Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 (СИ) - Тыналин Алим

Вставать сегодня рано не хочется от слова совсем. Я перевернулся на другой бок, сладко зевнул, подогнул колени и подоткнул одеяло сзади, чтобы мне не дуло в спину. Как же тепло, как классно, как спокойно здесь, в постельке. Если бы здесь еще рядом лежала теплая обнаженная девушка, это было бы еще прекраснее.

Ну почему я должен вставать так рано на следующий день после своей победы? Я же чемпион, я вчера всех побил, я лучший боксер в Москве в своей весовой категории. Разве у меня нет привилегии немного поспать и отдохнуть после боя? Если я сегодня не пойду на тренировку так рано, как могу, а позже, разве Егор Дмитриевич не должен отнестись ко мне с пониманием и снисхождением?

Вот как я думал, а сам потихоньку засыпал обратно, убаюканный теплом и тишиной сонного дома. Вокруг не раздавалось ни звука, только сопели бабушка и Света, да еще раздавалось мерное тиканье настенных часов. Что будет, если я полежу еще пять минут, ну, или десять? Ничего страшного, встану потом. Егор Дмитриевич простит меня, не будет ругаться…

Или все-таки будет? Я резко открыл глаза и уставился в стену. Конечно, Касдаманов будет в гневе. Никакие победы в мире не послужат у него оправданием для обычной лени. Мне надо вставать, иначе я рискую проспать начало тренировки. Надо вставать, будьте вы все прокляты, тренеры и чемпионаты.

Ты же хочешь стать чемпионом, Виктор Рубцов, спросил я себя? Тогда вставай, не ленись. Мне пришлось сделать жесточайшее усилие над собой, прежде чем я смог вытащить из-под одеяла ногу, а затем вторую. Потом прошла целая вечность, прежде чем я медленно скинул с себя одеяло и остался лежать в одних трусах и майке.

Вот теперь стало зябко и прохладно. Сон постепенно уходил. Еще некоторое время я боролся с искушением накинуть одеяло обратно на себя и поспать еще полчаса, но затем мне удалось победить.

Тот факт, что я скинул с себя одеяло, помог проснуться мне окончательно. Я тяжело вздохнул, набрал полную грудь воздуха, выдохнул и решительно вскочил с постели. Давай, Виктор. Путь к чемпионству начинается вот с таких маленьких побед.

Невероятно трудно вставать в четыре утра на следующий день после победы в городском чемпионате, но это надо сделать. Потому что мы одерживаем победы не над соперниками на ринге. В первую очередь мы одерживаем победы над собой, каждый день, каждый час, каждую минуту. В тот самый миг, когда делаем правильный выбор.

Быстро умывшись, я собрал вещи, торопливо запихал в себя пару бутербродов, выпил ледяной воды из банки на кухне и тихонько вышел из дома. На улице вроде бы начало светлеть, но фонари все еще продолжали гореть. Я прошелся немного, размял руки и ноги, похрустел суставами и постепенно втянулся в пробежку.

Изо рта вырывался пар. Мимо иногда проходили люди. Они торопились на работу, это видно по их одежде и сонным лицам. Ни одного такого же безумного фанатика, как я.

Ну и черт с ним. Пока все остальные мои соперники спят в теплых постелях, я здесь, на улице, кую свой первый чемпионский титул. И поэтому я побежал дальше, не обращая внимания на ноющие после вчерашнего поединка мышцы. Пару раз я ускорился на максимум, меняя темп бега до очень высокого.

Поскольку автобусы еще только начали ходить в такую рань, я не стал ждать нужного мне рейса. Наоборот, побежал дальше сам, решив пешком проделать весь путь до жилища тренера. Обычно я делал это так часто, что у меня появилась такая привычка. Кстати, именно эта привычка дала мне бонус к выносливости и сыграла вчера не последнюю роль в моей победе над Мазуровым.

К дому Касдаманова я прибежал с небольшим опозданием. Уверен, сейчас тренер начнет ругаться. Но когда я вошел внутрь, Егор Дмитриевич вышел навстречу из своей комнаты и похлопал меня по плечу.

— Испытание прошел, — сказал он добродушно. — Ты знаешь, что те из моих учеников, кто пришли на тренировку на следующее утро после соревнований, вернее всего становились чемпионами? С годами это превратилось у меня в своеобразную проверку. Кстати, в тебе я не сомневался. Хотя ты и опоздал, засранец эдакий.

Вот тебе и на, а я ведь еле как заставил себя вылезти из теплой постели. Я улыбнулся и пошел было на кухню, но старик тут же остановил меня.

— Ты куда это, милок? Ну-ка, быстро, иди сделай пробежку по поселку. Пять кругов. Причем не просто пробежку, а сто метров иди на корточках, потом выпрыгивай вверх из положения сидя, тоже сто метров. Ну а потом следующие сто метров — это отработка ударов, типа боя с тенью, только на бегу. Бей прямые и боковые удары, как можно в быстром темпе. Давай, пошел.

Улыбка быстро увяла на моих устах. Вот дьявольщина, я так и знал, что он придумает новые, изощренные пытки для меня, сразу после соревнований. Но делать было нечего, я сокрушенно вздохнул, оставил сумку в коридоре и отправился наружу, в пробежку по поселку.

Когда я вернулся после пяти кругов, моя одежда внутри была мокрой, как будто меня окатили из ведра. Ноги тряслись, а грудная клетка сокращалась с невероятной скоростью. Воздух с хрипом выходил из легких. Это оказалось дико трудное упражнение.

Мало того, во время пробежки, как обычно, ко мне пристали бродячие собаки. Правда, в этот раз мне удалось с легкостью справиться с ними. Мне даже не пришлось брать палку или камень. Я просто остановился и посмотрел на вожака, огромную кавказскую овчарку с грязно-белой шерстью.

Сначала он утробно лаял, а потом, после того, как я продолжал неотрывно сверлить его взглядом, поджал хвост и с повизгиванием скрылся в темноте. Вся стая убралась вслед за ним. Я посмотрел им вслед, потом побежал дальше.

Когда я прибежал обратно к жилищу тренера, то обнаружил Пашу, рубящего дрова во дворе. Я был слишком уставший, чтобы что-либо говорить. Мы поздоровались и я вошел внутрь.

— Отдохни чуток, потом в зал, — сказал мне Егор Дмитриевич, выглянув из своей комнаты. — Будем отрабатывать твои движения корпусом. Они у тебя сильно хромают.

Я отдышался, сменил майку и штаны, потом отправился в зал. Когда проходил по коридору мимо одной из комнат, то с удивлением заметил в ней девушку. Она стояла ко мне спиной и что-то тихонько напевала, раскладывая вещи из бельевой корзины. Я услышал тихий мелодичный голос.

Роста девушка была небольшого, ниже меня на полголовы, притом, что я сам не гигант, а среднего роста. Светлые волосы связаны в пучок на затылке. Она на мгновение обернулась, заметила меня, перестала петь, тихо поздоровалась и тут же отвернулась.

— Здравствуйте, — тихо ответил я и хотел спросить, что она здесь делает.

Но из дальней комнаты донесся рев Касдаманова:

— Витя, быстро в зал! Немедля!

Откуда он все знает? Видеокамеры в коридоре, что ли? Я вынужден был прервать беседу с девушкой и поспешил дальше по коридору к спортзалу.

Тренировка длилась весь день. Кто такая эта девушка, выяснилось уже во время обеда. Девушка принесла нам суп и тушеную картошку с мясом, а потом тут же удалилась. Мне и Паше, она не сказала ни слова, только слабо улыбнулась в ответ на нашу благодарность. Тренер уехал в город по делам, поэтому его не было.

— Это же внучка Егора Дмитриевича, ее зовут Маша, — сказал Паша, с хрустом жуя огурец и атакуя тарелку с супом. — Приехала недавно. Дикая немного, она откуда-то из деревни под Воронежом. Я пытался заговорить, но она нос воротит.

Он подмигнул мне.

— Что, хорошенькая? Ну, давай, вперед, я себе уже другую девушку в городе нашел. У нас с ней быстро все завертелось. И очень хорошо. Мы уж и о женитьбе подумываем, вот только на работу надо устроиться.

— А как же бокс? — спросил я. — Ты не будешь продолжать тренировки?

Паша пожал плечами.

— Я уже скоро уезжаю обратно к себе на Урал. Там работы много, надо землю осваивать. Это не менее важно, чем бокс.

Так-то оно так, но я все равно не мог понять Пашу. Впрочем, для того, чтобы понимать тех людей, следовало родиться в ту эпоху, когда общественное благо ставилось намного выше индивидуального.

Поэтому, как я узнал позже, Касдаманов, хоть и сердился на Пашу, но все равно не осуждал его выбор. Отпустил с миром. Домой к себе Паша вернулся повзрослевший, продолжил учебу и устроился грузчиком на овощную базу. С девушкой из Подмосковья он завел семью. В общем, тоже ничего не потерял, хотя и не приобрел всего того, чего хотел первоначально.