Кристальный грот - Мэри Стюарт

Продолжая смеяться, он отсалютовал мне и удалился. Ему и правда удалось благополучно пройти через лагерь и уйти, ибо годы спустя я услышал сочиненную им песню.

Его уход остался почти незамеченным. Какое-то время все молчали, пока Утер хмуро рассматривал огромную глыбу, казалось, мысленно прикидывая ее вес.

— Ты обещал королю, что можешь справиться с этим. Так ли это?

— Я сказал королю, что принесенное сюда людьми люди же могут и унести.

Хмурясь, он посмотрел на меня в нерешительности, и все еще немного сердясь.

— Он передал мне, что ты ему говорил. Я согласен. Здесь и правда не нужна магия и заклинания, а только сведущие в своем деле люди и нужные приспособления. Треморин!

— Господин?

— Если мы возьмем лишь один этот вот король-камень, то до остальных камней нам и дела нет. Повалите их, где сможете, да так и оставьте.

— Хорошо, господин. Если бы мне в помощь дали Мерлина…

— Отряд Мерлина будет занят на укреплениях. Мерлин, будь добр, берись за дело. Я даю тебе двадцать четыре часа.

В такой работе люди уже немало поднаторели; они скапывали стены и заполняли их землей рвы. Частоколы и дома мы просто сожгли. Люди работали охотно и настроение у них было отличное.

Утер был всегда щедр к солдатам, и добра пограбить здесь было немало: браслеты из меди, бронзы и золота, фибулы и доброе оружие, выложенное медью и эмалью, как это принято у ирландцев. Работа была завершена к сумеркам, и мы спустились с холма во временный лагерь, разбитый на равнине, у подножия.

Уже закончился ужин, когда ко мне пришел Треморин. Я видел факелы и костры, по-прежнему горевшие на вершине холма, в их свете виднелось то, что оставалось от Хоровода. Лицо Треморина было испачкано и выглядел он уставшим.

— Провозились весь день, — с горечью произнес он, — и нам удалось приподнять его на пару футов, а полчаса назад опоры подломились, и он снова упал в свою яму. Какой дьявол надоумил тебя указать на тот камень? С ирландским алтарем все было бы намного проще.

— Ирландский алтарь не годится.

— Клянусь богами, похоже, нам и этот не достанется! Послушай, Мерлин, мне плевать, что он там говорит, за эту работу отвечаю я, и я прошу тебя пойти и посмотреть. Ты пойдешь?

О последующем и были сложены легенды. Было бы утомительно рассказывать, как мы это сделали, но все вышло довольно просто; у меня был целый день подумать об этом, я видел и камень, и склон холма, а какие нужны приспособления, я помнил еще со времен жизни в Бретани. Там, где было можно, мы везли его по воде — вниз по реке от Киллара к морю, потом в Уэльс, и опять как можно дальше по рекам, по двум великим Эйвонам, лишь считанные мили между ними нам пришлось провезти его по суше. Я был не Фионн Могучая Рука, но я был Мерлин, и огромный камень шествовал домой столь же плавно и беспрепятственно, как баржа по спокойной воде, и я находился при нем все это время. Наверное, я спал во время этой поездки, но сам я этого не помню. Я бодрствовал, как не спят у кровати находящегося при смерти человека, и в тот единственный раз, путешествуя по морю я не чувствовал качки, а сидел (как мне потом рассказывали) спокойный и молчаливый, будто в кресле у себя дома. Утер однажды пришел поговорить со мной, скорее всего, он был зол, что мне удалось так просто сделать то, с чем не смогли справиться его собственные инженеры, но, глянув на меня, сразу ушел и уже не пытался подойти ко мне снова. Я ничего этого не помню. Наверное, меня там просто не было. День и ночь я непрерывно всматривался в огромную спальню в Винчестере.

Эта новость застала нас в Каэрлеоне. Пасцентий атаковал с севера со своими германскими и саксонскими союзниками, и король, маршем направившись в Карлайл, нанес им там поражение. Но потом, благополучно вернувшись в Винчестер, он заболел. Как обычно, в слухах недостатка не было. Кто говорил, будто в Винчестер, где с простой простудой лежал Амброзий, пришел, переодевшись, один из людей Пасцентия и подсыпал ему отраву в питье. Другие утверждали, что то был человек Эозы. Но это мало что меняло; король в Винчестере был очень болен.

В ту ночь снова взошла король-звезда, и выглядела она, говорили люди, как огненный дракон, и дымом вился за ней хвост из меньших звезд. Но не было нужды в этом знамении, дабы сказать мне то, что я знал уже с той ночи на вершине Киллара, когда поклялся увезти огромный камень из Ирландии и возложить на его могилу.

Так оно и случилось, когда мы возвратили этот камень в Эймсбери и я снова возвел упавшие камни кругов Хоровода Великанов на их места в память о нем. А на следующую Пасху в городе Лондоне был коронован Утер Пендрагон.

Книга 5

Приход Медведя

1

Позднее люди говорили, что та огромная звезда-дракон, что пылала в дни смерти Амброзия и по которой Утер взял королевское прозвание Пендрагон, была зловещим провозвестником нового правления. И в самом деле, поначалу казалось, что все обернулось против Утера. Как будто падение звезды Амброзия стало сигналом старым его врагам воспрянуть, выползти из самых темных уголков страны и сплотиться, чтобы уничтожить его наследника. Сын Хенгиста Окта и родич его Эоза, считая себя со смертью Амброзия свободными от данного ему обещания не пересекать северных границ его царства, собрали для нападения всех, кто откликнулся на их призыв, а стоило раздаться этому призыву, как на него откликнулись все недовольные. Вновь прибыли жадные до земель и грабежа воины из Германии, остатки саксов Пасцентия объединились с уцелевшими ирландцами Гилломана и с теми в Британии, кто считал себя обойденным новым королем. Через несколько недель после смерти Амброзия Окта во главе большой армии, подобно волку, принялся опустошать север и, прежде чем новый король смог выступить против него, разрушил все города от Стены Адриана до Йорка. В Йорке, городе-крепости Амброзия, он обнаружил находящиеся в добром порядке стены, закрытые ворота и готовых защищаться людей. Он распорядился доставить все осадные машины, что у него имелись, и в ожидании их встал лагерем.

Должно быть, он знал, что Утер застанет его здесь, но численность его армии была такова, что он не боялся британцев. Позднее подсчитали, что у него было тридцать тысяч войска. Как бы то ни было, но когда Утер явился снять осаду с Йорка со всеми, кого только смог собрать, саксы превосходили числом британцев более чем вдвое. Сражение было кровавым и опустошительным. Я думаю, что смерть Амброзия потрясла королевство; несмотря на блестящую репутацию Утера-воина, у него не было опыта верховного командования, и уже тогда было известно, что он не обладает присущими его брату даже в тяжелом положении хладнокровием и рассудительностью. Недостающую ему мудрость он компенсировал смелостью, но это не смогло помочь ему справиться с тем тяжелым положением, в которое попал он у Йорка. Ряды британцев дрогнули и бежали, и лишь ранние в это время года сумерки спасли их. Утер — а с ним и Горлойс Корнуэльский, старший после него в войске — смог вновь собрать те силы, что у него остались, у вершины небольшой горы, название ее Дамен. Склоны горы были обрывистыми, и там можно было скрыться в скалах, пещерах и густом орешнике, однако место это могло послужить лишь временным укрытием от саксонского войска, с торжеством окружившего подножие горы в ожидании утра. Положение британцев было отчаянным и требовало отчаянных же решений. Расположившись в пещере, мрачный Утер созвал своих усталых командиров, в то время как солдаты устраивались на отдых где могли, и попробовал придумать с ними какой-то способ перехитрить огромную армию, поджидавшую их у подножия холма. Поначалу все могли думать лишь о бегстве, но кто-то — позднее мне говорили, что это был Горлойс — подсказал, что отступать дальше означало лишь откладывать поражение, а с ним и гибель нового королевства, но ведь если можно отступить, то можно и напасть самим, и это не такая уж безнадежная затея, если британцы не станут ждать рассвета, а используют неожиданность и обрушатся на врага ночью, сверху и задолго до того, как враг окажется готов к такому нападению. Да, уловка, конечно, не бог весть какая, и саксы вполне могли ожидать такого от загнанных в ловушку отчаявшихся людей, но саксы не сильны ни в чем, кроме боя, и мне уже доводилось об этом говорить — им не хватает дисциплины. С почти полной определенностью можно было утверждать, что они не станут ожидать никаких действий осажденных до рассвета, и что уверенные в победе, саксы спокойно улеглись спать, и что если осажденным хоть немного повезло, три четверти их пьяны, упившись вином из захваченных запасов.

Отдавая саксам должное, следует отметить, что Окта выслал-таки дозорных, и те все-таки не спали. Но план Горлойса удался, на руку оказался и небольшой утренний туман, поднявшийся перед рассветом из лощин и плотной вуалью окутавший подножие холма.