Узкие врата - Антон Дубинин

— Мы ведь с Артом — вдвоем на целом свете, — продолжала Присцилла, невольно отвечая на один из Алановских вопросов. — Обычно он внимательный, с ним такого никогда… да, никогда не происходило! Просто последнее время он очень подавленный, нервный; понимаете, молодые люди, у него друга убили какие-то хулиганы, а еще один друг в больнице, вот Арти как во сне и ходит, опомниться не может… Если бы не вы, я просто не знаю, что бы мы делали.

Фил с Аланом переглянулись. Потом черный рыцарь быстро спрятал тревожный взгляд за дымком, ароматным облачком встававшим над чашкою.

— А сколько ему, Арту? — невзначай спросил Алан, прихлебывая чай — отличный чай, с бергамотом, видно, хозяйка расстаралась для спасителей сына, вынула из буфета заветную пачечку…

— Скоро тринадцать, — с готовностью отвечала Присцилла, и в самом ее тоне, в том, как она говорила о сыне, Алан прочел золотую любовь, огромную тревогу… Эта женщина любила Артура. Может быть, даже слишком любила.

— Он в Файте и родился? — продолжал Алан спрашивать невзначай, стараясь, чтобы голос его звучал не слишком заинтересованно. Подмывало спросить, кто Артуров отец — или кто был Артуров отец, если вам так угодно. Но он сдерживался изо всех сил, стараясь не насторожить эту и без того настороженную женщину. Подумаешь, человек из вежливости распрашивает хозяйку о ее сыне. Алан даже смотреть предпочитал не на нее, а в окно — на убогий дворик с качелями посередке, в тени осенних тополей…

Однако Присцилла все равно напряглась. Слишком сильно, слишком неоправданно для такого пустячного вопроса. Она даже — или Алану показалось? — слегка вздрогнула, со стуком ставя чашку на блюдечко.

— Н-нет… Мы приезжие. Но практически с самого раннего детства Арти тут живет… А что, разве это имеет значе…

Маму неожиданно выручил сын.

— Ма-ам! — из комнаты раздался просительный голос, и Присцилла, едва не опрокинув стул, бросилась на зов, послав гостям извиняющуюся улыбку. Из-за двери вскоре послышались их голоса — Артов упрашивающий и Присциллин, настойчиво-уговаривающий. Кажется, он чего-то хотел, а она ему не разрешала.

Фил беззвучно присвистнул, показывая глазами в направлении комнаты.

— Ничего себе дамочка. Тебе не кажется, что наша королева-мать слишком нервная? Дергается от любого пустяка, как будто за ее ненаглядным сыном полиция охотится!

Алан быстро покивал. Еще бы ему так не казалось! Присцилла Кристиана вела себя так, будто у нее под ванной лежал незахороненный труп убитого ею мэра города, а они с Филом были следователями.

— Ага.

— Интересно, почему это она так? — Фил недоуменно подвигал густыми бровями. — Не может быть, чтобы за ней ходили полчища врагов, желая отнять сыночка…

И тут — два озарения, это, пожалуй, много за один вечер — но оно случилось опять. И с такой силой, что Алан, только что набравший в рот чая, закашлялся, едва успев его проглотить — не в то горло. Всегда готовый помочь Фил как раз стучал его по спине своей железной ладонью, когда вернулась Артова матушка, снова осторожненько села на краешек стула, теребя пальцами завязочки халата.

— Извините, молодые люди, что я вас так вот покинула… Но там у сына что-то стряслось…

Алан, конечно, был дурак. И совершенно прав был Фил, сообщивший ему об этом при первой же возможности — когда через пять минут они снова оказались на улице, за облезлой дверью подъезда. Еще бы он был не дурак — за одну секундочку испортивший всю хрупкую связь, которая только-только начала устанавливаться меж ними и худой маленькой женщиной в желтом халате, знавшей столько всего неоценимо важного!.. Надо же было так в лоб и спросить без зазрения совести… Только по той причине, что в глупую голову пришло некое знание, которое нельзя было удержать в себе и не попытаться проверить!

— А он — ваш родной сын? — спросил дурацкий Алан, как из пушки выстрелил. И нечего удивляться, что госпожа Присцилла побледнела до голубизны и выронила чашку — к счастью, почти пустую, но громко прокатившуюся по столу… Женщина рывком поднялась, сжимая замком худые пальцы. Так, наверное, вставали на пороге пещеры худые и оголодавшие саблезубые тигрицы, если какой-нибудь неразумный дикарь приходил покуситься на саблезубого тигренка.

— Вот что, молодые люди, — проговорила она медленно, но так доходчиво, что Фил одним глотком допил содержимое своей чашки и тоже встал, готовый собираться и немедленно проваливать. Алан, правда, продолжал сидеть, завороженный преображением суетливой домохозяйки — в нечто вроде валькирии.

— Вот что, ступайте-ка вы отсюда и больше не суйтесь не в свое дело. А если еще раз хотя бы подойдете близко к моему сыну — я вызову полицию. Я не шучу.

Она не шутила, кто бы мог сомневаться. И более ясно ответить на Алановский дурацкий вопрос она тоже не могла.

— Не знаю, спасли вы моего сына или нет, и что вам от него нужно — тоже не знаю, — голос женщины опасно повысился, и Артур, из своего тюремного заключения поуявший неладное, вопросительно подал голос: «Мам? Что…» — И знать я ничего не желаю. Но я вас предупредила. Я на вас управу найду, не сомневайтесь. А теперь уходите из моего дома, и надеюсь, мы больше не встретимся.

— Мам, чего у вас там… — голос Артура зазвучал еще отчетливей, и он возник на пороге комнаты, бледненький и босоногий, завернутый в клетчатый плед на манер древнего романца.

Мать бросила на него леденящий взгляд, которому он, однако, не подчинился; следующий леденящий взгляд предназначался более понятливым гостям, и через пару минут, не перемолвившись друг с другом ни словечком, оба друга уже оказались на лестничной площадке — в кое-как зашнурованных ботинках, с рюкзаками на плечах и с еще не до конца испарившимся вкусом бергамотового чая во рту.

— Спасибо за обед, — растерянно сказал Алан захлопнутой перед ним двери. Фил уже топал вниз по лестнице, и шаги его гулко отдавались в лестничных пролетах; и поделать тут было нечего — Алан вздохнул, поправил лямки рюкзака и затопал за товарщем следом.

На улице Фил, не оборачиваясь, сказал ему только одно слово, и в кои-то веки Алан в ответ не протестовал, а покаянно кивнул.

— Дурак.

— Ага.

И через несколько шагов, словно оправдываясь (хотя непонятно, почему это он должен перед Филом оправдываться, в конце концов, они, кажется, нашли кого искали, и это все благодаря его, Алана, смекалке…):

— Но понимаешь, я так это внезапно подумал, что вопрос сам выскочил… И потом, теперь мы зато знаем, что Артур — приемыш, а не родной сын. И что эта женщина чего-то боится. А это ведь уже много, правда же?.. И еще мы знаем, где он живет, так что сможем его сами найти… Хоть завтра.