Коварное бронзовое тщеславие - Глен Кук

– Экипаж едет, Гаррет. Готовься.

– Экипаж? Какой экипаж?

– Мамин. Чтобы ты по пути не утонул. Я сказал тебе об этом десять минут назад.

Он обо мне тревожился.

– Извините. Я действительно мало что понимаю, особенно теперь, когда появился какой-то туманный крайний срок. Все становится еще более запутанным.

– Не спорю. Происходит больше, чем нам известно. Приглядывай за Тарой Чейн. Она догадается первой. Она знает маму лучше, чем кто-либо.

Я продемонстрировал ему вопросительно поднятую бровь.

– Лучше меня? Да, черт побери! Я так и не смог разгадать старую сучку.

Я подошел к кухонной двери. Дождь перешел в ливень. Холодный сильный ливень. Нельзя было понять, сколько сейчас времени, только догадаться, что вечер еще не наступил. Оказалось раньше, чем я думал: едва миновал полдень.

Метательница Теней не любила новомодные прибамбасы вроде складных зонтов. Они выходили из строя после нескольких употреблений, и приходилось покупать новые. Она не собиралась играть в эти игры с хитрозадыми торговцами.

У Маш и Баша нашлась подделка со слишком легкими спицами, которые приходилось заново сгибать после каждого раскрывания.

Маш и Баш продемонстрировали, что семейные пары готовы спорить по самым глупым поводам, предавшись жаркой схватке на почве того, держать ли поддельный зонтик постоянно раскрытым.

– Это не имеет значения! – раздраженно рявкнул я. – У нас один зонт на толпу народа.

– Успокойся, сынок, – сказал мне Барат. – Будучи хитрым старым лисом, которому уже доводилось сталкиваться с погодными условиями, я велел кучеру заехать под навес.

– Мы ведь не хотим, чтобы вы, сахарные наши, растаяли, – внесла свою редкую лепту Кивенс.

Что скажешь, проблемная девчонка.

Доктор Тэд вернулся из краткой вылазки на территорию Метательницы Теней.

– Испорченные, эгоистичные люди, ругаются из-за дождя, под который еще не попали. Подумайте о бедных красных беретах, за чьи воротники он затекает, потому что безумное начальство желает знать о каждом нашем вздохе.

Это был отличный отвлекающий маневр. Не то чтобы меня беспокоил комфорт этих придурков. Наверняка они забились в какое-то теплое, сухое место. Я лично никогда не выказывал подобной приверженности своей работе – разве что если бы следил за типом, который мог привести меня к виновнику случившегося со Страфой…

– Маш, я бы хотел, чтобы ты встретила экипаж, – сказал Барат. – Спасибо. Остальные продолжат обсуждение здесь.

Он хотел поговорить о Страфе. К сожалению, наша осведомленность ненамного выросла по сравнению с тем, что мы знали сразу после происшествия. Мы не нашли в окрестностях ни одного свидетеля, ни одного человека, видевшего движущуюся осадную машину – хотя волшебники-криминалисты определили место, с которого должны были выпустить смертельный болт.

Смертоносная баллиста исчезла с лица земли.

Пропавший фрагмент болта так и не обнаружили, несмотря на усилия экспертов Стражи.

– Как ни прискорбно, вынужден признать, Гаррет, что, похоже, это сойдет им с рук, – очень мрачно сообщил Барат.

– Нет. Не сойдет. Они могут опережать меня на час, на день, на месяц – но не на всю жизнь. Мы уже нашли множество ниточек, за которые можно тянуть. Потянем – и рано или поздно кто-то запаникует и сделает глупость.

Как будто еще не сделал.

Только прямо сейчас мне, похоже, не удастся подергать за ниточки. Удовольствие придется отложить.

Метательница Теней говорила о стремительно надвигающемся крайнем сроке с растущим отчаянием. Мне это не понравилось. И по-прежнему не нравилось. Но какое-то чувство вызревало на тенистых полях моего воображения. Безо всякой причины я сам начал ощущать важность и безотлагательность.

Вернулась Машего.

– Экипаж готов.

И тут во мне проснулось любопытство.

– Если Маш и Баш – вся прислуга Констанции, и вы остаетесь здесь, кто управляет экипажем?

Подобный вопрос мог встревожить парня с извращенным умом вроде моего.

– Два наших лучших частных патрульных, Педер и Пит Петиф, иногда работают на конюшне и управляют экипажем. Они братья. Близнецы. Надежные люди.

Снова близнецы. Занятно. Не имеет отношения к делу, но занятно. И все же… Насколько надежными могут быть люди, если они бросают постоянную работу всякий раз, когда им предлагают бонус на стороне? Бонус, подразумевающий взаимодействие с лошадьми?

Полагаю, индекс надежности зависит от того, что использовать в качестве шаблона.

91

Мне за шиворот натекло воды, и немало, потому что я решил ехать рядом с кучером. Пит был одет по погоде. Я только делал вид, хотя использовал зонт Маш и Баша, пока сильный порыв ветра не вырвал его у меня и не расплющил о фасад здания.

– Нужно будет подыскать шляпу для мокрой погоды.

– Зато здесь вам не нужно терпеть это.

Пит ткнул правым большим пальцем назад. Некто по имени Маришка Махткесс, также известная как Лунная Плесень, не мог унять свое возмущение по поводу необходимости делить экипаж со стаей бродячих собак. Снова.

– Ее проблема не в собаках.

Когда Лунную Плесень ничего не тревожило, она проявляла дружелюбие к Каштанке.

– Знаю. Крысюки бесят некоторых людей самим фактом своего выживания.

Я крякнул, стряхнул воду с полей шляпы.

– Готов побиться об заклад, что предок Махткесс участвовал в создании крысюков.

– Все глупые отпрыски моей мамочки умерли молодыми.

Я снова крякнул, на сей раз слегка смущенный. Подобное выражение редко услышишь, поскольку это является правдой почти для каждой карентийской семьи. Не говоря уже о том, что многие умные детишки тоже умерли молодыми.

Пит ничего не заметил. Я не почувствовал злобы. Да и откуда ему знать про моего брата.

– Это была бы самая надежная ставка за всю вашу жизнь, – сказал он.

– Правда? У меня не очень хорошо с историей.

– Да? Говорят, серых создали прямой предок старух Махткесс и его брат-близнец.

Интересно.

– Их семья изобилует близнецами?

Пит немного помолчал, затем ответил:

– Я никогда об этом не задумывался, но на Холме вообще много близнецов. Только они неодинаковые. Любопытно.

– А в вашей семье?

– Вообще-то мы тройняшки. Мы с Педером разные. Петр был таким же, как я. Он не вернулся домой.

Ясно. Пит – не бесчувственный извращенец.

– Мой брат тоже. И отец, почти одновременно с рождением Майки. – Вот и все, что я смог придумать.

Это пробудило давний интерес к противоречивым историям и временным расчетам, который я постарался затушить. Сейчас мне об этом знать не требовалось.