Навсегда - Джудит Гулд

— Если кабель в таком состоянии, — спросила она задумчиво, — то как же работают насосы фонтана?

— Очень просто. Они построены прямо над артезианским колодцем — им не требуется электричество.

— Гм, умно.

Она обвела глазами грот.

— Знаешь, это настолько потрясающее место, что стоит пройти даже через те мерзкие морды, чтобы попасть сюда. После того безобразия здесь все кажется еще более прекрасным!

Эдуардо улыбнулся.

— Я надеялся, что ты подумаешь именно так. А теперь нам пора в обратный путь, уже поздно. Если захочешь, мы придем сюда завтра снова.

— Да, хотелось бы. — Она вдруг зевнула. — Ну вот, как только ты сказал, что поздно, мне захотелось спать. — Она легко коснулась его губ. — После этого чудного местечка я даже не представляю, что еще можно сделать, как не лечь спать. Я знаю, что мне приснятся сладкие сны, самые сладкие из всех, какие я видела в своей жизни!

Но в ту ночь ей не суждены были сладкие сновидения.

Шторм бушевал всю ночь, и всю ночь она проворочалась с боку на бок, пытаясь отогнать кошмары, которые следовали один за другим.

— Я жду тебя по ту сторону, Стефани! — кричало искаженное каменное лицо Джеда Савитта.

— Если бы Лили поделилась со мной своим секретом, какая бы передо мной простиралась жизнь! — стонала выточенная из камня мадам Балац.

— Мое любимое произведение Брамса — Опус Шестьдесят си-минор, квартет номер три. С днем смеха! — гримасничала каменная Заза.

— Дотронься до кабеля! Потрогай проводку! — усмехалось высеченное в камне лицо Эдуардо. — Ну дотронься до…

Б-бах! В сон ворвался шум взрыва, разбудивший ее. Широко раскрыв глаза, она закричала и резко села на кровати, тяжело дыша и обливаясь потом. Она со страхом огляделась, но кошмарные лица из сна исчезли.

Стефани с облегчением откинулась на подушки. «Я проснулась, все нормально, это был сон», — говорила она себе.

Она слышала, как ветер яростно метал струи дождя в окна. Но ведь не это же разбудило ее. Тогда что же?

Б-бах! Громкий взрыв раздался где-то снаружи. У нее внутри все замерло. Звук повторился, и только тогда она поняла, что это было. Рассмеявшись, она отругала себя. Это всего лишь ставня: ее сорвало ветром с крючка, вот она и хлопает.

Не включая света, она встала и направилась к окну. В темноте ничего не было видно, абсолютно ничего. Она нащупала дверь, открыла ее и вышла на веранду.

По ней полоснул дождь, пронизывая тело иголками холодных струй. Ветер усилился, было очень холодно.

— Брр, — поежилась Стефани.

Нащупав ставню, она схватила ее, закрепила крючком, прислонила к стене и, стуча зубами, бросилась скорее в дом, закрыла дверь, ощупью добралась до постели и нырнула под теплое одеяло.

Но темнота дразнила ее, не давала покоя. «И поделом», — подумала Стефани. Как могла она рассчитывать на решение задачки, условия которой постоянно менялись, становились все сложнее и в которой не хватало стольких исходных данных?

Стефани думала, что только ей одной не спится в этом доме, потому стук в ее дверь прозвучал как выстрел. Стучала Заза.

— Я тебя разбудила? — спросила она приглушенным шепотом.

Стефани помотала головой.

— Нет, я не могу уснуть.

Заза въехала в комнату.

— Я тоже.

Ее колени были прикрыты темным шелковым одеялом, которое никак не сочеталось с бледной, в цветочек ночной рубашкой. Глядя на нее сейчас, Стефани впервые осознала, что Заза — очень старый и больной человек, прикованный к инвалидному креслу.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила Стефани.

Заза покачала головой. В ее лице читалось что-то мрачновато-печальное, и именно это встревожило Стефани. Она не понимала причины ночного визита, но ей не хотелось спрашивать об этом у своей гостьи.

Заза глубоко вздохнула.

— То, что я собираюсь рассказать тебе, — начала она, — послужит во благо не только тебе, но и всем нам.

Стефани попыталась слегка развеять тяжелую атмосферу.

— Предупреждение посреди ночной бури? Зловеще!

Заза, не улыбаясь, пристально смотрела на Стефани.

— Возможно, это звучит мелодраматично, но, как бы там ни было, над этим не стоит смеяться. — Покачав головой, она вздохнула. — Я пришла сюда, потому что с некоторых пор это стало моей обязанностью — приносить дурные вести.

— Насколько я понимаю, — осторожно спросила Стефани, — вы пришли сообщить мне, что мне лучше убраться отсюда?

Зазу не удивила догадка Стефани.

— Надеюсь, что в тебе столько же мудрости, сколько проницательности и ума, — ответила Заза.

— Почему?

— Почему? Потому что это в интересах…

— Нет-нет-нет, — Стефани пыталась сдерживать раздражение. — Я спрашиваю: почему это будет в интересах всех, если я уберусь подобру-поздорову? Вы ведь это предлагаете мне, не так ли?

Заза не стала отрицать.

— Да, — прямо ответила она.

— Тогда, по-моему, вам следует мне пояснить, почему. Может быть, если бы я знала, в чем, собственно, дело, я бы с большим вниманием прислушалась к вашему совету.

— Ну почему ты такая упрямая! — прошипела старуха. — Ты что, сама не можешь понять, как лучше действовать в своих же собственных интересах?

— Да как же я могу это понять?

Цвет лица Зазы из желтого стал белым, губы ее сжались в тонкую прямую линию.

— Спокойной ночи, мисс Уилльямс, — проговорила она, — и прощайте. Боюсь, нам нечего больше друг другу сказать.

Старушка развернулась на своем кресле к выходу, и Стефани поднялась, чтобы проводить ее.

Закрыв за ней дверь, Стефани вздохнула и устало привалилась к ней спиной. Как ни пыталась, она не могла придумать, что же означал этот визит. Был же какой-то повод для него, но какой? «Как раз это мне нужно больше всего именно сейчас — еще одна тайна», — с саркастической усмешкой подумала она.

Когда она наконец задремала, она была отнюдь не ближе к ответу, и к ней вернулся ее прежний сон, со зловещими каменными масками.

Одеваясь к завтраку, Стефани решила, что улучит момент и напрямую спросит Зазу, зачем та приходила к ней. Но старушки не оказалось ни на завтраке, ни на обеде. И до середины дня, когда за ними прилетел огромный вертолет, чтобы отвезти их обратно в Рио, Заза так и не появилась.

9 Рио-де-Жанейро — Ильха-да-Борболета, Бразилия

— Я буду скучать по тебе, — сказал Эдуардо, целуя Стефани. Шофер открыл багажник, достал оттуда ее багаж и передал консьержу.

— Надеюсь, твой полет в Ситто-да-Вейга пройдет приятно. — С этими словами он поцеловал ее еще раз, сел обратно в «мерседес», захлопнул дверцу и помахал ей рукой.

Она постояла, глядя вслед отъезжающему автомобилю. Когда машина влилась в общий поток, она вошла в дом.

Дверь открыла Барби. Она тепло обняла Стефани, как давно утерянного и вновь обретенного друга.

— Боже! — воскликнула она. — Ты просто как очки для слепого! Я тут с ума сходила — не с кем по-английски поговорить!

— Ну ладно, ладно, — засмеялась Стефани. — Смотри, как бы Уальдо не услышал.

И, словно откликаясь на ее слова, с балкона подал свой скрипучий голос Уальдо:

— Стеф! Стеф! Я люблю тебя, Стеф!

— Боже мой, этого попугая слышно даже на улице. Он вообще когда-нибудь замолкает? — с трагизмом в голосе спросила Барби.

— Никогда! — бодро ответила Стефани, проходя через гостиную на балкон.

«И все-таки, — подумала она, — ужасно приятно возвращаться домой — даже если это только на одну ночь!»

Уальдо возбужденно разгуливал по огромной клетке. Завидев Стефани, он повис на перекладине вниз головой, радостно выкрикивая:

— Я люблю тебя, Стеф! Хай! Хай! Уальдо хочет крекер!

Стефани несколько раз проворковала в ответ — она знала, что Уальдо любил, когда его приветствуют воркующими звуками, — и нежно погладила его по головке кончиком указательного пальца. Попугай повернулся на жердочке, наполовину прикрыл глаза и стал ерошить перья на груди, издавая на своем попугайском языке звуки, какие исходили бы в подобном случае от урчащей кошки. Сверху донесся голос Барби.

— Ну почему он не бывает таким послушным и спокойным со мной?

Стефани посмотрела вверх, на балкон спальни.

— Просто ты еще не научилась с ним разговаривать, только и всего.

— Да, кстати, — вспомнила Барби. — Вчера звонила Лия Кардозо, сообщила мне, что тебе понадобится в путешествии на Амазонку. Там немного вещей. Я уже все сложила. Чемодан я не закрывала, чтобы ты могла положить туда всякие мелочи.

— Спасибо. — Стефани удивлялась про себя, как это получилось, что незаменимую Астрид заменила столь же незаменимая Барби.

У Барби был еще вопрос.

— Ты куда-нибудь пойдешь ужинать или будешь есть дома?