Великодушные враги (Право на измену) - Элизабет Стюарт

— Но я не понимаю, — жалобно повторила Джонет. — Ты не мог бы… Я хочу сказать, это, наверное, трудно, но… пожалуйста, расскажи об этом.

Александр пожал плечами.

— Все это было так давно… Мой дед был английским поверенным в торговых делах. Его поместья находились неподалеку от границы, поэтому значительную часть сделок с шотландцами он совершал прямо на дому, а не в своем лондонском представительстве. Граф Мьюр встретился с моей матерью и влюбился в нее. Ей было всего лишь шестнадцать. К тому же, говорят, он был хорош собой. Ей показалось, что она полюбила. Шесть месяцев он ухаживал за нею и наконец сделал предложение. Ее родители дали согласие. Да что я говорю… Они были вне себя от радости! Еще бы, обручиться с настоящим графом! Брачный договор был подписан, назначили дату венчания. — Александр помрачнел. — Но в это время в Англию приехал мой отец. Полагаю, произошло то, что случается очень редко, но иногда все-таки бывает. Они полюбили друг друга с первого взгляда. Мама поняла, что совершила ошибку, и попросила Мьюра освободить ее от данного слова. Он отказал. И еще шесть долгих месяцев продолжал отказывать. Даже после того, как она призналась ему, что беременна от другого. От человека, которого любила.

— Как это ужасно, — прошептала Джонет. — Для всех троих.

— Да уж. Я едва не появился на свет незаконнорожденным. Говорят, я поразительно похож на своего отца. Никто и никогда не поверил бы, что я зачат от Роберта Максвелла.

Александр поднял голову, злобная улыбка вновь показалась на его лице.

— Видишь, милая, почему я занимаю столь важное место в его сердце.

Джонет задумалась, наконец-то сложив воедино все части головоломки.

— Теперь я поняла, почему он тебя так ненавидит, — призналась она. — И за что он так ненавидел твоего отца.

— К тому же он люто ненавидит мою мать, — сухо добавил Александр. — Говорят, от любви до ненависти — один шаг. Странно, но матушка никогда не испытывала к нему неприязни. Во всем, что случилось, она всегда обвиняла лишь себя. Даже после того, как до нас дошли слухи о заговоре с целью убить моего отца, а Мьюр отказался перевести его в безопасное место, она продолжала твердить мне, что сама во всем виновата, что она его прощает, потому что сознает, какое горе она ему принесла.

Он невольно сжал кулаки.

— Один лишь Бог знает, чего ей это стоило, ведь она провела рядом с отцом его последние часы, глядя, как он умирает. Она держала его в объятиях, а он кричал, надрываясь от боли. Отрава сжигала его изнутри, выворачивала наизнанку. Я этого простить не могу! И вот что я тебе скажу, Джонет, раз уж мы дошли до самой сути. Я убил бы Мьюра много лет назад, если бы матушка не вырвала у меня клятву сохранить ему жизнь.

Джонет замерла. Александр сидел, уставившись на свои стиснутые кулаки. По его лицу невольно прошла мучительная судорога. На мгновение ей показалось, что он не сможет сдержать слезы.

Девушка с трудом поднялась и обогнула стол.

— О, Алекс, прости меня, — прошептала она, обнимая его и прижимая к себе. — Мне очень, очень жаль.

Он прислонился к ней и закрыл глаза.

— Знаешь, я однажды видел, как мой отец случайно всадил нож себе в ногу. Это было ужасно, но он даже не вскрикнул, не издал ни единого стона.

Александр обнял ее и привлек ближе к себе, прижимаясь лицом к ее груди.

— А в этой камере он заходился от крика, Джонет. Это было невыносимо… Они позволили матушке войти, но меня не впустили. Я остался в коридоре и все слышал. Они сказали, что десятилетнему ребенку лучше такого не видеть.

Он издал какой-то невнятный, захлебывающийся звук, и Джонет крепче прижала его к себе.

— Этот кошмар долго преследовал меня по ночам. Ты хоть понимаешь, ты можешь себе представить, что это была за боль, если она заставила его так кричать? Я все время думал об этом. Господи, я не мог избавиться от этой мысли!

И опять Джонет почувствовала спазм в горле. Едкая соленая влага обожгла ей щеки и уголки рта. Она оплакивала Александра и Элизабет, Роберта и Гэвина Хэпберна. Она оплакивала себя и всех, кто любил и не был любим, оплакивала весь мир, полный ненависти, где люди мучили и убивали друг друга без разбора.

— Мне очень жаль, Алекс, — вновь прошептала она. — Понимаю, от этого не легче, но мне очень, очень жаль.

— Мне тоже.

Александр еще крепче прижался к ней, потом его дыхание стало ровнее, и он поднял голову.

— Как видишь, этот проклятый мир так устроен, Джонет, что мне нечего тебе предложить. Мое имя погублено, меня преследуют воспоминания и жажда мести, которую никогда не утолить. Я не шевельнул бы пальцем, чтобы спасти Роберта Максвелла, даже если бы сам Иисус Христос спустился с небес и повелел мне это сделать.

— Я знаю, — со слезами прошептала Джонет. — Теперь я понимаю.

Александр глубоко вздохнул и осторожно отстранил ее.

— Хорошо, что ты понимаешь. А теперь уходи отсюда, милая. А не то я могу и забыть, кто ты такая, и опозорить свое имя еще больше.

23

Джонет прильнула к узкой бойнице, задумчиво вглядываясь в темноту. Далеко на востоке в небе сверкнула молния, однако вокруг Стептона воздух был по-прежнему неподвижен, в нем не ощущалось ни ветерка, ни малейшего дуновения, способного развеять духоту.

Она провела рукой по лбу, почти желая скорейшего прихода бури. Такая погода была редкостью. Гроза мгновенно разогнала бы эту духоту.

Однако мысли Джонет в этот вечер были заняты отнюдь не только громом и молнией. Нелегко было примирить образ Роберта Максвелла, нарисованный Александром, с тем, кого она любила и уважала с детства. Роберт был замечательным человеком, человеком чести. Ей трудно было представить, что он способен удерживать влюбленную в другого, беременную от другого женщину, принуждая ее выйти замуж. Еще труднее было поверить, что он мог подвергнуть гонениям ни в чем не повинного человека и стать, пусть невольным, пособником его убийства.

Ей хотелось бы выслушать всю эту историю в изложении Роберта. Если бы только она могла его увидеть! Но и так было ясно, что Роберт тоже пострадал, причем Джонет только теперь начала понимать, что ему пришлось пережить. Он был влюблен в женщину, связал себя с нею торжественным обещанием руки и сердца, а что получил взамен? Его любовь была отвергнута, а торжественное обещание брошено ему в лицо.

А ведь он, должно быть, сильно любил Элизабет Лэйси, так сильно, что преодолел свое предубеждение против англичан, чтобы жениться на ней, и несколько месяцев пытался удержать ее, после того как она ему отказала. Даже после ее признания, что она была близка с другим и ждет от него ребенка. Раз она была на пятом месяце беременности, значит, все уже должны были заметить ее состояние и, наверное, шушукались у нее за спиной, а Роберт всей душой ненавидел сплетни.