Формула гениальности - Шокан Алимбаев

Наркес нажал кнопку на подлокотнике сиденья, еще больше откинул назад спинку кресла и закрыл глаза рукой.

Дни и ночи его проходили в трудах. Он получил широчайшее международное признание, не раз награжден высшими премиями современного научного мира. Но жизнь в главном своем направлении и главной своей сущности – в любви и желаемой семейной жизни – неумолимо проходила мимо. Даже великим стать легче, чем счастливым, думал Наркес. В тридцать два года, пройдя ровно половину отмеренного ему бытия, он снова, как когда-то в далекой уже, казалось, юности, стоит на перепутье своей судьбы. В какую сторону надо пойти в своей личной семейной жизни, чтобы не ошибиться снова? Наркес раздумывал над этим долгие годы, а годы шли. Прошло уже много лет, но и они не внесли ясность в главную проблему его жизни, которая, как оказалось впоследствии, посложнее любой проблемы гениальности и теперь важнее для него любого нового открытия. Поистине, как справедливо заметил кто-то, мы вступаем в различные возрасты нашей жизни точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет. Как быть и куда идти теперь, о великий, дважды лауреат Нобелевской премии, многомудрый Наркес?

Не знал Наркес, что в эту трудную и лихую годину его судьбы, в год смерти отца и окончательного, как теперь уже выяснилось, отъезда матери в родной аул к младшему сыну, в год титанического по духовному напряжению, сомнениям, надеждам и поискам открытия, величайшего открытия в его жизни, нежданно-негаданно встретит он позднюю и мучительную любовь свою, которая, как некогда в далекой юности, обретет над ним неотвратимую власть, подобную року. И имя этой любви было – Динара. Он прилетит домой и сразу найдет Динару… Он представил ее прекрасные большие глаза, светящиеся радостью и почти детской доверчивостью. Как она обрадуется ему и как он обрадуется ей! Это будет невыносимое мгновение. Мгновение, о котором он мечтал всю жизнь, мгновение, которое он так дорого выстрадал…

Ему придется оставить пост директора Института и стать одним из многих рядовых сотрудников, скорее всего, в другом учреждении. Сколько он помнит себя, он никогда не придавал значения этим реалиям. Многие осудят его. Многие обрадуются его понижению. И много еще будет других неприятностей. Но зато он будет с Динарой, навеки и навсегда… Сильная боль внезапно сжала сердце. Расул! Как отнесется к его уходу Расул? Сможет ли он пережить его отсутствие? Или днем и ночью будет звать его и искать его, как ищет верблюжонок свою мать, навсегда потеряв ее…

Детям всегда непонятны трагедии взрослых. Со временем все образуется. Он будет приходить к отцу и видеть его, когда захочет. Но поймет ли он его, даже став взрослым? И простит ли? И можно ли вообще простить безотцовское детство?

Расул и Динара… Динара и Расул… В душе Наркеса боролись два великих противоречивых чувства. Из-под руки его, прикрывавшей глаза, медленно покатились слезы.

– Что с тобой? – удивилась Шолпан, взглянув в его сторону, и шутливо добавила: – От радости, что ли, плачешь?

– Вспомнил Расула… Как он там без нас? Мы ведь не были дома уже двенадцать дней…

– Да, я тоже соскучилась по нему…

Наркес, откинувшись в кресле, с закрытыми глазами, думал о своем.

Мысли его, опережая полет сверхзвукового лайнера и оставляя его далеко позади, уносились к родной земле. Их ждали друзья, родственники, знакомые, коллеги – весь советский народ. Впереди была Алма-Ата. Впереди был Казахстан.

Впереди была Родина.