Бунин. Жизнеописание - Александр Ба­бо­ре­ко

В Одессе оказались многие видные политики, генералы и министры белого правительства: А. Ф. Керенский; один из лидеров партии октябристов и бывший председатель Государственной думы М. В. Родзянко; монархист, основатель «Союза русского народа» (1905 год), депутат 2–4-й Государственной думы, участник убийства Распутина В. М. Пуришкевич; А. И. Деникин; начальник штаба белой армии генерал Чернявин; бывший товарищ министра С. В. Лурье; один из организаторов кадетской партии, экономист и статистик А. А. Кауфман; эсеры В. В. Руднев и И. И. Фондаминский-Бунаков — в будущем сотрудники парижского журнала «Современные записки»; социалист В. А. Мякотин; Туган-Барановские.

Первого ноября (ст. ст.) 1918 года В. Н. Бунина пишет в дневнике:

«Вчера были у Цетлиных. Кроме нас, были Толстые, Керенский и Инбер, потом — уже очень поздно — пришли Фондаминский-Бунаков и Руднев».

13/26 ноября 1918 года «в порт пришел английский миноносец, ждут, — пишет Вера Николаевна, — броненосца. <…> На улицах большие толпы».

На Украине действовал Петлюра, возглавлявший националистическое движение.

В 1919 году петлюровцы были разгромлены Красной Армией.

29 ноября/12 декабря «петлюровские войска, — по словам Веры Николаевны, — вошли беспрепятственно в город».

«Опять началась жизнь московская, — пишет Вера Николаевна 30 ноября/13 декабря. — Сидим дома, так как на улицах стреляют, раздевают. Кажется, вводится осадное положение, выходить из дому можно до девяти часов вечера. Вчера выпустили восемьсот уголовных. Ждем гостей. Ожидание паршивое».

Бунин подавлен. Он говорил, что «прошлую ночь три часа сидел на постели, охватив руками колени, и не мог заснуть.

— Что я за эти часы передумал. И какое у меня презрение ко всему!»

5/18 декабря Вера Николаевна записывает: «С утра идет сражение, трескотня ружей, пулемет, изредка орудийные выстрелы. Ян разбудил меня. Петлюровцы с польскими войсками и добровольцами. У нас на углу Ольгиевской стоят петлюровцы».

6/19 декабря. «Вчера весь день шел бой. Наша улица попала в зону сражения. До шести часов пулеметы, ружья, иногда орудийные выстрелы. На час была сделана передышка, затем опять. Но скоро все прекратилось <…>

Ян почти целый день был на ногах, в пальто, ежеминутно выходил во двор, где говорил с жителями нашего дома. Демократия настроена злобно».

9/22 октября 1918 года Д. Л. Тальников сообщал в «Одесских новостях», что Бунин читал 20 октября на вечере в зале консерватории неизвестный одесситам рассказ «Сны Чанга», опубликованный немного раньше в Москве.

16/29 декабря 1918 года Вера Николаевна пишет:

«Ян читает сегодня в „Урании“. Он читал „Моисея“ (рассказ „Смерть пророка“, первоначально названный „Смерть Моисея“. — А. Б.), и я слушала его с необыкновенным интересом, а ведь это, вероятно, в сотый раз! Ян прочел и ушел, а публика сидела и ждала продолжения».

Читал он 12/25 января 1919 года в клубе. Н. Ф. Кошиц — оперная певица, которую ценил Рахманинов, аккомпанировал ей в концертах и посвятил ей одно из своих сочинений, — пела, «Волошин прочел два исторических своих стихотворения».

В эти дни Бунин, по свидетельству жены, «много читал по-русски, по-французски». Как всегда, был захвачен Толстым. Вера Николаевна записала 13/26 февраля 1919 года:

«Ян недавно перечитал „Семейное счастье“ и опять в восторге. Он говорит, что мы даже и представить себе не можем, какой переворот в литературе сделал Лев Николаевич. Ян перечитывает старые журналы, а потому ему очень ярко бросается в глаза разница между Толстым и его современниками.

— По дороге неслись телеги, и дрожали ноги, — прочел он; ведь это модерн для того времени, а между тем как это хорошо! Ясно вижу картину».

17 февраля/2 марта пришел к Буниным А. А. Кипен, все вместе потом отправились к Цетлиным. Там был Волошин.

Овсянико-Куликовский предложил Бунину сотрудничать во французской газете. Бунин отказался.

Вскоре Бунин начал сотрудничать в газете «Наше слово», 8/21 марта был на заседании редакции, где присутствовали Ал. Ал. Яблоновский, Б. Л. Варшавский, А. А. Койранский, Ф. И. Благов. Заседание 10/23 марта было также с участием Бунина.

«Ян стал работать, настроение ровное. Он нежен и заботлив», — записывает в дневнике Вера Николаевна 12/25 марта.

О том, что «Ян стал ровнее», Вера Николаевна пишет 19 марта/1 апреля; «он вышел из мрачно-уединенного образа жизни. Все-таки — редакция, постоянное общение с людьми дает известный колорит дню.

Как-то он говорил, — продолжает она, — о трагичности своей судьбы. Принадлежа по рождению к одному классу, он, в силу бедности и судьбы, воспитался в другой среде, с которой не мог как следует слиться, так как многое, даже в ранней молодости, его отталкивало. Поэтому ему очень трудно писать так, как хотелось бы». А для него искусство — «это Голгофа», которому он отдавал всего себя, и никогда оно не было занятием для удовольствия.

Назревали новые события, изменившие судьбы многих. Вера Николаевна пишет в дневнике 21 марта/3 апреля: «Радио: Клемансо пал. В 24 часа отзываются (французские. — А. Б.) войска. Через три дня большевики в Одессе!» Теперь говорят, что «дни Деникина и Колчака сочтены». «На улицах оживление необычайное, почти паническое. Люди бегут с испуганными лицами. Кучками толпятся на тротуарах, громко разговаривают, размахивая руками. Волнуются и те, кто уезжает, и те, кто остается. Банки осаждаются <…>

Вернулся Ян очень утомленный. Новых известий не было. Я позвонила Цетлиным. Они уезжают, звали и нас. Мы пошли проститься. У них полный разгром. Им назначили грузиться на пароход через два часа. Фондаминский хорош с французским командованием, он устраивает им паспорта. Кроме Цетлиной, мы застаем там Волошина, который остается после них на квартире, и жену Руднева <…>

Цетлина опять уговаривает нас ехать. Сообщает, что Толстые эвакуируются. Предлагает денег, паспорта устроит Фондаминский. От денег Ян не отказывается, а ехать не решаемся. Она дает нам десять тысяч рублей <…>

Волошин весь так и сияет. Не чувствуется, чтобы он волновался, негодовал или боялся, в нем какая-то легкость.

Оттуда мы пошли на Пушкинскую, где как раз происходила стрельба. По слухам, убит налетчик. В военно-промышленном комитете сборный пункт для отъезжающих политических и общественных деятелей. Народу много в вестибюле и в небольших комнатах комитета. Толпятся эсеры, кадеты, литераторы. Вот Руднев, Цетлин, Шрейдер, Штерн, Толстые и другие. У всех озабоченный вид <…> Прощаемся с Толстыми, которые в два часа решили бежать отсюда, где им так и не удалось хорошо устроиться. Они будут пробираться в Париж <…>