Очерки по истории географических открытий. Т. 2. Великие географические открытия (конец XV — середина XVII в.) - Иосиф Магидович

Через Молукки Торрес и Прадо перешли к о. Лусон (Филиппины) и в середине 1607 г. представили в Маниле отчеты. Они доказали своим плаванием, что Новая Гвинея, северный берег которой давно уже был известен португальцам и испанцам, — не часть южного материка, а огромный остров, отделенный проливом от группы «больших островов», на самом же деле — от подлинной Австралии. Они не были первыми европейцами, увидевшими южный материк, но они, безусловно, первыми прошли через усеянный коралловыми рифами опасный пролив, отделяющий Австралию от Новой Гвинеи.

Испанское правительство держало это великое открытие, как и многие другие, под строжайшим секретом. Только через 150 лет, во время Семилетней войны, когда англичане высадились на Лусон (1762 г.), временно захватили Манилу и разграбили правительственные архивы, мир смог узнать об испанских открытиях в Тихом океане. Случайно копия отчета Торреса около 1765 г. попала в руки английского гидрографа Александра Далримпла; в 1769 г. он предложил назвать проход между Новой Гвинеей и выступом Австралии Торресовым проливом.

Глава 28.

АНГЛО-ИСПАНСКАЯ БОРЬБА НА ОКЕАНАХ

Пират-путешественник Ингрэм

С середины XVI в. на испанских атлантических путях появились многочисленные пираты, и не только французские, но и английские, голландские, датские[191]. Они охотились преимущественно за судами, груженными драгоценными металлами, на путях от берегов Мексики и Центральной Америки к Испании. Но они не брезговали и торговлей рабами из Западной Африки. К числу таких разбойников с больших морских дорог и работорговцев принадлежал англичанин Джон Хокинс, будущий участник разгрома «Непобедимой армады» (1588 г.), позднее адмирал; в испанских хрониках он фигурировал под именем Хуана Акинеса. В октябре 1567 г. его судно потерпело крушение у западных берегов Флориды. 114 моряков, среди которых находился Дэвид Ингрэм, двинулись пешком на север, справедливо опасаясь испанцев и надеясь, что значительно севернее, на Атлантическом побережье материка, им удастся встретить какое-нибудь судно. Они шли по Приатлантической низменности, переправляясь на индейских челнах через многочисленные небольшие и сравнительно крупные реки, в том числе Потомак, Саскуэханна и Гудзон. В походе большая часть пиратов-путешественников погибла: вероятно, некоторые остались жить среди индейцев; лишь Д. Ингрэм и два его спутника, преодолев приблизительно за два года[192] по прямой 2500 км (в действительности больше), добрались до о. Кейп-Бретон, где их подобрало французское судно. После благополучного возвращения на родину Ингрэм за выпивку и закуску стал рассказывать о своих скитаниях по заатлантической стране. Слушатели поражались его «басням» об огромном седом медведе (гризли), не верили его «россказням» о птице, не умеющей летать (бескрылая гагарка), удивлялись «сказкам» о другой птице — фламинго с перьями ярко-красного цвета, ставили под сомнение существование животного, похожего на лошадь, но с рогами (американский лось), и жадно внимали его сообщениям о выдуманных многочисленных городах страны, о ее мифических богатствах — золоте, серебре и жемчуге. Но не эта фантазия, а правдивое описание некоторых представителей животного мира Северной Америки снискало Ингрэму славу враля. В большой интернациональной «семье» лгунов-путешественников он пребывал без малого 400 лет: лишь в середине нашего века он был «реабилитирован». Однако среди его современников все же нашлись люди, понимавшие, что в его рассказах есть доля правды. К ним принадлежал министр английской тайной полиции. Вероятно, сведения, сообщенные Ингрэмом на допросе (август — сентябрь 1582 г.), побудили правительство королевы Елизаветы отправить к североамериканским берегам экспедицию Хрмфри Гилберта (см. гл. 30).

Пират Дрейк у берегов Испанской Америки

Среди пиратов, пользовавшихся покровительством английской короны, выделился англичанин Френсис Дрейк, открывший, по выражению вице-короля Перу, «путь в Тихий океан всем еретикам — гугенотам, кальвинистам, лютеранам и прочим разбойникам…».

«Железный пират», как его позднее называли, был человек властный и крутой, с бешеным характером, мнительный и суеверный, даже для своего века. Однажды во время бури он кричал, что ее наслал его враг, находящийся на корабле, что тот — «колдун, и все это идет из его сундука». Дрейк в качестве пирата действовал не на свой страх и риск, а как «приказчик» крупной «компании на паях», одним из пайщиков которой была английская королева Елизавета. Она снаряжала за свой счет корабли, делилась с пиратами добычей, но брала себе львиную долю прибыли. Боевое крещение Дрейк получил в 1567—1568 гг. во флотилии пирата Джона Хокинса, захватившего испанские города в Центральной Америке, чтобы беспошлинно вести торговлю неграми с испанскими же плантаторами. Набег этот кончился тем, что пять судов попали в руки испанцев и только один — под командой Дрейка — вернулся в Англию. Через четыре года Дрейк уже самостоятельно совершил набег на Панамский перешеек, разграбил караван с драгоценными металлами из Перу и на захваченных новеньких испанских судах прибыл на родину.

В 1577 г. Дрейк приступил к самому важному из своих предприятий, которое неожиданно[193] для него самого завершилось кругосветным плаванием. Целью пирата был набег на тихоокеанские берега Испанской Америки. Королева и ряд английских вельмож и на этот раз поддержали предприятие своими средствами, требуя лишь, чтобы пират хранил в тайне их имена. Дрейк снарядил четыре корабля вместимостью 90—100 т, не считая двух пинас (небольших вспомогательных судов), и 13 декабря 1577 г. вышел из Плимута. В апреле 1578 г. пираты достигли устья Ла-Платы и, медленно продвигаясь на юг, обнаружили удобную гавань у берега Патагонии (у 47°45' ю. ш.). Один из спутников Дрейка так характеризует патагонцев: «Они оказались добродушными людьми и проявили столько жалостливого участия к нам, сколько мы никогда не встречали и среди христиан. Они тащили нам пищу и казались счастливы нам угодить». По его словам, патагонцы действительно «отличаются… ростом, плотным сложением, силой и зычностью голоса. Но они вовсе не такие чудовища, как о них рассказывали испанцы: есть англичане, которые не уступают ростом самому высокому из них…»

20 июня пираты остановились в той же бухте Сан-Хулиан, где зимовал Магеллан. Именно здесь Дрейк, явно подражая великому португальцу, обвинил офицера Томаса Даути в заговоре и казнил его. 17 августа пираты покинули бухту. Флотилия Дрейка уменьшилась до трех судов: еще в конце мая он приказал снять с одного полуразрушенного корабля снасти и все железные части, а остов сжечь. Через четыре дня англичане вошли в Магелланов пролив и с большими предосторожностями продвигались в виду обоих берегов, которые постепенно сближались. На побережье попадались бродячие жители, укрывавшиеся от непогоды в жалких шалашах. «Но для грубых дикарей их утварь казалась нам очень искусно и даже изящно сработанной, — пишет спутник Дрейка священник Френсис Флетчер. — Их челноки сделаны из коры, не просмолены и не проконопачены, а только сшиты по швам полосками тюленьей кожи, но так аккуратно и плотно, что не дают течи. Из коры же сделаны и их чашки и ведра. Ножи сделаны из громадных раковин: отломив края, они оттачивают их на камне до… нужной остроты».

Путь через пролив «с его черными, как ад, ночами и немилосердной яростью неистовых штормов» продолжался две с половиной недели. «Не успели мы выйти [6 августа] в это море… для нас оказавшееся Бешеным, как началась такая неистовая буря, какой мы еще не испытывали… [днем] мы не видели солнечного света, а ночью — ни луны, ни звезд. Невдалеке были видны по временам горы… потом они скрывались из глаз… Мы потеряли наших товарищей». Один корабль флотилии Дрейка пропал без вести, другой, через месяц, отброшенный бурей обратно в Магелланов пролив, выбрался в Атлантический океан и вернулся в Англию.

Буря длилась 52 дня, до конца октября. За все время было только два дня передышки. «И вдруг все точно рукой сняло: горы приняли благосклонный вид, небеса улыбались, море спокойно, но люди были измучены и нуждались в отдыхе». Одинокий корабль «Золотая лань» (100—120 т) за два месяца отнесло бурей на юг почти на пять градусов. 24 октября моряки усмотрели «самый крайний» к югу остров и простояли там до 1 ноября; «за ним в южном направлении не было видно ни материка, ни острова, лишь Атлантический океан и Южное море встречались на… вольном просторе». Но Дрейк ошибся: обнаруженный им маленький о. Хендерсон (55° 36' ю. ш., 69° 05' з. д.) находится в 120 км к северо-западу от мыса Горн.