Заблудший ангел - Патриция Райс

Накануне вечером Дора отгладила изящно простроченные складки полотняной рубашки Пэйса и теперь разглядывала, под высоким воротником и галстуком, результат своих усилий. Слишком длинные волосы Пэйса не были подстрижены по моде, не отвечало моде и его гладко выбритое лицо, но Дора считала его самым красивым мужчиной на свете. Ей хотелось погладить высокую скулу, когда он повернулся к ней в профиль и взял поводья. Но она лишь приняла Фрэнсис на руки и устремила взгляд на дорогу. Дора родила лишь две недели назад. Она не имела права на подобные мысли.

Супруги приехали рано, но люди уже ждали на ступенях церкви и кружили между повозок. Доре показалось, что, когда Пэйс остановился, все повернулись и уставились на них, но она не поддалась своим опасениям. Она сделал это ради Фрэнсис. И ради Пэйса, хотя он не позволил бы ей признаться в этом. Ему не меньше, чем ей, нужно было признание. Не всеми. Одному Богу было известно, как много в этих краях невежества, которое создало бы им врагов больше, нежели они могли сосчитать. Но здесь жили и хорошие люди, люди, которым помогал Пэйс, женщины, которым Дора помогала при родах, помогала нянчить детей. Не мог весь город презирать их за убеждения. Кто-то должен протянуть им руку помощи.

Однако сейчас никто не двигался. Дора высоко подняла голову, когда Пэйс помог ей выйти из экипажа, но почти ощущала кожей тишину. Никто не обратился к ним с дружеским приветствием. Никто не подошел поздороваться или перекинуться парой слов о погоде. Все взгляды следовали за ними, когда Пэйс переводил Дору через улицу к церкви. Заслонив рот ладонью, люди перешептывались, но никто ничего не сказал, пока они не вступили в прохладный сумрак церкви.

Дора чувствовала, что мнет тонкую ткань его сюртука, но не могла разжать пальцы. Пока ее глаза привыкали к тусклому освещению, она старалась рассмотреть обстановку. Эта церковь с ее высоким, пышно убранным алтарем и резными скамьями, была для нее непривычной. Пронизанный пылинками столб света пробудил в ней давние воспоминания о другой церкви, с цветными витражами, о матери, державшей ее за руку и просившей вести себя потише. В то время она еще не была чужда церкви. По рождению она принадлежала к более состоятельной, чем эта, но могла освоиться и здесь. Господь есть Господь, какой бы ни была церковь.

Она успокоилась, и Пэйс усадил ее на скамью. Несколько пожилых женщин в темных платьях подошли посмотреть на ребенка, и Дора почувствовала себя увереннее. Каждой матери приятно показать своего прелестного младенца. Она наслаждалась их восторженными «о-о-о» и «а-а-х». Фрэнсис же беспокойно заерзала, но не проснулась.

Все больше прихожан вереницей входили в церковь, и Дора почувствовала, как напрягся Пэйс. Старые дамы торопливо вернулись на свои скамьи. В церкви становилось шумно. Дора догадывалась, что пришедшие раньше уже сообщили остальным об их присутствии. Она ощущала направленные на них удивленные взгляды, но все поспешно занимали свои места. Времени для дальнейших разговоров уже не было.

Понадобилось несколько минут, чтобы она осознала: все скамьи вокруг заполнены, но никто не садился рядом с ними. Она настолько привыкла к одиночеству, что это обстоятельство поначалу не поразило ее, но Пэйс, должно быть, заметил это раньше. Он принадлежал к общине, а она нет. Ему подобало оставаться на ступеньках церкви, обмениваясь новостями с другими мужчинами, и только теперь поспешно войти вместе с опаздывающими. Но никто не осмеливался выказывать дружбу человеку, сражавшемуся на стороне янки.

Закусив губу, Дора обернулась, чтобы посмотреть, нет ли среди опоздавших знакомых. Она увидела Салли, которая с двумя старшими детьми нерешительно остановилась недалеко у входа. Билли Джон держал маленького. Он словно не видел, что рядом с Пэйсом есть свободные места, и старался найти другие.

Салли встретилась взглядом с Дорой, посмотрела на как бы окаменевшего Пэйса рядом с ней и, невзирая на собственного мужа, решительно зашагала по проходу между рядами, ведя за собой ребятишек. Она плюхнулась на скамью, раскинув широкие юбки, усадила детей, потом взяла Фрэнсис и стала агукать, пока та не улыбнулась.

Билли Джон с изумлением уставился на жену. По церкви пробежал шепоток, и большие уши Билли покраснели. На скамье оставалось свободным только одно место, рядом с женой. Или же он мог найти место для себя на другой стороне церкви. Нахмурившись, Билли проследовал к своей половине.

Напряженная поза Пэйса ничуть не изменилась, но он кивнул в знак приветствия. Появление проповедника избавило его от необходимости беседовать.

К тому времени, когда служба закончилась, а обе женщины по очереди успокаивали закапризничавших детей, Пэйс немного успокоился. Было почти невозможно оставаться холодным и официальным, вытирая мокрые носы, доставая из карманов веревочки и ключи, чтобы позабавить ребятишек. А когда умолк церковный хор, Пэйс уже держал на плечах одного малыша, а Билли Джон – другого, и они чуть не выбежали из церкви.

Салли, глядя на них, рассмеялась, а Дора улыбнулась вымученной улыбкой. Она знала, что предстоящие ей испытания только начинаются, но Фрэнсис нуждалась в защите и сама была ее щитом. Внезапно почувствовав себя неловко во множестве непривычных для нее нижних юбок, Дора медленно шла по проходу рядом с Салли. Несколько женщин остановились, чтобы поглядеть на младенцев. Они болтали с Салли и с любопытством посматривали на Дору, но никто не сказал ничего грубого. Дора никогда не вызывала к себе пристального внимания. Горожане не одобряли верования квакеров, но не могли не признать умения молодой женщины ухаживать за больными, поэтому не знали, как себя вести, и это замешательство позволило ей спокойно пройти.

Пэйсу повезло меньше. Еще не дойдя до дверей, Дора услышала доносящиеся с улицы громкие голоса и узнала среди них голос мужа. Она ускорила шаг, ее шелковые юбки зашелестели по церковным ступеням. В толпе, собравшейся возле церкви, она поискала взглядом знакомый серый цилиндр Пэйса и сразу узнала его противника, похожего на свинью.

– Ты проклятый вор и убийца, Николлз! Толстяк угрожающе потрясал громадным кулаком перед самым лицом ее мужа. Из-под шелковой шляпы по его круглому лицу струился пот.

– Я еще увижу, как тебя повесят!

– Ты гнусный паразит, Паттерсон. Куда делись те два слизняка, которых ты раскопал, чтобы запугивать мою семью? Если бы существовали законы для скотов, я бы всех вас привлек к суду.

Мужчина по имени Паттерсон сжал кулаки.

– Эй ты, друг черномазых, да я тебя…

Оба противника оказались в центре круга, и у Доры перехватило дыхание. Нет, она не допустит драки в первый же раз, когда она приехала в город с Пэйсом как его жена. В ярости она пробилась сквозь окружение.