Хранитель - Ольга Голотвина

- У них будет бой. На равнине неподалеку от Ваасмира. Спеши, король! Поднимай по тревоге свои сотни! Меняйте на ходу коней, ешьте и спите в седлах, но торопитесь, ибо грянула беда!

Она закрыла глаза и потерла виски ладонями. Красивое лицо мучительно исказилось.

Джангилар, по-детски приоткрыв рот, смотрел на старшую сестру, обладавшую дивным даром Второго Зрения.

- Что это было? - шепотом спросил он.

- Не знаю… голова болит… Я видела колонну пехоты, несколько сотен… и твердо знала, что это враги… и что это где-то поблизости от Ваасмира.

- Это происходит сейчас или…

- В будущем, в близком будущем.

- Но это не может быть рядом с Ваасмиром! Там же все спокойно! Или… неужели в городе мятеж?

- Это не было похоже на толпу мятежников. Красивый ровный строй.

- Взбунтовался ваасмирский гарнизон? Быть того не может…

Где-то за деревьями прозвенел гонг. Белочки встревоженно поднялись на задних лапках, но быстро успокоились.

- Прибыл гонец, - озабоченно сказал король. - Оставайся здесь. Незачем слугам видеть тебя такой…

Нурайна благодарно кивнула, чуть не потеряв при этом сознания. Она всеми силами скрывала от посторонних дар Второго Зрения… как и другие свои способности, которые были секретом даже от короля.

Женщина сползла на песок и прислонилась щекой к бортику фонтана. Она отдыхала, ни о чем не думая, и даже не заметила, как вернулся брат.

Джангилар был в радостном возбуждении.

- Ты умница, колдунья моя! Вот что значит кровь Первого Дракона! На Рудном Кряже - бунт рабов, и какой бунт! Три подземных поселка объединились и пробились наверх. К ним присоединилось много мерзавцев из охраны. Сотни три-четыре мятежников наберется! Да не по лесам разбежались, а с оружием в руках идут в Силуран. А ведь Рудный Кряж - в той же стороне, что и Ваасмир, ненамного ты ошиблась. Эх, поведу свою конницу на легкую добычу!..

- Я не ошиблась… - начала было Нурайна, но король уже исчез.

Женщина вернулась в беседку и попыталась вчитаться в письмо Хранителя Ашшурдага, но не смогла сосредоточиться и раздраженно отшвырнула свиток.

Вошла старая служанка, склонилась над сидящей госпожой, что-то зашептала.

Щеки Нурайны окрасились легким румянцем.

- Да как он посмел?! Я же приказала ему больше здесь не появляться!

- Прикажешь выгнать в шею, светлая госпожа?

- Нет, - чуть помедлив, решила Нурайна. - Я с ним поговорю.

В беседку шагнул, усердно кланяясь, тощий, благообразный, чисто одетый старичок.

- Зачем ты пришел! Я же ясно сказала, что хочу обо всем забыть! Чего ты хочешь? Денег? Не получишь ни медяка! Или думаешь продать кому-нибудь мою тайну? В добрый час! Кого интересуют старые женские секреты?

Старичок так испуганно замахал руками, что Нурайна замолчала.

- Что ты, что ты, ясная госпожа, да хранят тебя Безликие! Разве бы я осмелился?.. Твой верный слуга принес тебе письмо!

- Письмо? Но… от кого же?

- От кого раньше носил, от того и сегодня принес.

Женщина побелела. Пальцы ее стиснули бархат траурного балахона.

- Он… он жив?!

- Не ведаю, светлая госпожа, девять лет я его не видел. Он, когда уходил, письмо для тебя оставил. И наказал, чтоб я его отнес не когда-нибудь, а в двести девяностом году, в десятый день Звездопадного месяца. Уж прости, госпожа, припоздал я, память уже не та, что прежде…

Неверной рукой взяла Нурайна свернутый в трубку лист плотной бумаги.

- Послание из Бездны… Что ж, ступай. Я прикажу, чтобы тебе заплатили.

Еще раз поклонившись, старик ушел.

Женщина тоже вышла из беседки, села на бортик фонтана и заставила себя развернуть письмо. Пальцы, обычно твердые и послушные, дрожали, взгляд метался по бумаге, не узнавая букв, не понимая смысла написанного. Не сразу сумела она разобрать четкие строки, полные горькой нежности и прощальной тоски. Прочла - и задохнулась, захлебнулась от отчаяния, от невозможности вернуть прошлое. Потоком хлынули слезы - а она-то думала, что разучилась плакать!

Закрыв лицо руками, гордая и холодная Нурайна рыдала, оплакивая единственную свою любовь, потерянную так давно, а теперь навеки исчезнувшую в Бездне. Последний раз в жизни, дав волю чувствам, женщина всхлипывала, вслух звала человека, который больше не откликнется ни на чей зов. И казалось ей, что все в жизни было напрасно и впустую, что отныне и до Бездны не будет ничего, кроме серого перегоревшего пепла прошлых дней.

Обессилев от рыданий, женщина затихла, уронив письмо на песок.

Где-то за оградой сада (в другой, другой жизни!) раздался заливистый смех - что-то развеселило служанок.

Нурайна вздрогнула и выпрямилась, словно это смеялись над ней.

Она сошла с ума! Что она себе позволяет? Закатила безобразную истерику… вздумала сокрушаться о том, чего все равно не вернешь… да и ни к чему возвращать! Скоро окончится срок траура, она снимет этот мрачный балахон и заставит себя обо всем забыть… И не хватало еще, чтобы слуги застали всесильную королевскую сестру в таком позорно зареванном виде!

Нурайна склонилась над фонтаном, поспешно бросая в лицо пригоршни холодной воды. На ноги поднялась уже прежняя женщина - сдержанная, властная, гордая.

Взгляд отыскал на песке скомканное письмо. Что-то в нем было… что-то настолько необычное, что даже под наплывом чувств задержало ее внимание… что-то очень важное…

Подняв письмо, Нурайна перечла его - отстранение, как чужое.

И застыла, вскинув руку ко рту, словно пытаясь заглушить беззвучный крик. Не может быть! Как могла она сразу не заметить такое!..

- Безумец, - шепнули бескровные губы. - Даже не запечатал… и доверил старому дураку…

Ибо хранило то письмо ключ к тайне, способной потрясти страны и народы и изменить лицо мира.

Два слова багряным отсветом полыхнули в душе женщины, затмевая только что прочитанные прощальные строки любви.

Душа Пламени.

Первым порывом Нурайны было догнать брата, рассказать обо всем. Но усилием воли женщина сдержалась. Потом. Это потом. Сначала обдумать все как следует самой. Но еще раньше сжечь опасное письмо. Перечитать, выучить наизусть и сжечь. И растереть пепел меж ладонями.

30

Джилинер Холодный Блеск поднес к губам бокал с вином, но не отпил ни глотка.

Из серебристой глубины зеркала гордо и дерзко глядел Хранитель крепости Найлигрим. Веселый, разгоряченный недавним боем, он снял шлем и, тряхнув каштановыми волосами, что-то ободряюще крикнул бойцам на гребне стены. Победитель…

- Проклятый самозванец!.. Шайса, когда я вижу этого мерзавца, я забываю даже о том, что начертал для этого мира. Почему я не раздавил это насекомое сразу, как только зеркало предупредило меня о нем?