Чарлстон - Александра Риплей

– Ты обращаешься с ним ужасно, Лиззи. Это надо прекратить. Ты привыкла руководить мужчинами. Пинкни и Тень находят это забавным, но джентльменам, которых ты встречаешь вне дома, это вряд ли понравится. Они ожидают от девушек определенного поведения, которому тебе следует научиться. Я бы давно тебя научила, если бы ты не была так упряма и слушалась меня. Попрактикуйся на Джоне. Когда он поднимется на веранду, сделай вид, что удивлена, и скажи: «Ах, Джон Купер! Рада видеть вас».

– Это глупо. Я вовсе не удивлена, и что тут радостного, не понимаю.

– Чепуха. И улыбнись, когда будешь говорить.

– Тьфу, проклятье. О Господи, кузина Люси, взгляните! Да это Джон Купер. Рада видеть вас.

Бедняга Джон от неожиданности споткнулся и больно ушиб ногу.

Стюарт яростно выругался, узнав, что папаша Каин был в Чарлстоне. Он вновь упустил своего врага.

– Скользок, как сырое яйцо, черный выблядок. Но я настигну его.

– Поосторожней в выражениях, Трэдд. Это мое больное место. – Алекс Уэнтворт рассмеялся в ответ на досаду Стюарта.

– Господи Иисусе, Алекс! Прости, я совсем забыл.

– Да что ты, я шучу. Не придавай значения. Пойдем выпьем, заодно подслушаем, что говорят республиканцы.

Два старых друга случайно встретились на улице в Колумбии. Мать Алекса отправила его к своим родителям сразу же после того, как в Чарлстоне разразился скандал, вызванный новостью об отцовстве папаши Каина. Алекс и Стюарт не виделись более восьми лет. Алексу, как и Стюарту, было сейчас двадцать три года, и он считал себя пламенным демократом. Он совсем недавно женился на уроженке Колумбии, но большую часть времени проводил в отряде «Красных рубашек», а не с молодой женой и партнерами по страховой компании, принадлежавшей его дядюшке. Стюарт был в чине лейтенанта, Алекс уже получил звание капитана. Он продолжал оставаться лидером.

Я хочу услышать все о Чарлстоне, – сказал Алекс. – Я тоскую по родным местам, но моя дорогая мамочка наотрез отказывается, чтобы я вернулся домой. Догадываюсь, что она желает сделать вид, будто папочка никогда не поднимал никаких запретных юбок. Я служу ей напоминанием об этом. К счастью для отца, он погиб геройской смертью при Булл Ране. Она чтит его память, но, если бы он остался жив, его жизнь превратилась бы в сущий ад. Женщины такие недалекие. Эллен я надеюсь воспитать в своем духе.

– Мне так тебя не хватает, Алекс. Почему бы тебе не съездить в Чарлстон вместе со мной? Твоя мать ничего не узнает. Ты можешь остановиться у нас.

– Нет. Все-таки я ее уважаю. Кроме того, Колумбия стала сейчас моим домом… Послушай, у меня блестящая идея. Генерал набирает что-то вроде почетной гвардии, которая сопровождала бы его в путешествии по штату. Он начнет кампанию в следующем месяце, когда демократы официально сделают его своим кандидатом. Я возьму тебя с собой. Что скажешь?

– Что я могу сказать? Это такая неожиданность. Ты действительно можешь это сделать?

– Эллен приходится кузиной одному из Хэмптонов. Считай, что все уже устроено. Как насчет бурбона?

Алекс сдержал слово. Пятнадцатого августа генерал Хэмптон при всеобщем шумном одобрении стал официальным кандидатом от демократов на должность губернатора штата. Гвардия уже собралась в Колумбии, чтобы сопровождать генерала в поездке. На следующий день они отправились в путь.

31

Дамы не выказали большого интереса, когда Пинкни сообщил им о повышении Стюарта. Эндрю и его сын отнеслись бы к новости более горячо, но оба уже спали. Эндрю всегда отправлялся в постель сразу после раннего ужина, а Эндрю-младшего усыпляла вечерняя прохлада. Люси обучала Лиззи обращаться с кринолином. Девушка была разочарована, узнав, что на бал нельзя надеть новомодное платье с турнюром и шлейфом. Люси запретила ей это самым категорическим образом.

– Ни одна чарлстонская леди не станет носить таких платьев: они слишком подчеркивают очертания тела. Мы больше не можем носить кринолины, так как юбки требуют слишком много ткани, но девушки всегда выходят в старых. Это самая подходящая одежда для юных леди: они так мило выглядят в юбках колоколом – совсем как в довоенные времена. Традицией стало и завершение бала вальсом «Голубой Дунай».

Лиззи чувствовала себя растерянной и была очень взволнована. Пинкни, заглянув однажды к ней в комнату, что случалось весьма редко, едва сумел придать своему лицу серьезное выражение. На Лиззи был купальный костюм. Поверх костюма Люси заставила ее надеть свой старый корсет, на корсет – блузу и, наконец, кринолин, покрытый нижними юбками.

– Я чувствую себя слоном, – жаловалась девушка.

Однако Люси убедила ее, что внезапно ставшая осиной талия и почти должных размеров грудь выглядят очень волнующе, хотя невозможно ни наклониться, ни свободно дышать.

– Все в порядке, – подбадривала ее Люси. – Вот так. Маленькие шажки, одна нога впереди другой, носки развернуты, как у утки. Юбка должна колебаться из стороны в сторону, а не взад-вперед. Хорошо. Просто замечательно, золотко, гораздо лучше, чем вчера. Сейчас иди вдоль дивана, вот так, прямо к середине. Запястья покоятся по бокам, чуть впереди. Хорошо. А теперь повернись, медленней, не так быстро. Молодец. Кисти рук скользнули в сторону. Очень хорошо. А теперь собери пальцы в горсть и возьмись за обруч кринолина. Нащупала? Прекрасно. А теперь все сразу. Подхвати кринолин большим пальцем, отступи на шаг назад и опустись на диван.

Лиззи села. Кринолин взлетел вверх, ударив ее по лбу. Ярко блеснул длинный, до колен, голубой купальник. Девушка ударилась в слезы.

Пинкни выскочил за дверь.

– Ничего страшного, Лиззи, – сказала Люси. – Это случалось со мной тысячу раз, прежде чем стало получаться.

Она подошла к Лиззи и толкнула юбку, обруч упал девушке на колени.

– Вставай, золотко. – Люси потянула ее за руку. – Я положу свои руки на твои и помогу тебе наклонить кринолин. Попробуем еще раз. А потом пойдем ужинать.

Лиззи встала. Несколько шагов вперед, несколько шагов обратно – и при помощи Люси Лиззи опустилась на диван посреди пены оборок.

– Ты как красивый цветок, – сказала Люси, целуя девушку. – Скажу кухарке, что мы готовы ужинать. Я помогу тебе усесться за стол. А теперь вытри глаза. На сегодня это у нас последний урок. Когда мы все носили корсеты и кринолины, считалось, что молодые девушки ничего не едят. Ты поймешь почему. Когда на тебе корсет, для пищи почти не остается места. Откусывай по крошечному кусочку и не принимайся за следующий, пока не проглотишь первый. А потом, когда мы вернемся сюда, я сниму с тебя корсет, и ты как следует поешь.

Пинкни и Люси, устроившись в удобных шезлонгах, долго сидели на темной веранде после того, как Лиззи отправилась спать. Оба молчали. Прилив достиг высшей точки; волны мягко набегали, как будто океан устал от долгого штурма покатого песчаного берега. В островках жесткой травы на дюнах мерцали зеленые светляки. И будто говоря с ними, светился огонек сигары Пинкни.