Жизнь и смерть Бенито Муссолини - Михаил Ильинский

Эдда уехала в Италию одна. Галеаццо, вернувшись на свою виллу на берегу озера, не нашел там своих детей. Немецкий генерал Вольф перевез их в замок Муссолини. Галеаццо примчался к Ракеле и стал излагать свой проект возвращения в Италию. Он надеялся получить политический пост, а в противном случае вернуться в армию простым военным летчиком. Так как Ракеле продолжала обвинять его в двурушничестве, он разразился проклятиями в адрес Бадольо, Кавалльеро, Гранди. Узнав, что Кавалльеро покончил жизнь самоубийством, он воскликнул: «И правильно сделал!».

Эдда продолжала хлопотать за мужа перед отцом в Рокка делле Каминате. В конце концов немцы выдали Чиано разрешение уехать в Италию. Но только самолет приземлился в Вероне, как граф был арестован представителями немецкой и итальянской полиции и заключен в городскую тюрьму. Это было уже начало конца. Но граф в это не желал поверить…

…А там, за границей Италии, в этот относительно спокойный период дети — Романо и Анна-Мария — обследовали окрестности замка Хиршберг, ловили рыбу, совершали дальние прогулки в горы, иногда доходили даже до Мюнхена. Ракеле предпочитала оставаться в замке, возвышавшемся над двумя небольшими озерцами.

Бенито звонил ей из Рокка каждый вечер, справлялся о семье, рассказывал о своих новостях. «Это — тяжкий труд, но я добьюсь успеха. Как-нибудь вывернусь», — как и прежде повторял он. Ситуация в Италии сильно его волновала. «Ты была права, — говорил он, — почти ничего не осталось… как после бури».

15 сентября 1943 года

…На специальном аэродроме ставки фюрера приземлился «Ю-52» с дуче на борту. На летном поле — Адольф Гитлер. На ресницах фюрера — слезы.

Позже, уже в кабинете, Гитлер задал Муссолини главный вопрос: что дуче собирается делать, как действовать в новых условиях? Дуче ответил, что не исключает уход из политической жизни. У него много собрано материалов, готов заняться журналистской, писательской деятельностью.

«Это невозможно! — воскликнул фюрер. — Без сильного фашистского правительства Италия пропадет. Немецкие армии будут вынуждены действовать беспощадно. В соответствии с законами военного времени. Немцам придется отступать до долины реки По (Паданской долины), до самых Альп, оставляя за собой выжженную землю. Только методы варваров могут спасти Италию», — кричал Адольф Гитлер, и Муссолини верил фюреру и не видел для себя иного выхода из тупика, как остаться на посту.

«Без примерного наказания предателей фашизма возрождение фашизма в Италии невозможно, — говорил Геббельс Гитлеру после встречи с Муссолини. — _ И первый, с кем следовало бы свести счеты, — это с Галеаццо Чиано». «Но он же мой зять!» — заметил дуче. «Тем более. Тем более тяжким стало его предательство; его преступление не может быть прощено».

Из дневников Геббельса: «Дуче не сделал из катастроф Италии тех выводов, которые ждал фюрер. Дуче должен был начать с отмщения предателям. А Муссолини проявил слабость. Он не революционер, как фюрер или Сталин. У него нет силы и широты революционного масштаба. Фюрер утратил все иллюзии относительно личности дуче».

СОЦИАЛЬНАЯ РЕСПУБЛИКА И СТАРЫЕ КОМПРОМАТЫ

С 15 по 17 сентября 1943 года Муссолини опубликовал шесть декретов, провозгласивших возобновление фашистского правления, создание Социальной республики в Италии. Как всегда, началась упорная борьба за портфели. Доносы шли в три конца. Одни — немцам; другие — Муссолини; третьи — маршалу Бадольо. В зависимости от ориентации и взглядов в данный момент «пишущего и сообщающего». Например, в ведомствах Геббельса и Гиммлера особенно ценились сообщения о «слабостях, просчетах», об антигерманских настроениях и высказываниях дуче, о его недостаточном антисемитизме как о несоблюдении одной из основ фашизма и нацизма. Но при всех «изъянах» дуче другой кандидатуры у немцев на пост диктатора в Италии не было. 27 сентября в сопровождении генерала Карла Вольфа — шефа СС в Италии дуче вернулся в Рокка делле Каминате. Если новое правительство Социальной республики обосновалось в Сало и тем самым утратило свой римский престиж, то Муссолини потерял почти все, поселившись на вилле Фельтринелли в городке Гарньяно на озере Гарда. Эта вилла ни в коей степени не смогла ему заменить столичную виллу Торлония на Номентано и тем более палаццо «Венеция» с балконом для публичных выступлений перед многотысячной ликующей толпой.

Но главное — дуче терял волю, становился неврастеником, человеком, круглосуточно охраняемым и не умеющим скрывать свое настроение. «Вольф и Доллманн — мои тюремщики», — сказал дуче, и эти его слова попали в досье Гиммлера. «Всякий раз, как выгляну из окна, вижу перед собой немецкую каску. Они тут всегда, как пятна на шкуре леопарда…» И снова слова — для досье и доноса. Вновь компроматы на дуче — результат проверки на лояльность, верноподданничество Берлину.

Пытаясь спасти Чиано, Эдда пошла ва-банк. Встреча с отцом, слезы, крик, взаимные обиды и выяснения «личных отношений» результата не дали. Эдда угрожала отцу, что «откроет глаза матери Ракеле на связи дуче с Клареттой Петаччи». И этот довод не сломил Муссолини. «Здесь нет отца. Есть только дуче фашизма», — говорил он. Уже был создан декретом от 24 ноября 1943 года специальный трибунал, фашистская инквизиция приступила к разбору «дела о веронском узнике».

Эдда не отступала. Она написала письмо Гитлеру. Но фюрер ответил, что «не германское это дело», и отказался вмешиваться в историю графа Чиано. Эдда была доведена до состояния нервного истощения, много пила, теряла сознание. В тот период она стала клиентом психиатрических лечебниц. Сначала в Италии, под Пармой, потом в Швейцарии, под Женевой.

Решение веронского трибунала можно было без труда предугадать. Высшая мера наказания всем девятнадцати обвиняемым, из которых лишь шестеро оказались на скамье подсудимых (остальные или успели эмигрировать, или скрывались где-то в Италии). Среди обвиняемых — 78-летний маршал Эмилио де Боно, приехавший в Верону при всех орденах и в военной форме.

Суд начался в воскресенье, 8 января 1944 года в зале Кастельвеккио — старой крепости в Вероне, что был и герцогским дворцом, и тюрьмой, и местом собраний, и ныне музеем на берегу быстрой и в те годы чистой реки Адидже. Все члены трибунала — в черных «партийных» рубашках. За ними — черное полотнище с изображением фашистского знака-эмблемы.

В основе обвинения — действия, направленные на подрыв государства. Мера наказания — смертная казнь, которая была произведена в Вероне утром 11 января 1944 года. За несколько часов до смерти Чиано узнал, что Эдда с помощью маркиза Эмилио Пуччи выехала в Швейцарию. В последнюю ночь в каземате, до перевода в общую камеру смертников, Чиано исповедался у веронского священника и имел встречу с 22-летней блондинкой — немкой-переводчицей (она имела также итальянскую фамилию). Синьорина работала на гестапо, была штатным осведомителем и пришла на «последний контакт» с высшего дозволения и с целью выведать у Чиано, где он прятал свои дневники. Не узнала. Дама эта жива до сих пор, и большое интервью с ней поместил еженедельник «Дженте». Из интервью становилось ясно, что Чиано до последней минуты не верил в то, что приговор останется в силе. Но все прошения о помиловании не были удовлетворены, а последнее просто не дошло до Муссолини, чтобы «не расстраивать дуче и не заставлять его отказывать в очередной раз…»