В сладостном бреду - Айрис Джоансен

Молчание.

А что, собственно, она ожидала? Удар грома или чудесный знак?

Ее рука сжала его руку.

— Только живи!

Никакого движения, ни намека на то, что он просыпается.

Она сморгнула слезы, застилавшие ей глаза. Так глупо. Она ведь не верила ни в какие чудеса. И она была права. Бог никогда не слышит женщин.

Час спустя она уже в который раз сделала попытку покормить его. Зачерпнув ложкой немного тушеного мяса из чаши, что стояла возле нее, она разжала ему зубы, положила в рот.

И он проглотил его.

Она замерла, боясь поверить в это чудо.

Она положила еще немного мяса ему в рот и затаила дыхание.

Он проглотил и этот кусочек.

Слезы, так долго сдерживаемые, хлынули из ее глаз и потекли по щекам.

Не с ударом грома, а с крошечным движением, едва заметным в общем рисунке жизни, к ней пришло самое настоящее чудо.

15

Вэр открыл глаза перед самым рассветом.

— В безопасности? — прошептал он. — Вы… в безопасности?

— В относительной. — Она попыталась унять дрожь в голосе. Еще чуть-чуть, и она заплачет, он не должен видеть ее слез. Она не допустит такого унижения своего достоинства. — Только не с вашей помощью. Сначала вы бросились на солдат Кемала и попытались сделать все возможное, чтобы вас убили, а затем задержали нас здесь, пролежав без сознания несколько дней.

— Вам следовало уехать без меня.

— Да, надо было. — Она отерла его лицо влажной тканью. — Но Кадар слишком привязан к вам, чтобы бросить вас здесь на произвол судьбы.

— Кадар. — Он попытался повернуть голову и вздрогнул от боли. — Где…

— Не двигайтесь. Вы хотите еще больше себе навредить? Закройте глаза и постарайтесь уснуть. Все хорошо.

Он опустил веки.

— Кажется, я не в состоянии… делать что-либо еще. Боже мой, моя голова… какая боль.

— Может быть, это научит вас не бросаться без нужды туда, где опаснее всего.

— Неблагодарная… Я не лез…

Он спал. Но она знала, что теперь он обязательно проснется.

Она стояла перед ним на коленях, не отводя любящего взгляда от его лица, словно за все эти дни не смогла наглядеться на него. Слабый румянец чуть подкрасил его щеки, и дыхание теперь стало легким и ровным.

Она легла возле, не дотрагиваясь, но достаточно близко, чтобы услышать, если он шевельнется.

Через мгновение она уже крепко спала.

— Где Кадар? — спросил Вэр.

Она с трудом вырвалась из паутины сна и, приподнявшись на локте, посмотрела на него.

Его голос на этот раз звучал сильнее, а глаза были ясными и живыми. От радости она моментально проснулась.

— Вам лучше. Я пойду и принесу вам что-нибудь поесть.

— Я уже принесла. — Селин стояла рядом с ними и протягивала чашу с едой. — Я думала, вы оба никогда не проснетесь. — Она внимательно разглядывала Вэра. — Вы, в конце концов, все-таки выживете.

— Ваш энтузиазм ободряет, — сказал Вэр, чуть усмехнувшись.

— Вы предали нас. Я не похожа на Tea. Я не прощаю так легко. — Она развернулась и зашагала прочь от них.

— Значит, тогда она очень на вас похожа. — Вэр скривился.

— Вы правы. Я никогда не прощу вас за то, что вы привезли меня в Эль Санан. Откройте рот.

— Я могу и сам поесть.

— Откройте рот.

Он неохотно послушался ее.

— Я чувствую себя каким-то младенцем.

Она влила еще одну ложку ему в рот.

— Тогда ешьте и набирайтесь сил. Вы думаете, мне очень нравится ухаживать за вами. — На самом деле она ничуть не была против того, чтобы заботиться о нем, кормить с ложки, теперь, когда он вернулся к ней.

— Где Кадар?

Больше она не могла уклоняться от этого вопроса.

— Он поехал искать помощи у Старца.

— Давно?

— Четыре дня назад.

Он пробормотал проклятие и попытался сесть. Она толкнула его назад.

— Что вы собираетесь делать? Ехать за ним? Вы едва можете двигаться! Если бы его убили ассасины, они бы уже явились сюда. За все это время, пока вы лежали без сознания, здесь не появлялся ни один человек.

— А Кемал?

Она покачала головой.

— Ни один.

Он посмотрел на куски тушеного мяса в чаше.

— Как вы выжили?

— Селин поставила силки на мелкую дичь и следила за ними. — Она отправила последнюю ложку ему в рот и отстранилась, сев на пятки. — У вас не кружится голова?

— Моя головная боль — пустяк. Я могу ехать верхом хоть сейчас.

— Посмотрим через пару дней.

Он сердито взглянул на нее.

— Сейчас.

Она вернула ему взгляд.

— Кадар сказал, чтобы мы ждали его здесь, и, к тому же, я не хочу, чтобы все мои усилия оказались напрасны, после того как я столько возилась с вами. Только попытайтесь встать, и я свяжу вам ноги и привяжу к дереву, под которым мы сейчас находимся. А теперь постарайтесь поспать.

— Вы не сможете этого сделать. Я не так слаб, чтобы женщина могла оказаться сильнее меня.

— Сейчас и котенок сильнее вас. — Она увидела, что не смогла убедить его, и ее снова охватил страх. — Ну хорошо, мы пойдем на компромисс. Завтра, если вам будет получше, мы посмотрим, сможете ли вы сесть на лошадь.

— Разумеется. Я как-то проехал пятьдесят миль с раной в животе.

— Значит, тогда вы поступили слишком глупо. Кому-то следовало остановить вас. Завтра.

Он посмотрел на нее с гневом и отчаянием.

— Кадару, быть может, нужна моя помощь.

— Один день ничего не решит для него, а для вас он может оказаться очень важен. Вы собираетесь встретиться с убийцами, хотя у вас почти нет сил, чтобы сражаться с ними. Спите. — Она поднялась на ноги. — Вы должны делать так, как я говорю. Я собираюсь отвести всех лошадей к ручью и почистить их. — Она поморщилась. — И себя заодно. Я не отходила от вас с того момента, как вы были ранены, и очень нуждаюсь в мытье. От меня, должно быть, пахнет, как от вас, когда вы носили овечьи подштанники.

Весь его гнев мгновенно улетучился.

— Вы оставались возле меня все четыре дня?

— Вы были очень плохи. Могли совсем не проснуться. — Она посмотрела в сторону дерева, к которому они привязали лошадей, — но то не ваша вина. А вот если вы допустите сейчас какую-нибудь глупость, то будете сами расхлебывать последствия.

— Четыре дня?

Tea не ответила. Но она чувствовала на себе его пристальный взгляд, пока отвязывала лошадей и направлялась с ними вниз по склону. Она старалась идти легко, непринужденно, летящим шагом, не оглядываясь. Сердце ее переполняла такая нежность, от которой все ее существо готово было взлететь. Ей хотелось подбежать к нему, крепко обнять, уверить, что все будет хорошо, что она готова пойти для него на все. Даже в моменты наивысшей близости, когда они оба сгорали от страсти, она не испытывала подобного чувства, и это пугало ее. Гораздо лучше держаться от него на расстоянии резкими словами, чем позволять себе раствориться в нем и таким образом потерять себя.