Июнь-декабрь сорок первого - Давид Ортенберг

- Лететь будем над вершинами деревьев, - сказал пилот, - в случае чего, садимся на шоссе.

Когда самолет уже был в воздухе, тревожная весть дошла до Дермана: утром фашисты прорвались к Калинину, а у этого города была намечена дозаправка самолета. Лоскутов теперь вместе с самолетом попадает в руки гитлеровцев. Надо спасать товарища. Но как? Дерман сразу же связался с командующим ВВС фронта, попросил послать наперехват истребитель. Подсчитали время. Не успеть. Позвонили зенитчикам - пусть используют все средства, вплоть до заградительного огня, чтобы заставить летчика совершить посадку.

Совершить посадку заставил огонь немецкого истребителя. Самолет Лоскутова был подбит "мессершмиттом" и чудом приземлился возле Калинина. Здесь он был еще раз обстрелян и загорелся. Летчика ранило в руку. С трудом дотащились до ближайшего медпункта. Оставив там раненого, Лоскутов на попутной машине добрался до Клина, а оттуда поездом в Москву.

Но и в Москве, прежде чем я увидел Лоскутова, произошел трагикомический случай.

В полдень звонит мне начальник железнодорожной милиции Ленинградского вокзала и говорит:

- Мы здесь задержали подозрительную личность. Сказал, что работает в "Красной звезде". Прибыл от партизан. Но не похож...

- Вы что, с ума сошли? - вырвалось у меня. - Это Лоскутов, наш герой. Сейчас пришлю за ним машину.

Я вызвал дежурившего по редакции фотокорреспондента Якова Халипа и сказал ему:

- На Ленинградском вокзале в отделении милиции сидит под арестом Лоскутов. Возьмите мою машину и привезите его.

Халип прибыл на вокзал. Зашел в отделение милиции. Увидел незнакомого человека. Одной рукой тот прижимал к себе сумку, а в другой держал гранату. Весь заросший, с всклокоченной бородой, в замусоленных стеганых штанах и такой же стеганой куртке, на ногах сапоги. Не узнал Халип своего коллегу. Но Лоскутов его узнал:

- Яша!..

Вскоре ко мне в кабинет ввалился настоящий "дед-партизан", товарищ "М. П.", Сергей Иванович Лоскутов.

Оказалось, что в железнодорожной милиции не сразу разобрались, кто он. Там сверили удостоверение с "личностью" - не сходится. Пытались отобрать у задержанного пленку. "Беда, могут засветить", - разволновался Лоскутов. Он вскочил, расстегнул стеганку, где за поясом висели четыре "лимонки", снял одну и сказал: "Если только тронете пленку, взорву гранату. Звоните редактору..."

Собрались у меня почти все работники редакции. Объятиям и поздравлениям не было конца...

Новые снимки Лоскутова тоже определяют лицо газеты, вышедшей 12 октября. На этот раз раскрыт таинственный псевдоним "М. П.", обнародованы подлинное имя и фамилия автора.

Невзначай как-то вырвалось у него сожаление:

- Вот только не все удалось заснять, что хотелось. Партизаны действуют главным образом ночью, когда "лейка" беспомощна...

Но то, что Лоскутов не смог сделать фотообъективом, он сделал карандашом. Каждый день наш корреспондент заносил в свою записную книжку все интересное из увиденного и услышанного в партизанском крае.

- Рассказываете вы хорошо, интересно, - сказал я ему. - А теперь садитесь и все это напишите.

А Евгения Габриловича попросил взять на себя литературную редакцию его записок.

Так появилась в "Красной звезде" серия очерков Лоскутова "У партизан". Мы их печатали из номера в номер на протяжении почти месяца, иллюстрируя текст авторскими фотоснимками.

Это был подвиг журналиста-солдата. Так я и написал, представляя Лоскутова к награждению орденом Красного Знамени. К реляции приложил вырезки из газеты "Красная звезда" с его снимками и очерками.

Лоскутов был первым в этой войне фотокорреспондентом, удостоенным столь высокой боевой награды.

15 октября

Все тревожнее сообщения наших корреспондентов. Репортаж спецкора с Западного фронта начинался так: "Москва в опасности. К дальним подступам нашей родной столицы стягиваются вражеские полчища..." Трояновский с тульского направления, обозначенного в газете пока еще как брянское, пишет: "Немцы продолжают наступать. Хотя и медленно, но они все же продвигаются".

С нового, калининского направления - корреспонденция Николая Бубнова: "Идут бои на подступах к Калинину".

Нерадостен репортаж Лильина с Южного фронта: оставлен Мариуполь, немцы продвигаются к Донбассу.

Вся эта информация вынесена на первую полосу газеты. А внутренние страницы заполнены корреспонденциями и статьями о боевом опыте наших войск, о героях боев.

Опубликована корреспонденция Лысова о доблести и выдержке коммунистов, их личном примере в боях под Орлом. Тут же напечатаны два красноречивых документа. Один из них - заявление рядового Изосимова в партийную организацию полка накануне контратаки: "Настал для меня час расплаты с кровавым фашизмом. В этот час я не могу оставаться вне рядов большевистской партии. Позвольте мне сражаться коммунистом". Второй документ - письмо комиссару, найденное в кармане убитого красноармейца Алексеева: "Если мне суждено умереть в бою, я умру без страха. Погибнуть за великий русский народ не жалко, не для того ли я давал присягу Отчизне. Знай, партия, что я не отступил в бою ни на шаг и шел только вперед. Дела мои строго проверьте, и если найдете их достойными, прошу считать меня коммунистом".

Интересен очерк Денисова "Генерал". В те трудные дни очень важно было показать, что нашими войсками командуют мужественные и умелые командиры, на которых народ и армия вполне могут положиться.

Невольно вспоминаются некоторые подробности, связанные с появлением этого очерка. Писался он по моему заданию. Предварительно мне хотелось поделиться с корреспондентом кое-какими соображениями. Вызвал я Денисова по бодо, поставил задачу, спрашиваю его мнение. Ответы последовали какие-то невнятные, неопределенные. Это было совсем непохоже на Денисова. Позже, однако, все прояснилось. Оказывается, в то время рядом с ним по другому такому же аппарату вел переговоры маршал Тимошенко с командиром соединения, оборонявшегося под Богодуховом. Там решалась тогда судьба харьковского направления. И Денисов больше прислушивался к словам маршала, чем следил за телеграфной лентой с моими указаниями и вопросами.

Тем не менее задание редакции было выполнено в срок и неплохо. Николай Николаевич знал, где искать то, что нам требовалось. Чуть свет помчался в кавалерийский корпус П. А. Белова. Хатка, в которой располагался корпусной командный пункт, ходуном ходила от близких артиллерийских разрывов, по Белов вроде бы и не замечал этого. Внимательно выслушав корреспондента, неторопливо рассказал о только что проведенной корпусом операции под Штеповкой и посоветовал написать очерк о командире дивизии А. Ф. Бычковском. Его соединение нанесло мощный контрудар 25-й механизированной и 9-й танковой дивизиям врага. Противник потерял при этом до пяти с половиной тысяч солдат и офицеров, оставил в районе Штеповки более ста орудий, около тысячи грузовых и легковых машин. Почти все они в исправном состоянии.