Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ - Игорь Стодеревский

Наш полк подняли по тревоге и вывели на полигон. Командующий приказал построить офицеров штаба и управления полка. Проходя мимо строя в сопровождении командира корпуса генерал-майора Ковалева и командира дивизии, он здоровался с каждым, после того как они ему представлялись. Подойдя ко мне, он спросил: «У меня, что 90 полк парашютно-десантный»? Дело в том, что все мы были в полевой форме, а у меня в петлицах в место пехотных эмблем были воздушно-десантные. Ковалев из-за спины командующего погрозил мне кулаком. Но я быстро сориентировался, подозвал прапорщика и прямо на глазах командующего снял у него пехотные эмблемы и воткнул в свои петлицы. Кочетов хмыкнул и пошёл дальше.

Фото по окончании Академии с начальником курса

Затем все офицеры выполняли упражнение контрольных стрельб. Первыми стреляли командир полка и замполит, отстреляли на двойку. Во второй паре шёл я с начальником штаба полка. Нам командующий решил усложнить задачу и приказал стрелять в противогазах. Своего противогаза у меня не было, и я взял у солдата, чем и поплатился. Противогаз оказался совершено новым и был весь в тальке. Как только я его одел, у меня сразу стали слезиться глаза. Я уж даже не знаю, как умудрился отстрелять на отлично. Всё-таки сказалась подготовка в спецназе, да и в пехоте я с полигонов не вылезал.

После стрельбы положено докладывать старшему начальнику. Я подошёл, докладываю, а командующего практически не вижу, слёзы градом из глаз, тальк сделал своё дело. Кочетов спросил у сопровождавшего меня во время стрельбы офицера штаба округа, попал ли я гранатой в окоп, это было положено по условиям упражнения. Получив утвердительный ответ, разрешил мне идти. На построении после стрельбы, он, ткнув в меня пальцем, приказал командиру корпуса: «На этого подполковника, через два часа, принесите мне представление на должность командира полка».

Меня уже раз пытались назначить на должность командира полка, любимый комдив хотел в моё отсутствие меня «женить». Я находился на сессии в академии, позвонил начальник штаба нашего полка и сообщил, что на меня оформлены документы на назначение командиром кадрированного полка нашей же дивизии.

Такой должности я ни когда не хотел, не моё это дело копаться в бумагах. В таком полку человек сто солдат и офицеров, и ни какой боевой подготовки. Среди офицеров такие части не котировались, при назначении туда можно было ставить крест на карьере.

Всё это сделали, даже не спросив моего согласия, у меня были не простые отношения с командиром дивизии. Я всегда имел своё мнение по вопросам службы и всегда его отстаивал. Мало кому это нравится. А вот командиру корпуса генералу Ковалёву моё отношение к службе и моя личная подготовка, как мне кажется, нравились. Он часто меня поддерживал и на совещаниях часто ставил в пример.

Кстати моя первая встреча с ним произошла, когда я проводил показные занятия в учебном центре «Келета» под Ашхабадом, ещё в 1980 году, когда служил в спецназе. Ковалев был участником тех учебных сборов и запомнил меня.

Помог он мне и на этот раз. Он, как и я находился в Москве, учился на курсах при Академии Генерального Штаба. Я отыскал его в общежитии и изложил суть дела. Ковалев при мне позвонил в штаб корпуса и запретил посылать документы на утверждение в штаб округа.

После приказа Кочетова колесо закрутилось. В конце октября меня вызвали в штаб округа на собеседование с командующим. При назначении на должность командира полка было положено пройти собеседования во всех инстанциях от округа и до главного управления кадров Советской Армии.

Прибыл я в Тбилиси, в приёмной командующего человек шесть кандидатов на должности командиров полков разных родов войск. Заходили по одному, и беседа с командующим длилась до получаса. Во время беседы порученец командующего заносил в кабинет то какое-нибудь наставление по службе, то курс стрельб, то уставы. Офицер, который зашёл передо мной, вышел красный как рак и вспотевший от психологического напряжения. На одних служебных обязанностях командира полка можно себе шею сломать, а здесь гоняют по всем документам, регламентирующим деятельность полка. Мне было легче потому, что я почти три года, будучи заместителем командира полка как раз этой работой и занимался. Но все равно было страшновато.

Когда я зашёл и представился, Кочетов удивлёно спросил, зачем меня прислали, ведь он со мной уже беседовал на полигоне. Затем сказал: «Ну, что если приехал, садись, поговорим». Минут 5–7 он меня расспрашивал о положении дел в нашем полку. Затем спросил меня, каким полком я хотел бы командовать. Документы были у меня оформлены на один из полков нашего корпуса.

Дело в том, что когда я ещё находился в приёмной, со мной беседовал заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант Альберт Макашов. И уже задавал мне такой вопрос, я ему ответил, что мне все равно где служить, лишь бы полк был развёрнутый. Он предложил мне должность командира учебного полка. Макашов курировал учебную дивизию, полки которой дислоцировались в Тбилиси и его окрестностях, а командира одного из полков за упущения в службе снимали с должности. Я не ответил ни да, ни нет, мне хотелось не боевой полк. После нашей беседы Макашов зашёл к командующему и видимо с ним обговорил этот вопрос.

Командующий предложил мне два полка на выбор. Один мотострелковый развёрнутый в Ереване и другой учебный по подготовке командиров отделений для горных батальонов частей Закавказского военного округа.

Во всех мотострелковых полках округа первые батальоны были горными, а первые роты этих батальонов, были альпийскими.

Я ответил командующему, что поеду туда, куда он прикажет. Он приказал оформить мне документы на учебный полк.

Уже когда я командовал этим полком, у меня была встреча с Ковалевым. Он беззлобно сказал, что я сбежал из корпуса, посылали меня на один полк, а я оказался на другом. И пожелал мне долго на этом полку не задерживаться, год, полтора и надо двигаться дальше.

На следующий день после беседы с командующим проходил военный совет округа, присутствовали офицеры округа от командира дивизии с начальником политотдела и выше. На этом военном совете утверждались кандидатуры на должности командиров полков. Каждый из присутствующих мог задать вопрос. Когда я зашёл, то увидел зал полный офицеров в званиях не ниже полковника. Впереди за длинным столом сидели члены военного совета округа. Когда я доложил о прибытии. Командующий очень тихо, он всегда говорил тихо, объявил, на какую должность я планируюсь, и что он со мной уже подробно беседовал. После этого спросил, будут ли у кого-нибудь из сидящих в зале ко мне вопросы. Ну, кто же будет задавать вопросы, если командующий подробно беседовал. Меня утвердили.

В начале ноября я поехал на утверждение в Ставку южного оперативного направления, возможно, я сейчас уже путаю название. Ставка размещалась в Баку, ей подчинялось несколько военных округов, в том числе и Закавказский.

Прибыл я 6 ноября. Командующего генерала-армии Зайцева не было. Со мной побеседовал начальник отдела кадров генерал-майор, бывший командир дивизии, фамилию, к сожалению не помню. За тем побеседовал начальник штаба ставки, и начальник отдела кадров повёл меня на беседу к члену военного совета ставки, это политработник.

Когда я зашёл то увидел человека сидящего за столом в белой парадной рубашке, но без погон. Хорошо, что я знал его звание, а то бы не смог бы ему и доложить о прибытии. Фамилию и сейчас помню хорошо, но писать не буду. Он был явно выпивши. Лицо с крупным пористым носом красноватого цвета позволило бы ему сыграть в фильме Гайдая самогонщики без грима.

Начальник отдела кадров вышел, а генерал стал задавать вопросы. Всё шло нормально, до того пока он не выяснил, что у меня второй брак. Когда он стал возмущаться, я ему сказал, что уставом партии разводы не запрещены и, что за развод партийного взыскания у меня нет. Он аж подпрыгнул в кресле и стал на меня орать. Я потребовал, чтобы он на меня не кричал, после этого он поднял такой крик, что в кабинет снова вошёл начальник отдела кадров. Он не мог понять, что происходит. После этого член военного совета меня отпустил. Когда мы вышли, я рассказал генералу, что произошло, и спросил его, что наверно моей карьере хана. Он меня успокоил и сказал, что пошлёт мои документы дальше на Москву.

В середине ноября меня вызвали в Москву. Сначала со мной беседовали в штабе Сухопутных войск, а затем в Главном управлении кадров СА. Вопрос был решён положительно.

К чему я это всё так подробно расписываю, да потому, чтобы люди гражданские поняли, что в Армии начиная с должности командира полка случайно должность получить не возможно, надо пройти чистилище. Да конечно, если у тебя есть волосатая рука в высших структурах Армии пролезть можно, но таких были единицы. Основная масса офицеров, шла вверх по карьерной лестнице, только благодаря своим способностям и адскому труду. Когда всё личное отбрасывалось и во главу угла ставилось только одно, безопасность Отечества.