Чужая жизнь - Ньевес Эрреро

Спустя несколько секунд электрокардиограмма была готова: из аппарата выполз рисунок в виде линий, которые синхронно поднимались и опускались с каждым движением его сердца. Ориана оборвала бумажную ленту и положила ее на тумбочку. Пока девушка отсоединяла трубки, установленные вокруг сердца Лукаса, вытирала оставшийся крем с его груди, она внимательно рассматривала шрам. Юноша, усмехнувшись, спросил:

— Ну и как ты меня находишь?

— Я? Я не умею читать электрокардиограммы, но уверена, что у тебя все в порядке. Скоро обо всем скажет доктор Аметльер. Смотри, сердце выбрасывает кровь семьдесят пять раз в минуту. Это говорит о том, что оно наполняется и полностью опорожняется каждые шестьдесят секунд. То, что показывает кардиограмма, — это последовательность наполнения и опустошения, сердечный цикл или ритм. Врач скажет тебе о том, правильно ли твое сердце осуществляет эти действия.

Лукас наблюдал за тем, как движутся губы девушки, когда она произносит слова. Раньше его раздражало, когда она вдавалась в объяснения, сейчас же юноша находил в этом особую прелесть.

Ориана вышла из палаты и вернулась с аппаратом для измерения давления. Когда она надевала манжету, Лукас взял ее руку, и их пальцы переплелись. Глядя друг другу в глаза, они молчали. Девушка замерла, она не могла, не хотела двигаться…

Наконец Лукас отпустил руку Орианы, и она, нервничая, закрепила манжету. Затем Ориана включила аппарат и вновь напомнила юноше о том, чтобы он не разговаривал. Девушка вставила наушники фонендоскопа в уши и начала слушать биение сердца Лукаса.

— У тебя немного ускоренный пульс, — тихо произнесла она, так чтобы родители не могли услышать.

— Ты знаешь, в чем причина… — сказал Лукас таким же заговорщическим тоном, как и медсестра.

— Нужно позвать Эспину, чтобы ты успокоился… — почти прошептала Ориана.

— Ну, как он? — громко спросила Пилар, не слышавшая ничего из того, о чем говорили между собой молодые люди.

Ориана покраснела, а ее глаза почернели.

— Хм-м-м… Все хорошо, давление в норме. Я бы даже сказала, что очень хорошо.

Девушка записала показания в тетрадь и не решилась снова посмотреть на Лукаса. Наконец она вынула из кармана термометр, пару раз встряхнула его и поставила юноше под мышку. Ориана настолько приблизилась к Лукасу, что ее черные волосы коснулись его лица. Юноша едва не задохнулся, почувствовав смешанный запах лимона и лаванды.

Лукас с удовольствием наблюдал за движениями медсестры. Ему казалось, что он находится в состоянии легкого опьянения. Проснувшись сегодня утром, он даже представить себе не мог, каким интересным окажется день, несмотря на обследование. Ориана была рядом с ним после того, как Лукас столько думал о ней с тех пор, как они виделись на пляже.

— Ты покажешь нам музей, о котором говорила? — спросил Лукас в предвкушении нового свидания с Орианой. — Ты не забыла о своем приглашении? Напоминаю тебе о том, что мой брат Луис слишком надоедлив.

Ориана рассмеялась.

— Пойдем, когда вы захотите, — ответила она, глядя на показания термометра и записывая их в ту же тетрадь.

— Как насчет завтра? — настаивал Лукас.

— Завтра вечером? Ну…

В этот момент в палату вошел доктор Аметльер. С появлением седовласого кардиолога смех и веселые разговоры прекратились.

— Как поживает этот парнище?

— Думаю, что хорошо, доктор, — ответила Пилар.

Лукас улыбался, краем глаза наблюдая за движениями Орианы, которая не успела ответить на его вопрос.

— Медсестра, дайте кардиограмму.

Девушка передала ее.

Доктор смотрел на результат обследования в течение нескольких секунд и затем обратился к Лукасу:

— Отлично! Ты прямо как часы. Вероятно, если я сделаю кардиограмму себе, то она не будет такой хорошей, как у тебя. Ты воистину меня поражаешь. Медсестра! Не дадите ли вы мне показания тонометра и термометра? — Он посмотрел записи Орианы. — Все великолепно. Надеюсь, ты вовремя принимаешь таблетки, не правда ли?

— Ну, с этим не так-то легко. Мне приходится постоянно напоминать ему, — ответила Пилар вместо Лукаса, который тут же нахмурился.

— Лукас, ты должен относиться к этому со всей серьезностью. В любом случае, сеньора, я очень доволен состоянием вашего сына. Я посоветовал бы ему продолжать делать то же самое, потому что результат поистине фантастический, — сказал врач.

— Моему сыну не хватает только одного — чтобы вы дали ему крылья. Вот тогда он сможет как можно меньше спать и находиться вне дома, — говорила Пилар, хотя прекрасно видела, что ее комментарии неприятны сыну.

— Ну, надо признать, что твоя мать права. Тебе следует включаться в жизнь постепенно, а не сразу, одним махом. — Доктор заметил, как смотрит Лукас на Ориану, и задал ему вопрос, совершенно не связанный с сегодняшним обследованием: — Что? Тебе нравятся хорошенькие девочки, не так ли? — И бросил взгляд на девушку. Медсестра покраснела. Этот вопрос вызвал у Лукаса раздражение, и он предпочел оставить его без ответа.

— Нам следует продолжать то же лечение? — спросила Пилар, чтобы сменить тему разговора.

— Конечно. Мы ничего не будем менять. Увидимся через месяц. Согласен, парень? — Лукас утвердительно кивнул, и врач продолжил: — А сейчас медсестра возьмет у тебя анализ крови. До тех пор пока из лаборатории не поступят его результаты, ты не можешь отсюда уйти. Я попросил бы вас, — сказал доктор, обращаясь к родителям Лукаса, — отправиться в расположенное неподалеку кафе, чтобы перекусить. Мы продолжим обследовать вашего сына. Возвращайтесь примерно через час. — Врач подмигнул Лукасу.

Родители послушались и, попрощавшись, покинули больницу с удовлетворенной улыбкой на лице. Доктор Аметльер достаточно долго и внимательно ощупывал Лукаса. Свои выводы он записывал в ту же самую тетрадь, которую раньше заполняла Ориана. Затем врач осмотрел шрам и тоже сделал запись. Когда вернулась Ориана, чтобы взять кровь на анализ, доктор попрощался.

— Все лучше, чем я ожидал, Лукас. Я вернусь, когда мне передадут результаты из лаборатории.

Ориана и Лукас впервые остались наедине и, не говоря ни слова, посмотрели друг на друга. Взаимное притяжение, которое испытывали молодые люди, было очень сильным. Лукас думал только о том, чтобы поцеловать ее, но понимал, что сейчас не место и не время для этого. Пока юноша размышлял, Ориана заговорила:

— Меня очень радуют хорошие результаты. — Она надела на руку юноши резинку, стараясь найти вену, чтобы взять кровь на анализ.

Девушка находилась от Лукаса на расстоянии двух ладоней и, дотрагиваясь до его руки, нервно сглатывала. Она волновалась. С тех пор как они остались вдвоем, глаза Орианы не изменили своего цвета: они были черными. Она ввела иглу в вену, не предупредив юношу, и начала брать кровь. Лукас чувствовал себя так, будто из него высасывают жизнь. Ему нисколько не нравилось то, что пациенты называли «медицинскими пытками», но он никак не показал своего недовольства. Лукас достиг этого благодаря тому, что сумел сконцентрироваться.