Твой дым (СИ) - Ксана М.

Её дым существовал.

И медленно уничтожал меня секунду за секундой.

Минуту за минутой.

Оставляя считанные дни на существование.

Проснулся от стука и застонал, пытаясь прогнать его прочь из своей головы.

Набросил сверху подушку и уткнулся лицом в покрывало, но, когда звук никуда не делся, зарычал и подскочил с постели, быстро натягивая на себя штаны.

— У меня нет способностей, когда ты это поймешь? ― знакомый голос заставил подойти к окну.

— Никогда, потому что это очень просто, ― Элли несколько раз умело стукнула по барабанам, заставляя Охитеку одобрительно улыбнуться. ― Даже ребенок справится.

— Как ты это делаешь, Боже… ― качая головой, смеялась Эбби, пытаясь изобразить что―то похожее.

— Акуна Матата! ― крикнула Адель, в точности повторяя за сестрой.

— Видишь? ― рассмеялась Элли, смотря на удивленную, но веселящуюся Эбби. ― А ведь ей всего шесть!

— Мне скоро семь, ― с небольшой обидой в голосе поправила её Адель, и сестре пришлось виновато погладить её по золотистым волосам.

— Конечно, милая, извини.

— Помните о том, что хотите сказать, ― внезапно произнес Охитека, усаживаясь за барабан, ― и, если слова исходят отсюда, ― он положил ладонь на свою грудь, ― руки сами поведут вас.

Сказав это, он начал играть знакомый мне ритм и улыбался на старания Элли составить ему достойную партию. Они веселились и играли, а затем Эбби подняла взгляд, словно почувствовав, что я на неё смотрю.

Она неуверенно махнула мне рукой, а затем рассмеялась, когда Адель запрыгнула ей на спину. Эбби повалила её к себе на коленки и стала щекотать, вынуждая малышку звонко хохотать и барахтать ногами. А затем ― урвать свой заслуженный поцелуй в носик.

Половину дня Элли и Адель терпеливо слушали Охитеку, пытаясь запомнить все секреты игры на барабанах. Мэнди пыталась противостоять своим демонам: советы, наставления и методики ей давал Кваху, а поддержку и силу для борьбы она получала благодаря Тайлеру. Я помогал местным ребятишкам в сооружении их первых луков и стрел. А Эбби внимательно слушала секреты сиуийцев, которыми делилась моя мать. Несколько раз мы перекидывались нежными и одновременно пытливыми взглядами, но каждый раз, после улыбающегося лица Алиты, она долго не решалась смотреть в мою сторону.

Спустя невыносимо изнурительных часов, на протяжении которых нам так ни разу и не удалось остаться наедине, я решил пойти на отчаянный шаг. Улучив момент, когда мама отошла за травами, подбежал к Эбби и, схватив её за руку, утащил за угол домика.

— Ты сошел с ума? Твоя мама вот―вот вернется, ― с укором произнесла она, когда я прижал её к деревянной постройке.

— Про то, как готовить мои любимые блюда, ты можешь послушать и потом, ― попытался поцеловать её, но она выставила ладони вперед и улыбнулась.

— Вообще―то, я слушала про то, как снимать жар и головную боль.

— Я знаю один верный способ… ― вновь наклонился к её губам, но и на этот раз она пронырливо увернулась. Воспользовавшись секундной растерянностью, попыталась выбраться из моих объятий, но я ловко пригвоздил её всё к той же стене. ― Я не дам тебе уйти, пока не получу свой заслуженный поцелуй.

— Вот как? ― её губы тронула улыбка. ― И чем же таким ты его заслужил?

— Я терпеливо ждал с самого утра, ― тихо сказа, скользнув одной рукой по её бедру. Она затаила дыхание, зрачки расширились. ― А ещё проснулся в пустой постели. Мне нужно одно из двух: либо твой поцелуй, либо…

Слегка задрал её платье, заставляя Эбби судорожно вдохнуть.

— Прекрати… твоя мама нас увидит…

— Да, ― ответил, медленно поднимая её руки вверх и прижимая запястьями к дереву. ― И что именно она увидит, решать тебе.

Она смотрела на меня со смесью желания и неодобрения, словно сейчас в ней сражались две стороны: темная и светлая, и это вселяло в меня почти сто процентную уверенность в победе. Совращать её прямо на улице почти у всех на глазах не входило в мои планы, я лишь хотел добиться своей цели, заставив её поверить в то, что именно так и поступлю, если она не примет моё маленькое условие.

— Ты невыносимый… ― обреченно сказала она.

— Знаю.

— …властный…

— Да, ― согласился.

— …самоуверенный…

— Вполне.

— …и думаешь, что выиграл…

— Именно.

— …вот почему я не стану тебя целовать.

— Несомн… погоди, что? ― удивленно вскинул брови. ― Не станешь?

— Не стану, ― твердо сказала она и снова уперла ладони мне в грудь. ― Пока ты не попросишь меня.

— Прости? ― она оттолкнула его и улыбнулась, складывая на груди руки. Я нервно усмехнулся, а затем моё лицо приняло грозный вид. ― Я никогда не стану просить.

— Ну а я ― выполнять приказы. ― зарычал и развернулся, чтобы уйти, но вдруг почувствовал, как Эбби осторожно взяла меня за руку. Сделала шаг и заглянула в глаза, бережно коснувшись щеки. ― Но ведь делать то, что велит мне сердце, я могу.

Приподнялась на носочки и легко, словно боясь сделать больно, коснулась губами моих. Злость исчезла в то же мгновение. И вместо неё сердце наполнило тепло, которое я чувствовал всякий раз, когда она находилась так близко.

— Хочу кое―что тебе показать, ― прошептал, осторожно сжав её руку.

Чуть потянул её и, не сказав ни слова, Эбби последовала за мной.

Покорно, всецело вверяя всю себя, и ничего не прося взамен.

Это заставляло меня чувствовать себя другим.

Не человеком, который вынужден существовать, а человеком, в котором с каждой секундой всё сильнее разрасталось желание жить. Чувствовать. Мечтать. Верить. Надеяться. Любить. И позволять кому―то испытывать то же.

Распахнув деревянные двери и, почувствовав запах свежескошенного сена, на мгновение прикрыл глаза, чтобы в полной мере ощутить себя дома. Рядом с единственной в мире душой, с которой у нас была общая боль.

Кто был мне больше, чем просто другом. Был частью меня самого.

Знакомое фырканье и топот по дощатому полу, заставили почувствовать знакомый трепет внутри. Подведя Эбби к одному из денников22, открыл его и, когда такая родная и драгоценная ему мордочка высунулась из проема, коснулся её рукой.

— Это Ахига, ― конь одобрительно фыркнул и мягко притопнул. ― Мой друг.

— Он прекрасен, ― прошептала Эбби, нежно касаясь черного шёлка, ― ты ведь не просто так дал ему такое имя, верно? Что оно означает?

— «Тот, кто борется», ― тихо ответил, и Ахига кивнул в знак согласия.

— Ему нравится, ― Эбби улыбнулась, ласково погладив мустанга по переносице, а затем вдруг выдохнула и развернулась ко мне лицом. ― Как ты пришел к этому? К мысли о том, что «борьба ― это смысл жизни»?

Выдохнул, ощутив, как прошлое вновь начало медленно душить.

— Я получил два важных наставления, которые всегда буду помнить, ― заговорил, внимательно смотря ей в глаза. ― Мне было восемь, когда я лишился матери. Именно тогда я понял, что жизнь не состоит только из радостных моментов ― в действительности в ней слишком много темного и по―настоящему страшного. В ней много боли, которая надламывает тебя день за днем, мучает, потешается. И чтобы выдерживать это ― ты должен защищаться. Так я получил свой первый урок.

Эбби выдохнула, но не смела меня прерывать.

— Когда мне было двенадцать, я уже твердо знал, что жизнь ― это борьба. Постоянная. Нескончаемая. Жестокая. Борьба, из которой победителем может выйти лишь кто―то один. Тогда же я осознал, что из―за страха и алчности люди готовы пойти абсолютно на всё: на безумие, предательство, преступление… ― сглотнул, ― … я потерял друга. Не смог спасти её, потому что был слишком слаб. Это был мой второй урок. И жизнь с усмешкой бросила его мне в лицо.

— Эрин? ― тихо спросила она, с болью и пониманием смотря мне в глаза.

Я выдохнул и замер. Мне хотелось закричать: «Откуда? Откуда ты знаешь?», но я промолчал. Сейчас всё это было не важно. Сейчас мне просто хотелось выговориться. Впервые в своей жизни.