Три последних самодержца - Александра Богданович

7 июля.

Был у Е. В. морской берлинский агент Полис. Он приехал с поручением от германского императора к царю. Поручение это состоит в том, чтобы царь взял на себя инициативу и устроил бы тройственный союз между Россией, Францией и Германией, что тогда можно будет поубавить спесь англичан; смирить воинственное настроение Японии, которая нам много портит в Маньчжурии. Про комбинации союза Вильгельм говорил только с Полисом и ни слова с Остен-Сакеном. Е. В. посоветовал Полису сообщить об этом конфиденциально Сакену. Вильгельм не намерен уступить Франции Эльзас-Лотарингию, но готов устроить Франции владения в Канаде, которые отнимут у Англии. Кажется, главная суть поручения Полису от Вильгельма в этом и заключается.

9 июля.

Мясоедов-Иванов говорил, что Витте с Сельским проводят мысль об изменении престолонаследия, чтобы сделать наследницей дочь царя Ольгу.

Ухтомский с возмущением говорил про Сипягина, про его тупость, про всю нашу внутреннюю политику, что мы быстрыми шагами идем к революции, что эту революцию и мы увидим, что правительство своею слабостью ускоряет ее каждый день.

12 июля.

Вчера Скворцов («Миссионерское обозрение») показал Е. В. письмо, полученное на имя митрополита в Синоде от крестьян Рязанской губ., села Богоявленского, которые не просят, а требуют от митрополита, чтобы он им ответил в «Моск. Ведомостях» на 6 вопросов, в которых высказывается этими крестьянами сомнение в том, что неправильно Л. Толстой отлучен от церкви. Приводится, между прочим, место из ответа митрополита Антония, где он говорит, что выжидал ответить на письмо гр. Толстой, и спрашивается, почему он выжидал и мучил ни в чем не повинную бедную женщину. Стоят под письмом три подписи крестьян: Добрынин, Правдин и Скворцов.

 Правительство в отношении Л. Толстого, действует прямо непоследовательно. Синод отлучает от церкви Толстого, Красный Крест печатает на открытых письмах с красным крестом портрет Толстого работы Репина, печатаются эти открытые письма в экспедиции заготовления государственных бумаг и теперь раскупаются нарасхват.

13 июля.

Вчера с нами завтракал Святополк-Мирский, товарищ Сипягина. Когда Е. В. стал говорить ему, что правительство непоследовательно относительно мер против Толстого, и показал ему карточки Красного Креста с портретом Толстого работы Репина, Мирский сказал, что, когда Витте узнал, что эти карточки исполнены экспедицией заготовления государственных бумаг, он разнес кн. Голицына, заведующего этой экспедицией. Голицын оправдывался тем, что это был заказ Красного Креста, но теперь Витте запретил оный продолжать. При этом Мирский сказал очень верно, что у нас нет в министерствах одного направления, что все министерства изображают из себя кто Францию, кто Германию и т. д., а не единую Россию; что Сипягин, например, по делу заказа карточек Красным Крестом ничего сделать не может, может только написать Кремеру, а послушаются ли его — это вопрос.

16 июля.

Сегодня Скворцов рассказал, как открытое письмо с портретом Толстого, данное ему Е. В., спасло его от гнева Победоносцева. Когда он пришел к нему, К. П. начал его упрекать, что у него большой недостаток, что он никогда не посоветуется, что вот теперь, объявляя подписку на «Миссионерское обозрение», напечатал тут же, что можно дешевле купить выпуск, в котором напечатано письмо Л. Толстого, и вот печать подняла бурю и проч. Скворцов не дал К. П. докончить свою тираду, вынул карточку Толстого, сперва показал ему обратную сторону, где напечатан красный крест, а затем показал на другой стороне портрет Толстого. Победоносцев, при виде этого, схватился за голову: «Господи, что у нас делается?!» — и, как стрела, побежал в залу заседания Синода с этой карточкой.

22 июля.

Вчера было страшное несчастье во время спуска броненосца «Император Александр III». Как только было отдано приказание приступить к спуску и стали снимать подпоры, поднялся страшно сильный ветер, сорвался тяжелый флагшток и полетел вниз, в публику. Пострадало 8 человек, в том числе и жандармский генерал Пирамидов, который убит наповал. Убито также два кадета морского корпуса. Рассказывал нам об этом корреспондент «Нового времени» Прокофьев. Вчера уже высказывалось, что недавно были беспорядки на Балтийском заводе. Кто знает, может этот флагшток был нарочно худо укреплен! Смерть Пирамидова на руку анархистам, будут теперь объяснять эту смерть рукою провиденья за то, что Пирамидов угнетал людей не одного с ним направления. Все это произошло в присутствии царя. Про молодую царицу Прокофьев сказал, что она при виде этого пошатнулась. В народе водворилось понятие, что молодая царица приносит несчастье, и, к ужасу, можно сказать, что это понятие оправдывается.

12 августа, Рагац.

Сегодня рассказывали нам, что социалисты издали манифест по поводу приезда во Францию царя. Социалисты возмущаются, что русский тиран едет во Францию смотреть бойню (маневры), он, который предложил Гаагскую конференцию. Ставят социалисты условие, чтобы с их стороны ничего не было сделано для встречи царя, чтобы кредит на прием не был разрешен и проч. Подписей под манифестом много. Между ними — Жорес, Жиро-Ришар и другие.

3 сентября, Берлин.

Е. В. был в посольстве. Видел там Булацеля и других секретарей. Булацель ему сказал, что ему говорил вел. кн. Алексей Александрович, что Вильгельм просился у царя приехать к нему в Спалу. Царь на это отвечал, что теперь принять его не может, так как жена его нездорова, будет лечиться в Спале, принимать грязевые ванны. Затем Вильгельм высказывал желание приехать посмотреть свой полк, на что тоже получил ответ, что в эту минуту это представляется неудобным, так как сам царь давно этого полка не видел, и проч. В посольстве такие ответы царя находят неразумными.

Видели сегодня отца Мальцева. Говорил он про вел. кн. Павла Александровича, что он нанял здесь себе в предместье Берлина дачу, на которой живет открыто с m-me Пистолькорс. Все немцы это знают и над этим потешаются. Надо отдать справедливость, что у нашей царской семьи совсем разнузданные нравы.

10 сентября, Париж.

Много интересного рассказывал вчера Епанчин, русский морской агент здесь, насчет Дюнккирхена и царского там пребывания. Он находит, что энтузиазма и теплоты чувств там не было. Речи (тосты) свои царь читал, все это было заранее подготовлено. Ламздорф в Париже передал Епанчину запечатанный конверт с речью, которую царь должен был сказать после смотра. Когда Епанчин вошел на «Штандарт», то первый, кого он увидел, был царь, которому он в руки передал конверт, сказав при этом, что там речь. Царь распечатал пакет, немного посмотрел, затем сказал Епанчину, что он его позовет. Через час Епанчин был вызван. Царь его спросил, надо ли отдать ему этот пакет. Епанчин отвечал, что ему сказано было только передать это царю. Поэтому царь все у себя оставил. По рассказам Епанчина, все празднества прошли бесцветно. Не было на них одушевления, всюду господствовал беспорядок. В Компьене на обеде тоже царствовал хаос. При представлении царице дам одна m-me Дешанелль поцеловала ей руку, остальные все ей делали shake-hands (Рукопожатие (англ.),) мужчины тоже трясли ей руку, так что в конце она только кланялась, а руку подавать перестала. Проводы были холодные и беспорядочные.