Шанна - Кэтлин Вудивисс

Рассвет окрасил небо в красные тона, а потом поднимавшееся над горизонтом золотое солнце выбелило его до нежно-розового цвета и резко выделило на его фоне каждую деталь судна золотистым светом. Утро превратилось в прекрасный солнечный день. Небо теперь стало приглушенно-голубым. Под треугольными парусами, раздутыми утренним ветром, шхуна легко скользила по воде подобно чайке в свободном, не требующем усилий полете. Привязанная вместе с другими пленниками к основанию грот-мачты, Шанна погрузилась в тяжелую дремоту. Часто приходил Пелье. Он останавливался над ней, расставив ноги и уперев руки в бока. Его темное лицо искажала злорадная улыбка, а черные глаза бесцеремонно разглядывали спящую девушку.

В полдень Шанну накрыла тень парусов, защищая от слепящего солнца, но оно уже успело обжечь ее лицо и разрумянить щеки. Ее длинные вьющиеся волосы при каждом порыве ветра развевались вокруг лица. Часто подходили смотреть на нее и люди Пелье, но они не смели к ней и притронуться, так как хорошо знали своего капитана и трепетали от страха перед ним. Им были известны его жестокость и умение пользоваться оружием. Гэтлье иногда приносил Шанне кусок сыра или хлеба или же кружку воды, и даже к этим мелким услугам Пелье относился крайне неодобрительно.

Все это время Рюарк находился на достаточно большом расстоянии от Шанны. Опираясь спиной о борт и вытянув перед собой скрещенные ноги, он, казалось, спал, но в действительности неустанно наблюдал за Шанной из-под смеженных век.

К концу дня тени удлинились, шхуна приспустила паруса и осторожно заскользила вдоль цепочки небольших островков, покрытых возвышающимися кипарисами и пальмами. На самом большом острове поднялся кроваво-красный флаг с черной полосой. На белом пляже виднелась единственная хижина под крышей из пальмовых листьев. Слепящая поверхность воды отражала свет катившегося к горизонту солнца. Пираты ответили на приветствие языком сигнальных флажков. Шанну и других заложников развязали и подвели к выходу на трап. Рюарк поднялся с места на носу, где он урывками дремал, и стал пристально разглядывать остров и окружавшие его рифы, старательно запоминая все подробности.

«Гончая» скользила к берегу мимо подводных скал и мелей, обставленных сигнальными буями и вехами. Впереди показался еще один остров, гораздо больших размеров, с невысоким холмом, возвышавшимся над мелкой полузакрытой бухтой. На склонах холма виднелись разбросанные ветхие хижины. В центре находилось строение с низкой каменной стеной, окружавшей голый двор. Позади пристани и с обеих сторон простиралось болото, вместе с прибрежными рифами и отмелями за береговой линией обеспечивавшее защитную полосу шириной с добрую половину мили. Гаррипен облокотился на борт рядом с Рюарком.

— Ну вот, парень, перед тобой наше логово. Это Кобылья Голова. Что скажешь?

Он пристально посмотрел на Рюарка, однако тот лишь уклончиво пожал плечами.

— Место, по-видимому, достаточно безопасное.

— Да, твоя правда. — Гаррипен протянул руку в направлении берега, где посреди песчаной отмели виднелся остов разбитого корабля. — Видишь эти обломки? Это был корабль испанского флота. Испанцы попытались провести свой галион[12] через отмели, чтобы с близкого расстояния бомбардировать наш городок, но в этих местах течения и приливы очень сильны и коварны… — Он весело хихикнул и провел рукой по густой темной щетине на подбородке. — Когда корабль сел на мель, нам хватило всего одной пушки, чтобы разнести его вдребезги.

Рюарк отметил, что его собеседник с явным удовольствием вспоминал об этом событии, но, тем не менее, проговорил:

— Если бы достаточно решительный человек прикрыл этот корабль другим и правильно маневрировал, им бы удалось нападение. А остальные корабли пресекли бы всякие попытки к бегству. И вас здесь накрыли бы.

— Полно, приятель! — коротко усмехнулся Гаррипен. — Умные крысы знают, где вырыть нору.

Удивленно подняв бровь, Рюарк посмотрел на пирата. Гаррипен загадочно осклабился.

— Особенно когда им угрожают собаки.

Рюарк продолжал свое:

— Если на этот раз дело повернется иначе, крысам придется проявить большую ловкость, чтобы выбраться отсюда невредимыми.

Англичанин горел желанием похвастаться.

— Пока у нас есть судно, мы всегда сможем уйти, парень. Через болото проходит канал. Его прорыли испанцы. И с другой стороны острова нет рифов. — Гаррипен задержал пристальный взгляд на Рюарке. — Об этом, разумеется, лучше, молчать. Мазер[13] хранит это в глубокой тайне.

На этом убеленный сединами пират повернулся и отправился готовиться к высадке. Рюарк смотрел ему вслед с любопытством.

На белом песчаном пляже собрались люди — отбросы общества, влачившие в этой тихой заводи жалкое существование. Действительно, городок был не в состоянии обеспечить себя всем необходимым и жил лишь за счет пиратских кораблей. Появились торговцы с корзинами, предлагавшие всякие безделушки в надежде на щедрость прибывших с добычей пиратов. Шустрые грязные проститутки ловили благосклонный взгляд, а те, кто посмелее, просто предлагали себя, демонстрируя пухлые груди и округлые ляжки, другие же медленно прогуливались, кокетливо покачивая бедрами и уперев руки в бока. Печатью порока уже были отмечены и немногочисленные дети. Язвы и шрамы красноречиво говорили о страшных лишениях и нужде островитян.

Сердце Шанны сжалось при виде этой ужасной нищеты. Не меньше ее были напуганы и жавшиеся к ней рабы, проклинавшие свою судьбу за то, что их захватили пираты. Здесь их могло ожидать лишь еще более унизительное рабство. Шанна старалась не выказывать своего страха, но колени у нее тряслись, и неодолимая дрожь превращала в жалкие лоскутки ее обычную решительность. Теперь она была убеждена в том, что эти негодяи готовят ей ужасную судьбу. Постоянные взгляды пиратов и откровенная похоть, которую она читала в их глазах, страшно нервировали Шанну. Разбитая, голодная, измученная бессонницей, она погрузилась в апатию. Под безжалостным солнцем голова ее раскалывалась от боли.

Шанна в смятении поискала глазами Рюарка. Он стоял в носовой части шхуны, наблюдая за маневрами причалившего к убогой пристани судна. Легкий бриз шевелил волосы Рюарка, а широкие, бронзовые от загара плечи блестели от пота. Он казался ей совершенно чужим человеком, с которым она никогда не была раньше знакома, отстраненным, всецело занятым собой. В ней росло горькое чувство, что его больше не интересует ее судьба. Она боялась, что Рюарк не будет противиться тому, чтобы она пошла по рукам этих негодяев. Шанна собрала все свое мужество, чтобы не разрыдаться.