Расплата - Брайан Моррисон

— Это вы мне говорите? — фыркнул таксист. — Да они оцепили полгорода, подонки!

— Не думаю, что все это в вашу честь! Гоните.

Часы на приборной доске показывали девять, когда машина свернула на мост Инвалидов. В это мгновение погасло уличное освещение, и ослепительно сверкавшие позолотой кони моста Александра Третьего внезапно погрузились во тьму. Секунду спустя небо вспыхнуло многоцветными созвездиями фейерверка.

Биллу показалось, что он галлюцинирует, словно оказался внутри фантастического калейдоскопа. Он посмотрел налево и, будто в волшебном сне, увидел знакомые очертания Эйфелевой башни, обрамленные вспыхивавшим феерическим многоцветием огней. Голова его закружилась, и, чтобы не потерять чувство реальности, он зажмурился.

Машина промчалась по мосту через Сену и свернула на набережную. По реке сновали суда всевозможных форм и размеров, их пассажиры веселились на палубах, пили шампанское и глазели на открывавшуюся перед ними красоту. Словно издалека, Билл слышал свой собственный голос, который торопил таксиста и подбадривал его новыми подачками, которые бросал на пол, ему под ноги.

Тот лихо гнал машину, ловко лавируя в потоке транспорта, встречные машины с ослепительно горевшими фарами шарахались в стороны, провожаемые его отборной руганью. Они влетели на площадь Альма, на огромной скорости проскочили светофор, выехали на проспект Георга Пятого. Еще один поворот — и они на улице Марбеф.

Билл на ходу выскочил из машины и побежал к ступенькам, которые вели в подземный гараж. На противоположной стороне улицы полицейский пристально наблюдал, как он спускался по лестнице. Сломя голову, перескакивая через несколько загаженных нечистотами бетонных ступенек, Билл спустился на самый нижний этаж. Гараж был забит дорогими машинами зрителей, приехавших полюбоваться на парад с гостевых трибун, тянувшихся вдоль Елисейских полей. Люди опаздывали и беспорядочной толпой спешили к выходам. Билл, не обращая никакого внимания на их любопытные взгляды, устремился к металлической двери, за которой накануне скрылся Кхури.

В такси он еще раз обдумал свое положение. После смерти Лантье сотрудничество с полицией было ему окончательно заказано. Все случившееся после самоубийства Ахмеда свидетельствовало, что это бесполезно. Налицо был заговор, сравнимый только с убийством Кеннеди. Полицию и службы безопасности всех уровней обволокла паутина лжи и предательства, сплетенная Вадоном.

А если обратиться в посольство США и Израиля? Да конечно, если бы у него было достаточно времени и такая улика, как кассета, он смог бы, используя факт своей прежней службы в разведке, доказать свою правоту. А без улики туда лучше было не соваться: к нему отнеслись бы как к преступнику, изуродовавшему и убившему проститутку. Психопату. И слушать не станут, просто сдадут его французской полиции.

В конце концов решение пришло само собой: каким-то образом поломать это проклятое действо. При первом же знаке опасности телохранители Брукнера примут меры для его спасения. Нужно устроить какую-нибудь заварушку до того, как в дело вступят боевики Бухилы, а для этого необходимо проникнуть на охраняемую территорию. Он был уверен, что металлическая дверь откроет ему путь. Кхури приходил сюда лишь затем, чтобы лично проверить путь отступления для своих людей.

Шагах в тридцати от двери он сунул руку под куртку и достал из кармана ломик. Поскользнулся на залитом маслом полу, свернул в проход между двумя машинами и побежал, зажав в руке инструмент.

— Эй, ты! Стой!

Билл обернулся и занес ломик для удара. Человек, который окликнул его, наполовину высунулся из «фольксвагена», припаркованного в нескольких метрах от двери, в руках он сжимал револьвер. С водительского сиденья грузно поднимался его приятель.

— Бросай это! Кругом! К стене!

В голосе человека с револьвером была какая-то чрезмерная резкость, казалось, он пытался подавить охватившую его неуверенность. Вылез его напарник, тоже с револьвером, и обежал стоявшие на пути машины. Он был уже почти в метре от Билла, как вдруг снова раздался крик, и он резко остановился.

Навстречу несся полицейский фургон. На подножке висел тот самый полицейский, заметивший, как Билл входил в гараж.

— Полиция! Стой!

— Пошел вон! — отмахнулся от полицейских человек с револьвером. — Мы сами им займемся. Главное разведывательное управление, — представился он, не спуская глаз с Билла.

Полицейский соскочил с подножки и вытащил револьвер. Он был в замешательстве и смотрел то на Билла, то на разведчика. Из фургона выскакивали его подчиненные и тоже, по примеру начальства, вытаскивали револьверы.

— Ваши документы, — упрямо потребовал полицейский и протянул руку.

Стоявший перед Биллом человек гневно дернул головой, глаза его следили за каждым движением Билла.

— Пошел вон, я сказал. Им займется разведка.

Полицейский оглянулся на толпившихся за его спиной подчиненных, как бы за моральной поддержкой, и приблизился вплотную к разведчику.

— Ваши документы, — повторил он, глядя на револьвер в его руке, и облизнул губы.

Разведчик раздраженно фыркнул и начал расстегивать куртку. Молнию заело, и он на мгновение отвел глаза от Билла.

Билл коротко размахнулся ломиком и изо всех сил ударил разведчика по голове, тот охнул и привалился к машине, на какое-то мгновение заслонив Билла от револьвера другого разведчика. Пока полицейские переглядывались, не зная, в кого стрелять и следует ли вообще стрелять, Билл повернулся и вонзил свой инструмент между дверью и косяком.

Даже сбивая с ног разведчика, он знал, что этот его поступок был отчаянно безнадежен: его могли застрелить прежде, чем удастся взломать замок. Он орудовал ломиком, ожидая, что вот-вот получит пулю в спину, и ему казалось, что его движения были тягостно замедленными, как это бывает в детских ночных кошмарах. Доля секунды длилась целую вечность. Первый же рывок — и маленький деревянный клин упал на цементный пол к его ногам, дверь начала медленно открываться под действием своего собственного веса.

У самого уха просвистела пуля и оглушительно ударилась о металл. Билл пригнулся и вбежал в тоннель, захлопнув за собой дверь. Крепко прижал ее ногой. Дверь была из толстолистовой стали, но и она не заглушала несшуюся из гаража ругань. Билл задвинул засов и заблокировал его ломиком, потом повернулся и побежал по тоннелю, слабо освещенному лампочками в проволочных сетках, которые виднелись почти под самым потолком.

Билл был теперь на все сто процентов уверен, что этот тоннель приведет его к боевикам Бухилы. Выскочившие из «фольксвагена» люди, вероятно, угнали эту машину. А может быть… У Билла в голове мелькнула догадка, и он громко рассмеялся. Может быть, они поджидали убийц, чтобы увезти и спасти их? Если только они действительно не были разведчиками, людьми Вадона, которым было приказано навсегда заткнуть убийцам рты. Он снова захохотал: так вот, значит, что выражал испуг, исказивший их лица, вот почему они так бешено ругались за дверью. Они должны были совершить тайную, но официально санкционированную ликвидацию. Убийцы выскочат из тоннеля и бросятся к поджидающей угнанной машине, а их там изрешетят пулями, и они унесут тайну с собой в могилу. Разведчики не ожидали, что вмешаются Билл и полицейский патруль, это полностью вывело их из равновесия. Смех его оборвался. Если ему не повезет и он опоздает, то может нарваться на удирающих убийц.

Высокопоставленные гости толпой, в сопровождении широкоплечего распорядителя из банкетного зала, направились к своим местам. Распорядитель дождался, когда все расселись, и подал знак. Освещенный прожекторами, появился президент, его инвалидную коляску катил адъютант. Рядом шел улыбающийся Даниил Брукнер. Проходя мимо телекамер, он помахал рукой. Под аплодисменты гостей они расположились в самом центре возвышения.

Чуть улыбаясь, президент огляделся по сторонам. Если верить Вадону, стены из расхваленного им бронированного прорезиненного материала отлично укрывали их от близлежащих зданий, но не следовало сбрасывать со счетов возможное нападение с воздуха. Однако вряд ли это было возможно: вертолет Брукнера, напоминавший сидящую на яйцах курицу, находился в северном секторе, и это был едва ли не единственный летательный аппарат, которому было позволено летать сегодня вечером низко над землей в пределах целого города. Все полеты взяты под строжайший контроль. Если бы какой-нибудь летательный объект появился над городом на высоте ниже десяти тысяч футов, его б немедленно перехватили и заставили приземлиться. Несколько секунд спустя президент и Брукнер оказались в специальной защищенной кабине, расположенной рядом с пологим проходом. Опасность могла грозить лишь с охраняемой территории, а туда пускали только по специальным пропускам через контролируемые проходы. Президенту это было известно помимо Вадона, из своих источников. Он широко улыбнулся: сегодняшнюю ночь Брукнер обязан пережить!