Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках - Петр Стефанович

Но вне зависимости от того, каков был замысел и как дело происходило на практике, важно подчеркнуть, что контроль и полномочия киевского князя не были ни абсолютными, ни даже важнейшими – ведь всё равно каждый из «архонтов» сам должен был писать грамоты за посланные от себя корабли и людей, а следовательно, фактически отвечал за них перед византийским императором. Все дальнейшие слова о том, что «князь руский» должен что-то кому-то запрещать и что ему греческие власти на кого-то будут жаловаться, выглядят не более чем благими пожеланиями, действенность которых ничем не гарантируется. Никаких конкретных механизмов практического воплощения этих постановлений, как и вообще совместного контроля властей греков и руси над людьми, курсирующими между двумя государствами, не предусматривается. В статьях, регулирующих проживание руси в Константинополе и устанавливающих порядок уголовных наказаний и процессуальные нормы, ни о великом князе, ни о «его болярах», ни об их представителях никаких упоминаний нет.

В этом контексте вполне логично выглядела бы предложенная выше реконструкция места, где речь идёт о выдаче «месячины» из императорской казны, с упоминанием одного Киева без Чернигова и Переяславля (вставленных летописцем). Выделение послов и купцов, прибывавших из Киева (от киевского «великого князя»), из ряда остальных послов и купцов, посланных из «прочих городов» (очевидно, от прочих «архонтов»), надо тогда трактовать как привилегию, которую греки дали представителям киевского «архонта» как раз для того, чтобы поднять его статус среди прочих вождей руси, но одновременно и повысить его ответственность за них, чтобы потом, в случае необходимости, к нему и обращаться как к партнёру и контрагенту.

Обобщу результаты, полученные анализом договоров руси с греками и сообщений Константина Багрянородного. По этим источникам высшую прослойку государства руси Х в. представляли люди, которых греки называли «архонтами ()». В славянском переводе договоров они фигурируют как «князья» или «бо(л)яре», и оба эти обозначения передают одно и то же греческое слово. В 40-50-е гг. X в. численность «архонтов» руси составляла 25 человек. Они представляли некие отдельные территории внутри политического образования, обозначенного в договорах как Русь или «Руская земля», и признавали верховную власть киевского правителя (князя или княгини). Судя по количеству послов, отправленных Олегом и прочими «князьями» руси для заключения мирного соглашения с греками в 911 г., тогда их насчитывалось меньше – только 15 человек. Увеличение их числа с 911 до 944 г. надо объяснять территориальным ростом государства и развитием новых локальных центров.

Власть этих территориальных владетелей передаётся по наследству, в том числе и женщинам. Хотя состоя «под рукою» киевского князя, эти quasi-правители от своего имени посылают представителей в Византию для заключения договора. Такое двойственное положение «архонтов» руси, возможно, объясняет колебания переводчиков договоров 911 и 944 гг., которые обозначали этих людей то князьями, то боярами. С одной стороны, как самостоятельных территориальных владетелей их можно было назвать князьями, с другой– как к лицам подчинённым в какой-то степени киевскому князю, но включённым в процесс принятия важнейших политических решений, к ним подходило и обозначение бояре.

Какие именно территории и центры представляли «архонты», неясно, и ответ на этот вопрос зависит, прежде всего, от того, как представлять территорию Руси в середине X в. Опираясь на устоявшиеся в историографии взгляды, надо думать, что «архонты» представляли преимущественно поселения «Руской земли» «в узком смысле слова», а также некоторые «эксклавы» типа Новгорода или Смоленска.

И сообщение Константина, и позднейшие летописные известия свидетельствуют, что на Руси эпохи Игоря и Ольги, «ядро» которой локализуется в среднем Поднепровье, были разные локальные центры, в том числе города. В свете археологических данных этот вывод можно сформулировать и в том смысле, что на территории Восточной Европы было достаточно локальных центров, в которых могли бы разместиться и главами которых могли считаться «архонты» договора 944 г. и описания приёма Ольги. Только в среднем Поднепровье открыт ряд относительно крупных населённых пунктов, в том числе укреплённых и с явными следами военно-торговой элиты, расцвет которых приходится как раз на Х в. Так, например, раскопаны городища по Десне, от Днепра до Чернигова и в районе Чернигова, самое известное из которых – городище у села Шестовицы, где открыты богатые захоронения с многочисленными элементами скандинавского облика. В этом районе насчитывается не менее 7–8 таких городищ[854].

Разумеется, тот факт, что, согласно договорам, и сами «архонты», и их представители, которые направлялись в Византию, носили в основном скандинавские имена, прямо соответствует тому присутствию древностей скандинавского происхождения, которое археологически засвидетельствовано в Восточной Европе с середины IX и явственно вплоть до конца X в. Богатые захоронения элитарного характера с элементами скандинавской культуры тяготеют, в основном, к бассейну Днепра и его притоков. Наиболее яркие из них – это курганы в Чернигове, которые историки давно уже окрестили «княжескими» (Чёрная Могила, Гульбище и др.)[855]. Выдающиеся черты этих погребений подталкивали учёных к предположениям о наличии в Чернигове каких-то особых правителей, княжеской династии и т. п. Разумнее, на мой взгляд, не пускаться здесь в гадания, а вспомнить как раз об этих «архонтах» руси[856]. Раскапываются ли «княжеские» «могилы» в Чернигове или где-то ещё, – в данном случае важно подчеркнуть, что далеко не только в Киеве. Уместно вспомнить о Гнёздовском археологическом комплексе – Смоленске Х-го века. Здесь, помимо богатых захоронений со скандинавскими чертами, нашли также, например, византийские печати. Специалисты расценивают эти находки как свидетельство «прямых контактов с официальными представителями империи»[857]. Этот вывод подтверждает ту интерпретацию статьи договора 944 г. о посылке «архонтами» Руси кораблей и послов в Византию, которую я развивал чуть выше. Всё это говорит против «киевоцентричного» понимания структуры государства руси в X в., которое может сложиться, если слишком прямолинейно воспринять данные Константина и договоров.

Некоторую пищу для размышлений о представительстве «архонтами» каких-то пунктов «Руской земли» дают данные о связи с определёнными городами членов семьи князя Игоря, которые тоже направили своих послов в 944 г. и тоже имели статус «архонтов», – Ольги и Святослава. О Святославе Константин сообщает в 9-й главе «De administrando imperii», что тот «сидел ()» – то есть, видимо, правил – в городе, который он передает по-гречески как . Неясно, к какому именно времени надо относить это «сидение» Святослава, но учёные согласны в том, что имеется в виду Новгород на Волхове[858]. Об Ольге говорит летопись в рассказе о покорении древлян, что треть дани, причитавшейся с них, она направила в Вышгород, «бѣ бо Вышегородъ градъ Вользинъ»[859]. Трудно понять, что имел в виду автор этого указания, писавший не ранее начала-середины XI в., и в какой мере оно отражает действительность середины X в., но всё-таки в нём можно увидеть намёк на то, что Ольга имела особую власть над Вышгородом (который не только относится к «Русской земле в узком смысле слова», но и является ближайшим укреплённым пунктом к Киеву). Вероятно, как «архонтисса» договора 944 г. она выступала главой Вышгорода.

Так или иначе, вне зависимости от связи «архонтов» с локальными центрами Руси, их группа в два с лишним десятка человек не могла быть «дружинниками» киевского князя и не могла составлять один род Рюриковичей, как толкуют историки. «Мужи» на службе киевского князя и других «архонтов» представлены в договорах, но не в списке тех, кто посылал послов и купцов, а в списке самих послов. Род Рюриковичей состоял, конечно, далеко не только из тех фигур, о которых нам известно из летописи (при Ольге в Константинополе мы видим полтора десятка родственников), но статус полноценных «архонтов» имели, видимо, только избранные его представители. Если предполагать, что в списке отправивших своих послов в договоре 944 г. помимо четырёх родственников Игоря остальные люди из разных родов (а родственные связи между ними не указываются и не подразумеваются), но что, с другой стороны, каждый из отправителей послов был владетельным главой того или иного центра или территории, то род киевского князя получает явный перевес. Получается, что представители этого рода владеют большим количеством городов/территорий, чем остальные «архонты».

Киевский князь (со своим родом), вероятно, имел и другие преимущества по сравнению с прочими «архонтами» (прежде всего, связанные со сбором торговых пошлин с тех, кто двигался по Днепру через Русь на юг), но всё-таки они были относительно независимыми политическими вождями руси. Об этом говорит и то, что они так же, как и киевский князь, считают ниже своего достоинства сами ездить в Византию для заключения договоров (и даже с Ольгой никто из них, кроме её «племянника», не поехал туда) и посылают вместо себя своих «мужей»-послов и купцов, и то, что они сами – каждый от себя– посылают в Византию корабли, письменно подтверждая свою ответственность за людей, отправившихся на этих кораблях.