Осень прежнего мира - Константин Бояндин

— Ты знаешь, кто я? — спросил пришелец. Было нечто жуткое в том, как двигались разделённые на два цвета губы; по сравнению с этим «двойная» речь, что слышалась ему, показалась обыденной и неинтересной.

— Знаю, — ответил Ользан, недоумевая, откуда к нему пришло это знание. — Ты жрец Нирату, Двуликого, Властелина двух миров.

— Тогда это действительно ты, — ответил человек и мантия, что улеглась поверх и вокруг него, исчезла. Сам жрец оказался поросшим таким же коротким мехом — по-прежнему разделённый на белое и чёрное. Только голова оставалось человеческой. Глаза его слабо светились жёлтым.

— Зачем я здесь? — отважился спросить Ользан и ощутил, как мирацу вздрогнула позади него.

— Тебе нужна помощь и нам нужна помощь, — ответили чёрно-белые губы и раздвинулись в едва заметной улыбке. — Я никогда бы не подумал, что нам придётся просить помощи у людей, но времена меняются.

— Разве я просил о помощи?

— Разве кто-нибудь говорил, что ты просил? Я сказал, что тебе она нужна.

Ользан подумал.

— Что вы мне предлагаете?

— Эллеривен-Тиалоресс, — жрец поднял руку и Ользан почувствовал, как на его плечо опустилась мягкая, но горячая ладонь, — поможет тебе отыскать того, кого вы ищете. Без нашей помощи вам это не удастся.

— Почему это не удастся?

Жрец несколько секунд внимательно глядел в его глаза.

— Хорошо, — вздохнул Ользан. — И что я должен вам взамен?

— Ничего, — ответил тот. — Это будет нашим подарком. Люди привыкли считать нас бесчестными и вероломными — это будет доказательством обратного.

— Я никогда вас такими не считал, — возразил Ользан, ощущая, как гнев просыпается внутри. — К чему эти слова?

— Ты не считаешь, — жрец поднял голову, глядя в небо, и вновь перевёл взгляд. — Но твои друзья так считают. Мы не обязаны оправдываться в том, чего не делали, но всегда приходиться это делать.

— Я вам благодарен, — ответил Ользан, слегка поклонившись, — но ведь не для этого вы принесли меня сюда?

— Верно, — жрец соединил ладони, белую и чёрную, и прижал их к груди. — Нам нужен союзник. Мы находимся перед лицом большой опасности, и самим нам не справится.

— Но почему я?

— Почему ты освободил Эллеривен?

Ользан поискал ответа и не нашёл его.

— На некоторые вопросы нельзя ответить, — продолжал жрец. — Ты говорил, что мы считаем людей своими меньшими братьями и не очень-то их уважаем. Так и есть. Мы совершенно разные, и считать это несправедливостью или злой волей — бессмысленно. Это надо просто принять.

Так же надо принимать то, к чему вынуждают обстоятельства, — продолжал жрец. — Я предлагаю тебе долгую жизнь, но жизнь, что только изредка будет приятной. Правда, ты сможешь узнать всё то, что знаем мы — если согласишься. Вы, люди, любите знания, хотя и не всегда понимаете, какова их оборотная сторона.

Ользан был сбит с толку.

— Но зачем предлагать мне это?

— Разве ты не подобрал бы ребёнка, решившего переплыть океан, проплыви он мимо твоей лодки? Ты — один из немногих, кто избрал путь знания, но всё ещё жив. Волей судьбы ты не подвластен нашим способностям — и это нельзя упускать. Я предлагаю договор.

— Продолжайте, — Ользан вновь ощутил, что опять становится чьим-то инструментом.

— Что-то угрожает нашему существованию, — произнёс жрец. — Мы не можем понять, что именно. Если ты когда-нибудь сможешь отыскать хоть какое-нибудь объяснение происходящему, твоя часть договора будет выполнена.

— А в ответ?

— Один из нас станет твоим шенлесс.

— Что это?

Жрец поднял руки над головой.

— Я опираюсь на скалу — и это шенлесс, она поддерживает меня. Я пью воду и питаюсь — и это шенлесс, всё это сохраняет мою жизнь. Мои сородичи окружают меня — и это шенлесс, они всегда придут мне на помощь. У вас, людей, это слово разбито и рассеянно на множество осколков, которым вы поочерёдно поклоняетесь. Мы же видим всё это единым. Ты придумаешь множество имён для шенлесс — но все они отразят только часть истины.

Произнося это, жрец встал. Ользан тоже поднялся, ощущая, как мирацу позади него поднимается, не отпуская его плеча.

— А если я откажусь?

— Тогда мы постепенно отыщем себе иные два мира и оставим этот его сумеркам.

Мурашки поползли по спине Ользана, хотя он и не вполне понимал, почему.

— А если я соглашусь, но не выполню договор?

— Так уже было дважды. Тогда с тобой останется только шенлесс, поскольку мирацу не нарушают своего слова. Ты сможешь увидеть начало заката этого мира, и это будет твоим наказанием.

— Похоже вы не оставляете мне выбора, — отозвался художник горько. — И не интересуетесь моими собственными взглядами.

— По собственному выбору ты решил вступить в мир, в котором могут жить только сильные. Либо ты станешь сильным, либо исчезнешь без следа.

Художник долго думал. Потом нехотя кивнул, ощущая, что залезает в трясину, из которой сможет выбраться только собственными силами.

— Эллеривен-Тиалоресс захотела стать твоим шенлесс, — ответил жрец. Вновь холодок пробежал по спине юноши. Примерно этого он и опасался. — С ней ты будешь говорить и с ней заключишь договор, если твёрдо решишь не отказываться. Возьми от меня вот это, — и жрец передал Ользану кусок камня неправильной формы; он выглядел оплавленным и сотни миниатюрных кратеров усеивали его поверхность. Местами серебристые прожилки пронизывали сплавившийся камень.

— Мне придётся поступить вопреки воле божества и заключить перемирие с его противником, — продолжал жрец. — Мне останется надеяться лишь на милость их обоих. Передай это, — жрец указал на камень, — тому, кого вы ищете и скажи, что Нирату предлагает перемирие.

Не произнося более ни слова, он поднялся и скрылся за скалой. Мигом позже Ользану почудилось, что он слышит звук огромных крыльев, но вскоре ночная тишина вновь опустилась на него.

Едва он пошевелился, как мирацу скользнула к пещере и вошла в под её своды. Сверкнули зелёные глаза и рука поманила его следом.

Свет в пещере исходил лишь от выросшего на стенах мха, да от полустёртых указателей, начертанных на них. Последний вообще казался ослепительным. Мирацу быстро добралась до прохода, в котором нашли сумку и, отойдя немного, с силой обрушила на стену ладонь.

Камень расступился — почти безо всякого шума, словно подчиняясь приказу — и за ним открылся новый проход. Мирацу указала на проход и поспешила назад из пещеры.