Радиоэлектронный шпионаж - Борис Анин

Срок службы Прайма в ВВС заканчивался в августе 1968 года. По договоренности со своими кураторами из КГБ он устроился на работу в ЦПС, где должен был заниматься обработкой материалов, перехваченных из советских каналов связи. Прежде чем приступить к своим новым обязанностям в ЦПС, Прайм провел неделю на конспиративной квартире КГБ в ГДР, где его обучили работе с радиопередатчиком, технике шифровки сообщений, изготовлению микроточечных донесений и работе с микрофотокамерой. После каждого дня занятий Прайма запирали на ночь. Перед вылетом в Англию ему вручили чемоданчик с комплектом шифрблокнотов, набором материалов для тайнописи и четыреста фунтов наличными.

Первые семь с половиной лет своего пребывания в ЦПС Прайм проработал в специальном дешифровальном подразделении — так называемой Лондонской группе обработки (ЛГО). К осени 1969 года он закончил обучение на курсах повышения квалификации и сдал экзамены по русскому языку, по случаю чего получил поздравление из Москвы и четыреста фунтов стерлингов в качестве премиальных.

В том же 1969 году, после первой женитьбы, которая оказалась неудачной, Прайм начал названивать по телефону маленьким девочкам и говорить им всякие непристойности. В ЦПС его недолюбливали, считая человеком замкнутым и необщительным. Но он не вызывал особых подозрений по двум причинам. Во-первых, из-за специфики работы в ЦПС брали немало неординарных и эксцентричных личностей. Во-вторых, его замкнутость объясняли неудачной женитьбой и раздражением по поводу того, что повышение по службе вместо него получали другие и, как Прайм нередко жаловался, только из-за того, что он не имел высшего образования.

Разработка Прайма так и осталась за 3-м управлением КГБ, которое отказалось передать свою «звезду» ПГУ. Прайму предложили самому выбрать место встреч со связным. Он предпочел Австрию, потому что знал немецкий язык. Но в основном его связь с КГБ осуществлялась через «почтовые ящики» с помощью написанных симпатическими чернилами писем и через передачи московского радио. Безопасность связи с Праймом поддерживалась на самом высоком уровне. Ни разу за семь с половиной лет, которые он пробыл в ЛГО (с сентября 1968-го по март 1976 года), и за полтора года работы в штаб-квартире ЦПС в Челтнеме в графстве Глостершир (с марта 1976-го по сентябрь 1977 года) Прайм не попал под подозрение. Да и можно ли было подозревать ответственного по режиму в одном из подразделений ЦПС: в обязанности Прайма, в частности, входило ежегодное написание отчета, в котором он сообщал о проделанной за год работе по предотвращению нарушений режима секретности во вверенном его заботам подразделении ЦПС. Прайм завершил свою карьеру в ЦПС на посту руководителя сектора в группе анализа советских шифрсообщений, поддававшихся дешифровке.

После ухода из ЦПС Прайм порвал контакты с КГБ, развелся и женился во второй раз. Устроился он на работу водителем такси и частенько подвозил своих бывших коллег по службе от станции до места работы. В 1980 году КГБ возобновил связь с Праймом, после чего при встрече в Вене он передал в Москву больше пятнадцати кассет с пленкой (большинство из них, как ему потом сказали, плохо проявились), некоторые фотокопии и записи, хранившиеся у него после ухода из ЦПС. За это он получил шестьсот фунтов. В 1981 году Прайм специально съездил в Потсдам, чтобы дать своему связнику из КГБ пояснения по поводу документов, проданных советской разведке годом раньше. На прощанье он получил четыре тысячи фунтов. Прайм проигнорировал советы КГБ вернуться на работу в ЦПС или устроиться преподавателем русского языка в образовательной службе английской армии, где он мог бы подбирать кандидатов для будущей работы на КГБ.

Прайма, вероятно, так и не разоблачили бы, если бы не его сексуальные отклонения: он любил, выражаясь юридическим языком, совершать развратные действия в отношении малолетних школьниц. В апреле 1982 года полиция получила в свое распоряжение точное описание машины развратника, и Прайма арестовали по подозрению в совершении преступления. Он признался. Все бы ничего, но, находясь в тюрьме, под влиянием минутной слабости он сказал своей жене на свидании, что ведет двойную жизнь. Об этом она сразу без колебаний сообщила полиции. А также о том, что дома под кроватью обнаружила шпионские принадлежности — шифрблокнот и пачку конвертов с адресами связных в Восточном Берлине. В июне Прайм сознался абсолютно во всем.

По оценкам Пентагона, ущерб, нанесенный Праймом радиошпионскому союзу США и Англии, составил один миллиард долларов. На протяжении десяти лет Прайм передавал в КГБ подробные сведения о структуре ЦПС, расположении его станций перехвата, личном составе и о многом другом. И хотя в ЦПС в это время работало менее десяти процентов от шестидесяти восьми тысяч двухсот трех сотрудников, официально числившихся на тот момент в АНБ, англичане рассматривались в США как надежные партнеры и имели привилегированный доступ ко всей информации, которой обладало АНБ. Имел этот доступ и Прайм. Кроме того, в течение года работы в Челтнеме Прайм получал для ознакомления совершенно секретные данные об успехах и неудачах ЦПС в дешифровании перехвата из советских линий связи.

Все же, несмотря на это, пентагоновская оценка ущерба представляется чрезмерно завышенной. Как раз в тот год, когда Прайм работал в Челтнеме и имел самый широкий доступ к тайнам ЦПС, инструкции 3-го управления, которые он получал по радио, по неизвестной причине перестали поддаваться расшифровке. В результате контакт с Праймом был прерван, и большую часть информации, добытой в Челтнеме, Прайм смог передать только в 1980 году в Вене. Да и та оказалась сильно подпорченной.

После ареста Прайма ПГУ отыгралось на 3-м управлении за то, что оно узурпировало работу с самым важным агентом КГБ в английской системе радиошпионажа со времен Кернкросса. В вину сотрудникам «тройки» ставилось неумение поддерживать постоянный контакт с Праймом, как это делалось в то же самое время ПГУ при работе с другим агентом КГБ, имевшим доступ к криптографическим тайнам США.

В 1982 году Прайма приговорили к тридцати трем годам тюрьмы за шпионаж и еще к трем годам — за растление малолетних. Эти два тюремных срока он по приговору суда должен был отбыть последовательно. Сам Прайм во всем винил свое, по его словам, «не в меру идеалистическое представление о русском коммунизме, которое наложилось на глубокие внутренние психологические проблемы».

Еще до разоблачения Прайма руководство АНБ неоднократно указывало коллегам из ЦПС на необходимость введения испытания на полиграфе в систему проверки персонала. После ознакомления с результатами проведенного расследования по делу Прайма правительство Англии в апреле 1984 года приняло, наконец, запоздалое решение о применении полиграфа в спецслужбах страны. В первую очередь подвергнуться тесту на детекторе лжи предстояло служащим ЦПС.

«НАШ ШПИОНСКИЙ ЦЕНТР В ЧЕЛТНЕМЕ»

Несмотря на то, что в конце 70-х годов ЦПС превратился в скандально известное ведомство и что в прессе его стали называть «наш шпионский центр в Челтнеме», до 1982 года, когда Прайм был обвинен в работе на советскую разведку, английское правительство вообще отказывалось публично открыть истинное предназначение ЦПС. Дело в том, что все операции ЦПС не имели под собой законодательной основы. Поэтому секретность вокруг него поддерживалась исключительно с помощью жестких мер безопасности. Делалось все, чтобы о ЦПС не упоминалось в газетах. Не была допущена к демонстрации по телевидению фотография здания ЦПС в Челтнеме. Вместо нее зрителям показали пустой экран.

Однако такое положение дел не могло сохраняться долго. Начиная с осуждения Прайма в 1982 году, скандал стал следовать за скандалом. Любое незначительное событие приобретало характер сенсации, если оно было связано с ЦПС. В сентябре 1984 года на первые полосы газет попало сообщение о самоубийстве сотрудника ЦПС Стефана Дринкуотера, который задохнулся в целлофановом мешке. Далее последовала серия смертей других сотрудников ЦПС. Кто умер от естественных причин, кто покончил с собой. Английское правительство и руководство ЦПС отрицали какую-либо связь смертей своих подчиненных с нарушением ими режима секретности, но это нисколько не помогало избавиться от нездорового ажиотажа вокруг ЦПС.

А в 1984 году английским властям даже пришлось конфисковать книгу о ЦПС под названием «Благо со знаком минус». В ней бывший сотрудник ЦПС Джок Кейн изложил сведения о взаимоотношениях ЦПС и АНБ, особенно в том, что касалось фолклендского кризиса. Помощник государственного министра по иностранным делам Роулендс был вынужден выступить в палате общин английского парламента с признанием в том, что англичане читали дипломатическую шифрпереписку Аргентины в течение многих лет. Это признание помогло понять, почему правительство Англии всегда испытывало большие трудности при реконструкции в парламенте событий фолклендского кризиса. Оказалось, что большую часть информации оно получало благодаря содействию со стороны АНБ, активно шпионившего за Аргентиной, а заокеанский союзник Англии никоим образом не желал публичного разглашения тайн своей радиошпионской деятельности.