы, и ванную с туалетом, пока родителей дома нет. А ты потом что родителям говоришь: кто это помыл?!
– Да кто ты вообще такая, чтобы мне про мою Аньку рассказывать?! Я с Анькой с первого класса знакома. Мы – подруги! А ты кто?! – не выдержала Ларка. – И вообще… Вообще! Я никогда не говорю, что это я помыла! Я честно говорю: мы вместе… ну… я, а Анька мне помогала…
– Кто я такая?! – опешила Маринка.
…И тут вдруг неожиданно рядом с ними оказался проходящий мимо… Забелоцкий:
– Клязьмина, ты что на мою Филимонову наезжаешь! Ата-та! Смотри у меня! – тут же вмешался он.
Ларка даже испугалась, уставилась на него во все глаза. И ничего не смогла сказать.
А Маринка среагировала:
– Что за угроза: «Смотри у меня!» Сам у себя смотри!
И тут вдруг Ларку накрыла – она физически ощутила это! – волна стыда. Ужасного, невыносимого, едкого, как серная кислота, стыда. Ей захотелось немедленно, сию же секунду провалиться куда-нибудь в земную мантию, поближе к ядру. Или испариться. Просто перестать существовать. Да еще и Забелоцкий этот, подвернувшийся так не вовремя…
