Латино-Иерусалимское королевство - Жан Ришар

Однако пока обстоятельства складывались благоприятно: мы уже упоминали, что из-за ссоры между султанами Каира и Дамаска христиане вновь обрели Храм в Иерусалиме. Папа Иннокентий IV тотчас же задумал использовать эту войну между мусульманами, как это сделали перед 1239 г.: он написал Иерусалимскому патриарху (преемнику Герольда де Лозанна, который, скончавшись 7 сентября 1239 г., стал единственным из всех патриархов XIII в., кто был погребен в церкви Гроба Господня), приказав взимать с сирийских франков налог на восстановление крепостных стен Святого Града{463}. Но не было власти, которая могла бы приняться за выполнение этой задачи: кому тогда принадлежал Иерусалим? Конечно, тамплиеры вошли во владение своей старой резиденцией, которую они продолжали укреплять, но разве имперцы не контролировали остальную часть города? Бальи Фридриха II, Томас д'Ачерра, не мог заняться обороной Иерусалима: после того как он узнал, что Тир находится в руках Филиппа де Монфора, ему пришлось обосноваться в Триполи{464}.

В то время, как под руководством имперского кастеляна Иерусалим спешно готовили к обороне, тамплиеры и их союзники — гвельфы забросили дипломатическую игру, которая позволяла им выторговывать уступки у своих двух противников одновременно: они решили вступить с султаном Дамаска, правителями Трансиордании и Хомса, союз, направленный против Египта. В качестве вознаграждения дамаскинцы обещали уступить им часть Египта, если его удастся захватить. Султан Египта, испугавшись этой коалиции, призвал на помощь «большие компании», которые в это время терроризировали Восток, так же как это станут делать во Франции эпохи Столетней войны политические враги. То были хорезмийцы, боевые соратники Джалал Ад-Дина в войне против Чингиз-хана, которые кочевали тогда в Верхней Месопотамии. Они прибыли на зов султана Эйюба, а по пути напали на Тивериаду (захватив нижний город) и Иерусалим. Иерусалимляне обратились за помощью к всем франкским князьям и мусульманским союзникам, стоявшим под Газой: но все было напрасно. Тем не менее они отразили первые атаки; но кастелян и прецептор госпитальеров погибли в ходе вылазки. Жители Иерусалима тогда обратились к своему соседу, мусульманскому правителю Трансиордании, с просьбой вывести их на побережье, но их колонна была атакована хорезмийцами и мусульманскими крестьянами: из 7000 франков до Яффы добрались 300 человек, в то время как осаждавшие, разбив лагерь перед городом с 11 по 23 августа, разоряли Иерусалим, разрушая Святые Места и королевские могилы. Святой Град был навеки утрачен для латинского мира. Однако разгром стал полным из-за уничтожения франкской армии: в битве при Форбии, возле Газы (17 октября 1244 г.), франко-мусульманская коалиция, на став дожидаться, пока ослабнут ее противники, чья позиция была неудачной, перешли в атаку на египтян и хорезмийцев. Несмотря на героические усилия, франкское войско было полностью истреблено, Великий Магистр ордена тамплиеров погиб. Великий Магистр ордена госпитальеров попал в плен вместе с Готье де Бриенном, графом Яффы. Филиппу де Монфору удалось бежать: он помешал египтянам захватить Аскалон, который защищали отважные госпитальеры. Что касается Великого Магистра Тевтонского ордена, Герхарда фон Мальберга, то, возможно, он входил в число тех трех рыцарей из его ордена, которые обратились в бегство (спустя некоторое время его лишили поста Магистра){465}.

Так, Латинское королевство пожинало плоды раздоров, которые сделали ее внешнюю политику колеблющейся и бесперспективной. Фридрих II запретил порвать союз с египтянами{466}: руководствуясь интересами своей партии и желая вытянуть у дамаскинцев побольше уступок. Вместо того чтобы укреплять восстановленное в результате кропотливого труда Иерусалимское королевство, сирийские бароны и военные ордена вовлекли франкское государство в гибельную авантюру. В один миг завоевания Фридриха II и Ричарда Корнуэльского обратились в прах, и территории Акрского королевства опять свелись к непрочной прибрежной полосе.

III. Крестовый поход Людовика Святого (1245–1254 гг.)

Весть о втором падении Иерусалима и поражении при Форбии со скорбью восприняли во всем христианском мире: один несторианский прелат, тогда пребывавший в Иране, с болью писал папе об этом событии{467}. Епископ Бейрута тотчас же отправился с призывом о помощи к королям Запада, и на Лионском соборе в июле 1245 г. было объявлено о всеобщем крестовом походе: в декабре 1244 г. король Франции Людовик Святой принял крест. К сожалению, собор в Лионе одновременно в третий раз отлучил от церкви Фридриха II{468}; в 1248 г. в путь с французами отправились лишь несколько английских, брабантских и фризских крестоносцев. За это время положение Святой Земли еще более ухудшилось: к моменту захвата Иерусалима хорезмийцы («corasmis») уже заняли земли до линии от Торона де Шевалье до Газы, то есть всю Иудею. После сражения при Форбии султан Египта отказался впустить своих опасных союзников в долину Нила; они рассеялись по территории латинского королевства, почти лишенного защитников. За небольшой срок они буквально наводнили всю южную часть франкских владений до Акры и Сафета: хорезмийцы даже разбили лагерь в двух милях от Акры и в какой-то момент опасались, что они начнут осаду города. Необычайно важным было то, что мусульманское завоевание приняло черты окончательного возвращения земель: эйюбидские чиновники оставались в захваченных деревнях, чтобы взимать с них налоги{469}. В конце 1244 г. армия каирского султана зандла Иерусалим, а также Иудею и Самарию, отобрав их у правителя Трансиордании. Взятие Дамаска (октябрь 1245 г.), восстановившее египетско-дамасскую унию, отняло у христиан всякую возможность воспользоваться распрями в мусульманском мире. Правда, папство попыталось затормозить катастрофу. Сначала постарались выкупить попавших в плен при Форбии, за которых в 1245 г. было приказано молиться на всем Западе{470}. Английский историк Матвей Парижский, очень хорошо информированный о происходящем в тот момент на Святой Земле, рассказывал, что тамплиеры и госпитальеры попросили разрешения выкупить своих пленных собратьев: султан Эйюб передал им, что удовлетворит их просьбу, только если их поддержит Фридрих II, и в этом случае он отпустит пленников бесплатно. Но Фридрих в глазах франков Сирии и большого числа христиан выглядел Антихристом: оба ордена не могли согласиться. Вдобавок Эйюб высмеял их междоусобную борьбу (пять лет войны, которую не смог прекратить граф Ричард) и бегство знаменосца тамплиеров, «несшего Босеан» (1246 г.){471}.

Еще перед этим Иннокентий IV написал султану, чтобы добиться перемирия. В ответ Эйюб, в рамках дипломатического протокола (3 июня 1245 г.), одобрил стремление к миру понтифика; но он сослался на договор 1229 г., по которому султан Египта мог заключать мир с христианами только при посредничестве Фридриха II: письмо папы было передано египетскому посланнику при дворе императора. Эта дипломатическая неудача вызвала у Иннокентия IV взрыв ярости к Гогенштауфену, чья позиция стала походить на предательство в отношении ко всему христианскому миру. Сначала папа даже подумал, что Фридрих подделал письмо, но более тщательное исследование послания показало его подлинность. К тому же стало известно, что Фридрих II — официальный государь Святой Земли — помешал отправке в Сирию продовольствия и войск, под предлогом, что «помощь Святой Земле (subsidium Terre Sanctae)» было для папства «необычайно удобным аргументом, дабы вымогать из христиан деньги, деньги, которыми оно кичилось и жирело, при помощи лицемерных проповедей за освобождение Святой Земли»{472}.

Став неотвратимой, война между папой и императором сковала все силы, предназначенные для обороны франкской Сирии, а сговор между Фридрихом и султаном превратили этот конфликт в один из самых ожесточенных в средневековье{473}. В самой Святой Земле, несмотря на мусульманское нашествие и тревожную ситуацию, возобновилась борьба между гвельфами и гибеллинами; в конце концов папа признал законным лишение Фридриха владений в Леванте, осуществленное сирийскими франками: в 1247 г. король Кипра Генрих был освобожден от клятвы верности, которую он и его предшественники приносили императору с 1197 г. (отныне Кипр зависел напрямую от Святого престола), и 17 апреля признан «сеньором Иерусалимским». Папа ратифицировал государственный переворот 1243 г. и, временно закрыв глаза на незаконное рождение королевы Алисы, признал ее сына Генриха регентом королевства по наследственному праву. Кроме того, Иннокентий IV постарался обеспечить несчастному латинскому королевству эффективную поддержку: 17 июля 1247 г. он попросил Генриха «привести, насколько возможно, в лучшее состояние землю, где Иисус Христос пожелал родиться, жить и умереть» (другое письмо, написанное в тот же день, было передано подданным королевства с приказом не подчиняться Фридриху II){474}. Однако имперский бальи Томас д'Ачерра по-прежнему оставался в Триполи: 25 мая 1248 г. Иннокентий IV поднял тревогу и потребовал его изгнания. Не узнал ли он о сопротивлении партии гибеллинов, которую ловкому графу д'Ачерра удалось возродить, и подготовке ею нового государственного переворота с целью возвратить Конраду II его трон? Вроде бы даже «рыцари-монахи» (госпитальеры? тевтонцы?) поддержали это движение. Папа приказал любыми средствами помешать этому плану: например, он запретил пизанским кораблям входить в Акру под императорским флагом и закрепил эту сеньорию королевства за королем Генрихом{475}. К этому времени скончался Бальан д'Ибелен-Бейрут (4 сентября 1247 г.). Генрих назначил вместо него его брата Жана д'Ибелен-Арсуфа, которого затем снял в сентябре 1248 г.{476}