Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Мы нацелились на вражеские машины, большие, громоздкие, на полугусеничном или колесном ходу, которые раскачивались и тряслись, когда зеленокожие выжимали из пыхтящих двигателей все до последнего. Из отверстий в бронеобшивке вырывались клубы дыма. Я видел орков, сидевших на орудийных постах, разворачивающихся, чтобы прицелиться в нас из сделанных на скорую руку ракетных установок и излучателей с почерневшими стволами.

Я видел их оскаленные клыкастые пасти, они что-то кричали нам. Все, что я слышал — грохочущий рев гравициклов, порывы ветра, хриплый рык двигателей ксеносов.

На наших гравициклах были установлены тяжелые болтеры, но они молчали. Никто из нас не стрелял, мы приблизились, отвернув только перед входом в зону поражения вражеских орудий, наблюдая и просчитывая заходы на цель. Мы искали уязвимые места, с которых начнем атаку.

Эрдэни выбрал неправильный угол и слишком сблизился. Я повернулся в седле и увидел, как выпущенная из полугусеничной машины зеленокожих и сильно вращающаяся ракета попала ему в грудь. Взрывом его выбросило из седла. Прежде чем потерять его из виду, я заметил, что он упал на землю, подпрыгивая и кувыркаясь в тяжелом доспехе.

Я принял это к сведению, и если Эрдэни выживет, он будет наказан.

Затем мы приступили к работе.

Наши машины атаковали, сближаясь, петляя и кружа в урагане огня. Мы открыли огонь из тяжелых болтеров, чей яростный рев ненадолго заглушил грохот двигателей, и врезались в конвой, проносясь мимо раскачивающихся полугусеничных машин, оставляя за собой опустошение.

Я возглавлял клин, давя изо всех сил на газ, изрыгая свою дикую боевую ярость, уклоняясь от вражеских снарядов и ракет, чувствуя вибрирующую отдачу болтера, истребляющего все передо мной.

Я растворился в энергии битвы. Солнца были в зените, мы рубились в неистовом ближнем бою, а ледяной ветер обдувал наши доспехи. Я никогда не хотел ничего иного.

Конвой рассыпался. Первой поддалась броня медленных машин, они раскачивались и вставали на дыбы от взрывов. Чудовищные машины получали попадания в тягачи и переворачивались через нос. Прицепы подпрыгивали, опрокидывались и кувыркались. Металлические обломки выбрасывало силой внутренних взрывов на большую высоту. Гравициклы проносились мимо, как летящие сквозь побоище копья.

Пристав в седле, я приблизился к выбранной жертве, направляя мчащуюся машину ногами и одновременно вытягивая глефу из креплений на спине.

Мои девятнадцать братьев минган-кешика были рядом, атакуя по той же траектории. Мы вертелись и мчались сквозь густой град энергетических разрядов и снарядов. Со мной был Джучи, Бату, Джамьянг и другие, припавшие к своим машинам, их кровь кипела, а глаза горели восторгом.

Моя добыча находилась в центре конвоя — огромная, восьмиколесная, увенчанная платформой с орудиями и гранатометами на вертлюге. Площадка была установлена на выглядевшей шаткой навесной системе, вокруг которой зелеными и красными пятнами были подвешены толстые плиты трофейной брони. На платформе толпилось множество орков: одни с личным оружием, другие управляли установленным на машине вооружением. Две большие дымовые трубы в корме извергали дым, а вся конструкция подпрыгивала и раскачивалась, разваливаясь вместе с остальным гибнущим конвоем.

Они не были ни глупыми, ни медленными. Ураган шипящих лучей устремился к нам, проносясь мимо и вспахивая землю под нами. Я получил попадание в наплечник и сильно развернулся влево, позади меня другой гравицикл накренился и врезался в землю в облаке пламени и обломков.

Я прыгнул в последний момент, подброшенный вверх силовым доспехом, и приземлился точно на платформу. Проломив ограждение, я опустился на наклонную поверхность, и крутанул гуань дао кровавой дугой. Расщепляющее поле пылало, оставляя серебристые мерцающие полосы в воздухе. Я гордился своим мастерством владения глефой. Она плясала в моих руках, вращаясь и пронзая, сбрасывая тела орков с платформы. Я пробился через их толпу, ломая кость и разрубая доспехи. Ошеломленные и орущие орки отлетали от меня.

Я заревел от удовольствия, мои руки и ноги пылали, плечи накрыл фонтан сверкающей на солнце крови. Сердца колотились, кулаки были подняты, а дух парил.

Приблизился здоровяк, его левая рука была искалечена взрывом болтерного снаряда. Он шел прямо на меня, опустив голову, сжав когти. У него был ржавый тесак, клинок крутанулся.

Гуань дао рубанула, отрезав кисть чудовища. Затем глефа нанесла обратный удар, да так быстро, что лезвие, казалось, разрезало сам воздух пятном потрескивающей энергии, и раскроила череп орка в облаке крови и костей.

Прежде чем тело упало на настил, я уже снова двигался, рубя, кружась, прыгая, уклоняясь. Ко мне присоединились мои братья, перепрыгивая со своих гравициклов на платформу. На ней едва хватало места для всех нас, мы должны были убивать быстро.

Джучи снял одного из стрелков, вонзив клинок в хребет твари и эффектно вырвав его. Бату попал в переделку, сцепившись сразу с двумя противниками, и получил сильный удар в лицо за свою ошибку. Его окровавленная челюсть была сломана, а он балансировал на краю платформы. Снаряды барабанили по нагруднику Бату, но не смогли сбить его с ног.

Я не видел, чем закончился его бой, так как в это время сошелся с вожаком. Он тяжело шагнул ко мне, отпихнув сородича со своего пути от нетерпения вступить в схватку. Видя это, я засмеялся, не насмехаясь, но одобряя и наслаждаясь.

У него была темная, покрытая серыми шрамами кожа. Он размахнулся зажатым в обеих руках огромным молотом с железным обухом, и оружие зарычало подвижными лезвиями.

Я увернулся, на волосок избежав скрежещущих зубьев. Затем я снова сократил дистанцию, моя гуань дао дрожала от яростной энергии. Я ударил дважды, срезав куски с тяжелой брони орка, но он не упал.

Зеленокожий снова размахнулся, пустив молот по убийственной дуге. Я резко нагнулся, используя уклон платформы, уходя в сторону и вниз, одновременно отводя назад глефу для сохранения равновесия. Мы были похожи на танцоров в смертельном ритуале, раскачивающихся вперед-назад, наши движения были быстрыми, точными, интенсивными.

Орк с искаженным от легкой ярости лицом снова атаковал, вложив свою огромную силу в свистящий косой удар. Если бы он достиг цели, я бы умер на Чондаксе, выброшенный из движущейся платформы в пыль, со сломанной спиной и расколотым доспехом.

Но я предвидел его. Это и был наш путь войны — сделать обманный выпад, заманить, разозлить, спровоцировать ошибку, которая откроет брешь в защите. Когда молот пришел в движение, я знал, куда он направится и сколько времени у меня будет, чтобы увернуться от него.

Я прыгнул. Глефа сверкала, вращаясь в моих руках и вокруг выгнувшегося тела. Я взлетел над неуклюжим выпадом орка и направил гуань дао вниз, сжимая обеими руками.

Зверь ошеломленно посмотрел вверх и увидел, как мой сверкающий на солнце клинок погружается в его череп. Я почувствовал, как рассекается кожа и раскалывается череп, превращаясь в кровавую пену опускающимся энергетическим полем.

Я с лязгом приземлился на настил, вырвал глефу и крутанул ее вокруг, разбрызгивая запекшуюся кровь. Изуродованные останки вожака рухнул рядом со мной. На секунду я застыл над ним, в руке гудела гуань дао. Со всех сторон доносились боевые крики моих братьев и предсмертные вопли нашей добычи.

Воздух наполняли крики, рев, скрежет и треск оружия, растущие клубы горящего прометия, грубый рокот двигателей гравициклов.

Я знал, что конец наступит быстро. И не хотел, чтобы битва закончилась. Я жаждал продолжать сражаться, ощущать силу примарха, кипящую в моих мышцах.

— За великого Хана! — выкрикнул я, снова бросившись в бой, стряхнув кровь с оружия и выискивая новых врагов. — За Кагана!

И вокруг меня мои братья, мои возлюбленные братья мингана, повторили клич, погрузившись в свой древний дикий мир ярости, удовольствии и скорости.

Мы не ушли, пока не убили их всех. После того как закончилась последняя схватка, мы прочесали поле битвы с короткими клинками, добивая тех ксеносов, что еще дышали. Покончив с этим, мы облили машины их же топливом и подожгли. Когда огонь потух, мы еще раз прошлись по останкам с огнеметами и плазменным оружием, распыляя все, что было больше человеческого кулака.

Нельзя быть слишком осторожным. Зеленокожие отлично умели восстанавливаться, даже после, казалось бы, полного истребления.

Иногда, в прошлом, мы не были осмотрительными. Осторожность не присуща нам, и за это приходилось расплачиваться. Мы старались учиться, совершенствоваться, помнить, что война заключается не только в славной погоне.

К тому моменту, как мы ушли, направившись на север, принесенная ветром земля уже начала засыпать разрушающиеся на глазах курганы из обугленного металла. Ничего не осталось, ничто не уцелело. Это было похоже на сон. Или же это мы были сном, скользящим по пустой поверхности безразличного мира.