Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

К его удивлению, впереди Грейди, ведшего в поводу своего жеребца, из врат выехала Анноура. Как и всякий раз, проезжая сквозь врата, она почти лежала на шее своей кобылы, нагнувшись так низко, как только позволяла высокая лука ее седла, и злобно косилась на отверстие, сотворенное при помощи испорченной мужской половины Силы. Стоило ей оказаться на этой стороне, как она тут же пришпорила лошадь, взлетев вверх по склону до самого края леса. Грейди захлопнул и убрал врата, после чего перед глазами Перрина осталась лишь вертикальная багровая полоса, и Анноура, вздрогнув, кинула свирепый взгляд на него и Марлин. Если бы она не была Айз Седай, он решил бы, что она кипит от сдерживаемой ярости.

Должно быть, Берелейн приказала ей идти с ними, но не Берелейн винила она за то, что находится здесь.

– Отсюда пойдем пешком, – объявил Илайас тихим голосом, едва ли громче случайного стука конского копыта. Он говорил, что Шайдо не выставляют часовых или почти не выставляют, однако по его поведению можно было предположить, что враги находятся в двадцати шагах отсюда. – Лошадей оставим здесь, всадники заметны издалека. Шайдо не слепые; они слепы только в отношении Айил, что означает, что их зрение вдвое зорче, чем у любого из вас, так что не вздумайте показаться им на глаза на фоне неба, когда мы доберемся до гребня. И постарайтесь производить как можно меньше шума. Они ведь к тому же и не глухие. Рано или поздно они обнаружат наши следы – здесь уж ничего не поделаешь: снег, – но нельзя, чтобы враги узнали, что мы были здесь, раньше, чем мы отсюда уйдем.

Арганда, все еще недовольный, что его лишили его доспехов и перьев, начал возражать против того, что Илайас позволяет себе распоряжаться. Он не был круглым дураком и поэтому говорил приглушенным голосом, который не разносился далеко, но он был солдатом с пятнадцати лет, командовал солдатами в сражениях с Бело-плащниками, алтаранцами и амадицийцами и при случае любил подчеркнуть, что дрался в Айильской Войне и пережил Кровавый Снег под Тар Валоном. Он знал, кто такие Айил, и не нуждался в том, чтобы небритый лесовик указывал ему, как надевать сапоги. Перрин не стал вмешиваться, тем более что попутно с жалобами Арганда отдавал распоряжения своим людям, решая, кто пока останется сзади с лошадьми. Арганда отнюдь не был глуп, он просто боялся за свою королеву. Галленне оставил на поляне всех своих людей, пробормотав, что от пеших копейщиков все равно толку никакого и что, если заставить их пройти пешком хотя бы десяток шагов, они только переломают себе шеи. Этот тоже не был глупцом, но он видел все в черном свете. Илайас пошел впереди, и Пер-рин последовал за ним, задержавшись лишь для того, чтобы переложить толстую, оправленную в медь зрительную трубу из седельной сумки Ходока в карман своей куртки.

Между деревьями тут и там встречались куртинки кустов, лес состоял в основном из сосняка и ельника, местами попадались и стоявшие группами деревья лиственных пород – серые, с голыми ветвями. Склон оказался не более крутым, чем Песчаные холмы в Двуречье, и не вызывал больших затруднений у Даннила и лучников, словно призраки скользивших с луками наготове, напряженно всматриваясь вокруг и производивших не больше шума, чем пар от их дыхания. Айрам, который тоже не был в лесу новичком, держался рядом с Перрином, вынув меч из ножен. Один раз он начал было расчищать путь, прорубаясь сквозь гущу толстых бурых прутьев, увитых лозой, но Перрин остановил его движением руки. Однако большого шума от Айрама не было, лишь снег похрустывал под его башмаками. Марлин двигалась между деревьями так, словно выросла в лесу, а не в Айильской пустыне, где любое растение, которое можно назвать деревом, было большой редкостью, а о снеге и не слыхивали. Но это никого не удивляло, хотя, казалось бы, все ее браслеты и ожерелья должны были издавать больше звона. Анноу-ра взбиралась в гору почти с такой же легкостью, лишь немного путаясь в своих юбках, но ей удавалось искусно уклоняться от острых колючек «кошачьих коготков» и вьющихся побегов «погоди-минутку». У Айз Седай всегда найдется чем удивить. Она ухитрялась на ходу еще и настороженно посматривать на Грейди, хотя Аша'ман, по всей видимости, был полностью сосредоточен на том, чтобы переставлять ноги. Время от времени он тяжело вздыхал и приостанавливался, хмуро глядя на возвышавшийся впереди гребень, однако ухитрялся не отставать. Галленне и Арганда были уже немолоды и не привыкли ходить пешком там, где можно проехать на лошади, так что их дыхание становилось все тяжелее по мере того, как они поднимались, иногда хватаясь руками за стволы деревьев, но оба глядели друг на друга не меньше, чем под ноги; каждый не желал допустить, чтобы другой оказался впереди. Четверо гэалдан-ских копейщиков, однако, то и дело поскальзывались и спотыкались о скрытые под снегом корни, цеплялись ножнами за кусты и изрыгали проклятия, падая на острые камни или натыкаясь на колючки. Перрин уже начал подумывать, не отослать ли их обратно к лошадям. Или, может, лучше просто стукнуть по голове и оставить лежать здесь, а потом подобрать на обратном пути?

Внезапно из кустов прямо перед Илайасом выступили двое Айил, темные вуали скрывали лица до самых глаз, белые плащи были отброшены за спину, в руках они держали копья и небольшие круглые щиты. Судя по росту, это были Девы Копья, что не делало их менее опасными, чем любые другие алгай'д'сисвай. И в то же мгновение девять длинных луков вскинулись вверх, целя широкими наконечниками стрел прямо им в сердце.

– Так тебя могут ранить, Туанда, – пробурчал Илайас. – И ты, Сулин, тоже могла бы быть поосторожнее. – Перрин жестом приказал двуреченцам опустить луки, а Айраму – меч. Он уловил их запах одновременно с Илайасом, еще до того, как те вышли на открытое место.

Девы озадаченно переглянулись, но опустили черные вуали, позволив им свободно упасть на грудь.

– У тебя зоркий глаз, Илайас Мачира, – произнесла Сулин. Она была жилистой, с обветренным лицом, одну щеку бороздил суровый шрам, и острыми голубыми глазами, пронзавшими как шило, впрочем, сейчас они смотрели удивленно. Туанда была моложе и выше ростом, она, должно быть, была хороша собой, прежде чем потеряла правый глаз и получила широкий шрам, проходивший вверх от подбородка и скрывавшийся под ее шуфа. Шрам приподнимал уголок ее рта, словно бы в легкой улыбке, однако не считая этого, никто никогда не видел улыбки на ее лице.

– Я узнал вас по курткам, – объяснил Перрин. Туанда, нахмурившись, взглянула на свою серо-зелено-коричневую куртку, потом перевела взгляд на куртку Сулин, точно такую же. – И по плащам тоже. – Илайас, должно быть, действительно устал, если позволил себе сказать такое. – Ну как, они еще не двинулись с места?